В Беларуси начинается суд над журналистками телеканала "Белсат" Катериной Андреевой и Дарьей Чульцовой. Их задержали 15 ноября в Минске во время стрима с "площади Перемен", когда силовики жестко разогнали участников акции памяти Романа Бондаренко, избитого до смерти неизвестными в штатском.
Андрееву и Чульцову обвиняют в "организации действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активном участии в них". Им грозит штраф, арест, ограничение свободы на срок до трех лет или лишение свободы на этот же срок. Правозащитники признали журналисток политзаключенными и требуют их незамедлительного освобождения.
О происходящем мы поговорили с заместителем директора телеканала "Белсат" Алексеем Диковицким.
– Как вы оцениваете то, что происходило во вторник в суде? Было ли что-то неожиданное для вас?
– Вы знаете, да, было. Во-первых, мы стараемся не называть это судом. Это скорее судилище, потому что ничего общего с процессом, который должен был бы проходить в независимом суде, это не имеет. Меня удивило то же, что говорил Игорь Ильяш, муж Кати Андреевой: абсолютно слабая подготовка обвинения. Но ведь если следователи работали почти три месяца над сбором доказательств вины моих коллег Дарьи и Екатерины, нужно было в первый день предоставить что-нибудь сильное, что могло бы действительно убедить в том, что хоть какие-то маленькие фрагменты вины их могут быть. А сегодня из всего этого, из того, что мы слышали, это просто, извините за выражение, цирк, потому что ничего не было сказано такого, чтобы хоть на йоту свидетельствовало о вине наших журналисток. Ну и положительно меня удивило состояние, в котором Катя и Даша, они бодры, их не сломали, я, честно говоря, этого боялся. Белсатовцы привыкли сидеть уже на сутках. За прошлый год наши коллеги сидели за один год все вместе 392 дня под арестом в тюрьмах, так что это много. Но одно дело, когда сидишь неделю или две. Другое дело, когда три месяца. Но наши коллеги, видим, что не сломались, держатся бодро, это положительно удивило.
– Если раньше были просто сутки или задержания, то есть несколько часов в райотделе и так далее, то сейчас уже речь идет о возможном конкретном тюремном сроке. Вы как-то изменили свою политику, предупреждаете тех ваших коллег-журналистов, которые работают в Минске, в Беларуси о том, что "ребята, теперь время похоже изменилось и могут быть реальные сроки". Возможно, вы изменили как-то тактику работы?
– Естественно. Мы стараемся по ходу вносить какие-то коррективы, но дело в том, что если бы у нас не работали такие отважные журналисты, то "Белсата" бы давно не было. Дело в том, что каждый, естественно, работает за деньги. Но у нас не только за деньги, потому что если бы это было так, то "Белсата" бы уже давно не было, у нас бы не было никаких снимков, никаких стримов. Журналистика в Беларуси – очень опасная профессия. И в независимую журналистику идут люди, которые знают, зачем туда идут. Знают, что они выполняют не только обыкновенную работу с восьми до пяти, но и миссию. Так вот наш канал держится в огромной своей части на миссии. А, естественно, своих людей мы стараемся обезопасить, как только можем, хотя такой страшной ситуации, чтобы грозили реальные сроки по статьям Уголовного кодекса, у нас еще не было.
– После этого возбуждения конкретного уголовного дела есть ли у вас те, кто решил, что "я, наверное, все-таки уйду"?
– Пока нет. Естественно, понимаете, дело в том, что это такой уже апогей того, что происходило. У нас были случаи, когда наших коллег месяцами, например, постоянно вызывали в милицию, а потом в суд. Например, представляете, у вас в неделю три суда, в следующую неделю – четыре суда. Куда вы на съемки ни поедете – везде у вас суд. И они таким образом сначала пытались годами сломать наших людей, такими методами. Потом штраф, потом сутки, потом забирают аппаратуру, потом угрожают тем, что, например, заберут детей у кого-то, кто воспитывает детей сам, и так далее. Например, исключат из вузов детей наших сотрудников или уволят мать с государственной работы – к этому уже все мы привыкли. И очередной шаг властей – это попробовать заткнуть рот не только нам, но и всем независимым средствам информации именно угрозой тюремного заключения длительного.
– Я читала стримы с процесса. И один из свидетелей говорит о том, что задерживали ваших журналисток, человек пришел на задержание с пистолетом. Они действительно верят в то, что они борются чуть ли не с координаторами терроризма или экстремизма? Или это все-таки ну такая форма?
– Дело в том, что мы многие годы диктатуры Лукашенко, видимо, не придавали этому какого-то внимания. За это время вытренировано очень большое число вот таких омоновцев, вот таких, извините за выражение, зомби.
– Действительно верящих.
– Да, действительно, которым сказали, что надо этим заниматься, они и занимаются. Вот в чем дело. И, к сожалению, такие люди есть.
