Кандидат в президенты Беларуси в 2010 году, поэт Владимир Некляев эти дни проводит вместе с протестующими – у Купаловского театра, где уволили руководителя, на заводах с бастующими рабочими. Он считает, что сделано уже многое и останавливаться нельзя – время принимать серьезные решения.
– Прокомментируйте, пожалуйста, ситуацию с Купаловским театром.
– Что такое Купаловский театр? Это символ "беларускасці". Тут проходило учредительное собрание Белорусской Народной Республики [в 1918 году]. Это начало нашей истории. Это все святые символы. Так значит, их нужно сплющить, уничтожить? Хорошо, что еще не додумались взорвать. Это наступление на самое святое, на самое сакральное, что есть в Беларуси. А у этих людей нет – какие у них там святыни. Мерзость есть мерзость. Но победит это (показывает на бело-красно-белый флаг), потому что за этим – история, правда, пролитая кровь и за этим сегодня народ Беларуси.
Как я был счастлив в воскресенье! Надеюсь, еще праздник наступит.
Я только что приехал с тракторного завода. Там рабочие написали заявление за свой счет на две недели, кто-то – об увольнении. Между ними и между нами – теми, кто пришел поддержать – уже поставили ОМОН. Два дня ОМОНа в городе не было, а после приезда консультанта из Москвы, все знают какого – главного фээсбэшника путинского, который, видно, дал консультации: "Что вы тут с ними играетесь?" – [появились]. Такая, видимо, консультация поступила. И уже сегодня по всему городу как только кучка людей собирается, прибывает ОМОН.
Увольнение Латушко: какие бы объяснения они сейчас ни давали – это увольнение человека, который проявил свою гражданскую позицию.
Я хочу, чтобы мы поняли: сегодня не может быть таких настроений: "Мы выдохлись, протест заканчивается". Это неправда. Человек создан так, что не может держать в себе долго высокие эмоции. Как в любви: поцеловался – через пять минут остыл. То же самое происходит через неделю любви к революции с людьми. Но это все реанимации подлежит, все вернется снова.
Единственное, что нельзя медлить, нужно принимать какие-то решения.
На том же заводе рабочие у меня спрашивают: "Владимир Прокопьевич, мы обращались к новым органам с вопросом: что делать? Конкретно что? У нас нет ответа. Мы даже не знаем, [что будет] когда добьемся страйка…" А они понимают: страйк очень правильно. Он [рабочий] говорит: "Я понимаю, страйк – это инструмент революции. Я не понимаю, почему нас не все поддерживают".
Одна надежда – Солигорск [там находится крупнейшее предприятие "Беларуськалий"] стоит, тогда и эти рабочие почувствуют более уверенно себя. Но как бы там ни было, сделано уже больше половины нашего дела. Нельзя останавливаться, и время принимать уже какие-то серьезные решения.
В воскресенье я стоял у стелы на горочке и видел полмиллиона народа, и думал: был бы у меня мандат, я решил бы сегодня вопрос власти.
Там ни одного милиционера не было.
А тут – театр [Купаловский] и администрация президента – утром тут была рота, а то и больше "космонавтов". И в тот момент, когда со стороны проспекта Победителей к проспекту Независимости начала подходить колонна, а конец ее даже еще не сдвинулся от стелы, они [омоновцы] снялись все отсюда, их как ветром сдуло. И кинули и администрацию, и все объекты, которые нельзя кидать. Город был наш, и нужно было его брать.
С моим характером я бы это сделал, но у меня нет на это мандата. А мандат на такие действия только у одного человека – у Светланы Тихановской.
Во всяком случае, есть то, что есть.
И еще очень важная вещь: пошли споры – те в этом совете [координационном] люди или не те… Послушайте, не трогайте это. Нам только не хватает сейчас перегрызться, кто лучше, кто больше герой, кто должен быть в совете, кто не должен… Не важно это на сегодняшний день. Как есть – пусть так будет. Другого органа нет. Уже все готовы, кто где.
Мне тоже говорили рабочие: "Давайте мы, рабочий комитет, мы вас приглашаем, вы с нами были уже на площади". Я сказал, нет, ни в коем случае не должно быть много атаманов с шашками, нагайками, это только всех запутает, навредит. Так что все стоим вместе. А потом разберемся, кто тут герой.
