С 24 февраля 2022 года в Украине погибли не менее 63 белорусов, воевавших на стороне Киева. Точное количество погибших белорусских добровольцев неизвестно, имена большинства из них не разглашаются. Семьи ушедших на фронт белорусов часто даже не знают, что их родные находятся на войне: добровольцы не делятся этим с родственниками, так как опасаются репрессий со стороны белорусских властей.
В основном белорусы воюют в Украине в полку имени Кастуся Калиновского: он был создан в Украине весной 2022 года. Сегодня это отдельное подразделение, состоящее из граждан Беларуси, которое вошло в состав ВСУ. Журналисты белорусской службы Радио Свобода поговорили с волонтеркой, которая служит в полку с лета 2022 года. Ее называют "ангелом смерти": она занимается связью с семьями погибших, пропавших без вести и пленных белорусских добровольцев и в том числе сообщает их родным об их гибели и пропаже без вести.
Девушка рассказала о том, как родственники военных в Беларуси реагируют на такие звонки и как мать одного из павших калиновцев, сторонница Лукашенко, сразу же после звонка сообщила ее контакты в Следственный комитет Беларуси.
Забота и сострадание
У собеседницы Радио Свобода позывной "Ночка". Волонтерка рассказывает, что присоединилась к полку Калиновского летом 2022 года. Когда началось полномасштабное вторжение России в Украину, "Ночка" жила в Киеве: туда она переехала из Беларуси после того, как против нее возбудили уголовное дело за участие в протестах 2020 года.
"Вся моя жизнь пронизана тем, что я пытаюсь вернуть Беларуси Беларусь. Потому что то, что происходило в моей стране, меня никогда не устраивало – с точки зрения национальной истории, идей, отношения к людям, прав человека и свободы, – объясняет белоруска причины вступления в полк Калиновского. – Поэтому, когда возникла новая история (создание полка Калиновского – ред.), появилась и надежда, что мы сможем что-то сделать, на что-то повлиять. И я не могла остаться в стороне".
"Ночка" рассказывает, что когда она освоилась в подразделении, то поняла, что родственникам погибших солдат нужно уделять больше внимания.
"В силу своей эмпатии, интуиции, человечного отношения к людям, в силу того, что женский подход отличается от мужского, я предложила заняться этим, – вспоминает волонтерка о том, как начала общаться с семьями погибших белорусов. – Мне казалось, что я буду в этом полезна, потому что на тот момент я была максимально в ресурсе – и эмоционально, и физически. Я всегда думала, что я сильная, особенно эмоционально, я чувствую сострадание к людям. Поэтому так получилось, что связь с родственниками была на мне".
Первый раз "Ночке" пришлось сообщить родственникам трагическую новость тогда же, летом 2022 года. До этого она беседовала с украинскими военными психологами, которые работают с семьями погибших на войне, и узнавала, как преподнести такую информацию родственникам максимально бережно.
Украинские эксперты рассказали девушке, что четкого алгоритма в таких ситуациях не существует. Что смерть – это всегда смерть, и как нежно о ней ни говори, у человека, который узнает о смерти близкого родственника, всегда будет потрясение и шок.
"Они сказали мне, что мое видение, которым я с ними поделилась, приемлемо. Поэтому я стараюсь сначала узнать у человека, могу ли я ему позвонить. Говорю, откуда я, но не рассказываю сразу, что произошло, – говорит "Ночка". – Потом связываюсь с родственниками по видеосвязи. Потому что если человек видит перед собой другого человека – это лучше, чем если об этом просто написать или сказать по телефону. Ведь какими бы правильными ни были слова, это ужасная новость".
По словам собеседницы Радыё Свабода, в полку Калиновского не используется Viber – он считается ненадежным. Такой подход добавляет ей лично проблем, поскольку белорусы зачастую не пользуются другими мессенджерами.
"Мы пытаемся найти этого человека в "Сигнале". Если его там нет, то в телеграме, а если и это невозможно, то Whatsapp – это крайний случай. Другими мессенджерами мы не пользуемся", – делится волонтерка.
По ее словам, белорусские военные при заполнении заявления о зачислении в полк указывают контактное лицо, с которым можно связаться, если с добровольцем что-то случится. Через этого человека волонтеры могут найти контакты родственников погибшего и выйти с ними на связь. Не все военные оставляют контакты близких, некоторые дают только информацию о друзьях.
"Наверное, эмоционально им легче, что эту новость первыми услышат не родители и не жена. Но мы стараемся, чтобы эта информация поступила родственникам именно от нас: это опять-таки по-человечески", – говорит "Ночка".
"Несколько часов на то, чтобы настроиться"
"Ночка" вспоминает о своем первом таком разговоре. Девушка признает, что было сложно даже не только потому, что он был первым, но и потому, что родственники погибшего вообще не знали, что он воевал в Украине.
"Мне потребовалось два дня, чтобы убедить людей, что я не мошенница и не пытаюсь украсть у них деньги. Люди, живущие в Беларуси, тоже дуют на воду. И это нормально, к сожалению, учитывая то, как живет наша страна: в состоянии террора, в состоянии, когда вами могут воспользоваться мошенники, и так далее, – рассказывает "Ночка". – Во-вторых, они действительно не знали, где находится их любимый человек. Поэтому, когда кто-то звонит и говорит: "Здравствуйте, у нас для вас печальные новости" и так далее, вы не хотите воспринимать эту информацию как реальную".
"Люди прошли все стадии: отрицание, неприятие, депрессия и принятие. Потом они сказали: "Мы включили тебя в наши контакты как "Ангела Смерти". Это, конечно, было "чудесное" начало", – замечает волонтерка.
"Ночка" говорит, что ее "первые" собеседники восприняли информацию о смерти родственника только на второй день. Но также она утверждает, что, несмотря на весьма печальные новости, близкие погибших бойцов зачастую оказываются очень стойкими людьми.
"Они настоящие, сильные, с ними хотелось бы встретиться лично, но не в таких обстоятельствах, – говорит девушка. – Я до сих поддерживаю связь с большинством из них. Во-первых, полк – это семья. И семьи наших павших бойцов – теперь тоже наша семья. Они всегда могут обратиться к нам за помощью или чем-то еще. Это нормально, как же иначе? Именно поэтому мы поддерживаем контакты с большинством из них. Но с теми, кто находится в Беларуси, – осторожно. С теми, кто находится за границей, более плотно держим связь".
"Ночка" признается, что прежде чем позвонить близким погибшего и сообщить печальную новость, она обычно несколько часов настраивается на разговор.
"Сначала мы все испытываем шок, потому что потеряли человека, который был частью нас. Нам тоже очень сложно. Это не так, что нам сообщают о смерти побратима, а мы такие: "Ну ок" – и дальше действуем по своему алгоритму. Нет, так не бывает. В любом случае ты пытаешься справиться со своим шоком, – поясняет собеседница. – Не могу сказать, что я готова сразу взять контакт близких погибшего и пойти спокойно сообщить им о его смерти. Нет. Это никогда не бывает легко. Каждый раз как в первый раз. Это каждый раз сложно. И каждый раз пытаешься найти "те слова", но "правильных" все равно нет",
"Родственники сразу все понимают"
"Ночка" признается, что нет таких слов, которые бы смягчили удар от новости о смерти. Она использует своеобразные "подводки", но они не особо помогают.
"К сожалению, произошло нечто непоправимое, примите мои соболезнования", – это максимум слов, которые можно сказать, но в этот момент их попросту не слышат. Если люди знают, что их близкий человек находится в полку, они сразу все понимают. Когда им шлют сообщение, что нужно поговорить, они также понимают, что просто так им никто не напишет", – говорит волонтерка.
"Я не могу внезапно ворваться в жизнь человека. Он может быть на работе, может быть чем-то занят, может быть, он за рулем. Это такая новость, которая не оставит тебя в равновесии, – объясняет она. – Человеку нужно немного времени, чтобы подготовиться, звонок не должен застать его врасплох. Я понимаю, что надежда остается до последнего: возможно, произошло что-то еще. Но уж как есть".
По ее словам, близким приходится еще тяжелее, если сослуживцы не смогли забрать тело добровольца с поля боя и у родственников умершего нет возможности попрощаться с погибшим.
"Скорее всего, я еще очень долго не смогу сказать родственникам: "Да, мы забрали тело, можете приехать", – признает "Ночка". – Я еще долго не смогу этого сказать. Спали розовые очки, что "территория будет освобождена и мы там все сделаем". Территория не освобождена. Там как шли бои, так и продолжаются. И просто нет возможности туда добраться, кого-то найти. Прошло почти два года с момента гибели "Бреста" и его побратимов" (белорусы "Брест", "Папик", "Сябро" и "Атам" погибли под Лисичанском в июне 2022 года. Их тела не удалось забрать с поля боя – ред.).
"Ночка" признается, что очень тяжело эмоционально работать с родственниками белорусов, которые попали в плен.
"Там ситуация еще хуже, – говорит она. – С одной стороны, есть надежда. С другой – это все так долго тянется. А что сказать, как поддержать? И родственники все понимают. Я понимаю, что они понимают. Их надо как-то поддержать, но нечем. Мы так же растеряны, только им еще больнее, чем нам. Мы воюем от безысходности, что не можем найти бойцов и вернуть их. Родственникам еще сложнее. Мы здесь в каких-то своих постоянных ситуациях, и для них эта история единственная".
"Пока не увижу тело, он жив"
По словам "Ночки", иногда родственники добровольцев не верят, что их близкий человек погиб на войне. Особенно если тела нет.
"Ты объясняешь, что в той ситуации, в которой они оказались, невозможно остаться в живых. Но человек живет этим: "пока не увижу тело своими глазами, значит, он жив". С этим очень сложно работать. Потому что в какой-то момент у тебя не хватает слов, чтобы объяснить обычные вещи. Потому что ты говоришь с точки зрения логики, опираясь на свидетелей, а человек просто отказывается это принимать", – говорит волонтерка.
Полк периодически получает упреки от родственников погибшего, которые могут считать, что их близкий человек жив, просто побратимы не ищут его.
"А мы понимаем, что там, во-первых, территория снова под обстрелом, мы не можем туда добраться, чтобы разобрать завалы, и просто руками их не разобрать. Во-вторых, мы абсолютно уверены, что шансов, к сожалению, нет. Все", – констатирует "Ночка".
Волонтерка говорит, что часто ведет долгие беседы с родственниками тех, кого считают пропавшими без вести. Кто-то из них не верит никаким словам и свидетельствам. Однажды близкие одного из пропавших рассказали ей, что пошли к гадалке с фотографией солдата, а та заявила им, что мужчина жив.
"Прошло два месяца после того разговора. А родственники пропавшего упрекают нас, что мы просто ничего не делаем для его спасения. Говорят, что сами поедут на передовую и своими руками разгребут завалы, – рассказала волонтерка. – А ты просто не знаешь, что ответить им в этот момент. Тут одни эмоции. И я не хочу никого обидеть, но мне так надоело повторять одно и то же. Я понимаю, что сложно принять информацию о смерти. Но есть законы биологии: человек не может выжить после двух месяцев под завалами".
На сегодняшний день в полку Калиновского не могут публично говорить о погибших бойцах, родственники которых проживают в Беларуси. Девушка признается, что она из-за этого тоже очень переживает.
"Эти люди – герои, – подчеркивает "Ночка". – Но все это (публикация этой информации – ред.) откладывается на какой-то отдаленный срок. Но время придет. Их признают героями, и о них будут громко говорить. Их именами назовут улицы. Потому что они отдали самое дорогое за нашу свободу. Это все понятно. Но сейчас, к сожалению, без имен. Даже без позывных. Это очень печально".
"Мать погибшего дала мои контакты СК"
"Ночка" вспоминает, как один из павших бойцов полка Калиновского незадолго до своей смерти рассказывал о своих непростых отношениях с матерью. Волонтер позже поняла причины их разногласий: мать погибшего оказалась сторонницей Лукашенко. Девушке пришлось позвонить ей, хотя женщина жила в Беларуси и не знала, что ее сын воюет в Украине против российской армии.
"Я совершенно не была готова к такой ситуации. Хотя, казалось бы, почему бы такому не случиться? У меня самой похожая история. Но тем не менее я почему-то не была готова к такому. Просто не предполагала, что мать пойдет и напишет заявление в Следственный комитет Беларуси о пропаже сына", – сообщает "Ночка".
По ее словам, она в течение семи часов пыталась дозвониться до матери погибшего калиновца, но та просто не брала трубку. Тогда девушка написала СМС. Женщина его прочитала, но ничего не ответила.
"Она пошла в Следственный комитет и обо всем рассказала. Наверное, дала им и мой контакт. Она решила, что лукашенковские менты помогут ей найти сына. Потому что она абсолютно уверена, что Лукашенко – лучший президент в мире и решит все вопросы, а ее просто обманывают, ее сын просто пропал", – говорит волонтерка.
Позже "Ночке" все же удалось поговорить с этой женщиной. Она называла Украину "нацистской", украинцев – "бандеровцами", а своего погибшего сына – предателем. По словам волонтерки, подобный случай за время ее работы был пока единственным.
Собеседница Радио Свобода признается, что, когда в один день погибли несколько белорусских бойцов, она почувствовала необходимость побыть какое-то время в одиночестве – без каких-либо новостей и общества других людей.
"Побыть со своей семьей, обнять кота и просто выключиться из этого мира. Мне нужен был свой вакуум, в котором можно восстановиться", – говорит белоруска.
По словам волонтерки, она еще не обращалась к психологу. Считает, что у нее еще есть ресурс, позволяющий восстанавливаться самостоятельно.
"Эмоционально я все еще сильна. Наверное, потому что до сих пор так сосредоточена на Беларуси и всем, что с ней связано. Это то, что помогает мне бодрствовать, иметь ясный ум и не переставать делать то, что я делаю. Ведь это не единственная моя функция в полку, но, возможно, самая сложная", – добавляет она.
"Ночка" рассказывает, что многие белорусы ушли воевать за Украину с воодушевлением, с мыслями, что победа вот-вот будет одержана. Сейчас она понимает, что это было очень наивно – таким образом добровольцы пытались защитить собственную психику. Через полгода после начала полномасштабной войны большинство из них поняли, что война продлится не год и не два.
"Это очень болезненный марафон, – признается белоруска. – Ведь чем дольше все это тянется, тем больше времени наша собственная страна остается в концлагере. Мысли о Беларуси причиняют мне боль. Когда я узнаю, что кто-то снова умер, кого-то арестовали, на кого-то была облава, мне становится больно. Я понимаю, почему я остаюсь на фронте, почему мне нужно двигаться дальше. Потому что то, что происходит в моей стране, к сожалению, зависит от победы в этой войне. И если я могу помочь одержать эту победу или сделать что-то для ее достижения, я это сделаю. Ведь дома тысячи заложников, тысячи людей живут в Беларуси в несвободе. И на войне не так страшно, как дома, в Беларуси".
Опасное свидетельство о смерти
Все расходы на похороны солдат полка Калиновского, павших на фронте, несет само боевое подразделение. Оно же по мере своих возможностей оказывает финансовую помощь близким погибших добровольцев.
"В прощание с павшими бойцами мы вкладываем все свое уважение и душу, потому что это частица нас. Мы делаем это не для родственников, а для человека, который был нашим побратимом. Никто из родственников никогда не жаловался, не говорил, что что-то не нравится. При этом мы учитываем все пожелания семьи", – рассказывает "Ночка" о процедуре прощания с павшими воинами.
Собеседница Радио Свобода добавляет, что в полку поднимался вопрос о выплатах родственникам погибших на фронте белорусов (имеются в виду выплаты Минобороны Украины, которые получают родственники погибших украинских военнослужащих. Граждане других стран, не только Беларуси, которые воюют на стороне Украины, получают ежемесячную зарплату. Обсуждается вопрос выплат их семьям в случае гибели на фронте – ред.).
"Потому что это просто несправедливо: человек с белорусским паспортом воюет в Украине, а если он погибает, то на этом история заканчивается. Он ведь такой же участник военных действий и такой же герой, как и украинские военные. Именно поэтому мы стараемся работать над этим вопросом. Кажется, что-то начинает двигаться", – добавляет волонтерка.
"Ночка" признается, что однажды близкие погибшего потребовали, чтобы его тело отвезли в Беларусь для захоронения.
"Люди спрашивают: "Можно ли перевезти тело?" – "Нет, нельзя". "Можно ли перевезти прах?" – "Нет, нельзя". Почему? А кто возьмется за это, если в свидетельстве о смерти человека указано, где он умер? Белорусские силовики на раз-два-три вычислят, где находился этот человек и как он умер. И все просто пойдут по статье", – говорит белоруска.
По ее словам, родственники погибших добровольцев периодически просят свидетельства об их смерти, чтобы получить выплаты по потере кормильца или получить наследство. Но это создает дополнительные риски.
"Есть возможность выдать такое свидетельство. Но, опять же, это черная метка. Я много-много раз объясняю, почему это опасно и почему те преимущества, которые семья пытается получить, не стоят того. Начнутся преследования, все это будет проходить через государственные учреждения. Оно дойдет до тех институтов, до которых нам не хотелось бы, чтобы оно доходило. Это будет конец. Никаких выплат не будет. Ну, может, и будут, но уже после потери двух кормильцев. Ведь жена, скорее всего, сядет. А дети пойдут в детский дом", – поясняет волонтерка.
"Не хочу повторять этот опыт"
"Ночка" говорит, одно дело – когда гибнет один или два бойца. Другое – когда с задания не вернулись сразу пятеро воинов.
"Если у нас одновременно несколько погибших, то это, конечно, очень серьезный удар по психике. Это очень тяжело, когда приходится сопереживать сразу пяти семьям. Я не хочу снова переживать такой опыт. После него я очень долго восстанавливалась. Мне было ужасно тяжело", – вспоминает волонтерка (один из случаев массовой гибели белорусских волонтеров в Украине произошел в мае 2023 года под Бахмутом, когда погиб в том числе Мирослав Лозовский – ред.).
"Ночка" рассказывает, что до недавнего времени никто не мог ее заменить или взять на себя часть ее сложных обязанностей. Но сейчас в полку белорусских добровольцев появились девушки-психологи, которые тоже включаются в процесс переговоров с родственниками погибших и опекают их семьи.
"Есть очень много организационных моментов, связанных с похоронами и всем остальным, этим занимается большое количество людей, целая команда. Я про это не думаю. Это тоже большой труд. Например, людям, которые занимаются похоронами, сложно эмоционально включаться в чужое горе. Зато им нетрудно заняться чем-то другим. Я, например, не могу пойти в морг. Я не могу. Я там была однажды – один из погибших был моим другом, и это была последняя возможность увидеть его. Это был единственный раз, когда я смогла туда зайти", – говорит "Ночка".
"Когда ребята идут на задание, скрещиваю пальцы"
Волонтер отмечает, что не у всех родственников есть возможность и силы приехать на похороны своих погибших родственников в Украину.
"Каждый делает своих выбор, исходя из своих сил и возможностей – эмоциональных и так далее. Не бывает такого, что кто-то не приехал, а мы говорим: "Ой, какие-то не такие родственники". Все "такие", мы все понимаем, – объясняет "Ночка". – Если нет возможности найти в себе силы сделать это, пусть будет так. Большинство все же приезжает. Мы делаем все, чтобы этот путь был максимально простым и безопасным, но он все равно сложен и опасен. Но мы стараемся, выстраиваем логистику. Чтобы человек в дороге не думал об обычных вещах – как он поедет, куда поедет и так далее. Эту историю мы тоже берем на себя".
Она добавляет, что полк делает все возможное, чтобы человек, желающий попрощаться с павшим солдатом, смог приехать в Украину.
"Потому что мы понимаем: если человек говорит "Хочу приехать", значит, это для него очень важно. Есть люди, которые после прощания с павшим калиновцем возвращаются в Беларусь. Именно поэтому мы всегда просим СМИ быть очень осторожными с имеющейся у них информацией о погибших. Ведь их близкие возвращаются в Беларусь", – говорит волонтерка.
"Ночка" добавляет, что безопасность родных – это то, о чем полк заботится в первую очередь. "Просто по-человечески взять на себя груз ответственности за то, что мы не сделали все возможное, чтобы обеспечить безопасность близких бойца, а человека "приняли", наверное, будет еще тяжелее. Человек погиб, сражаясь вместе с нами, и это не наша вина, потому что идет война. А вот если бы мы не смогли сохранить данные и это как-то потом отразилось на наших родственниках..." – рассуждает волонтерка.
Она добавляет, что не чувствует "вины выжившего" перед близкими погибших побратимов. "Я целеустремленный человек, и я осознаю, что каждый, кто решил быть здесь, сделал этот выбор осознанно, – говорит белоруска. – Были всякие случаи. Были те, кто считал, что победа наступит через три месяца, и они должны в этом поучаствовать. Те, кто сейчас здесь, и те, кто только приедет, понимают, куда и зачем они едут. Невозможно за два года не понять, почему ты здесь. Да, есть выгорание. Ведь мы в экстремальных условиях. Но если люди здесь остаются, они знают, почему они это делают. Поэтому никакой "вины выжившего" не существует. С каждым из нас в любой момент может случиться что угодно".
"Ночка" говорит, что трудно предсказать, когда и чем закончится эта война. По ее мнению, на события в Украине влияют множество факторов.
"Украина держится. Украина борется за свою свободу и независимость. Украина творит чудеса. Но чудеса, как мы, белорусы, знаем, не сделать голыми руками. Если не будет своевременной помощи, то все будет длиться очень долго. И не все зависит от Украины, к сожалению. Нам хочется верить, что скоро будет победа. Но прогнозов никто не даст. Каждый делает то, что может", – говорит волонтерка.
Полностью материал опубликован на сайте белорусской службы Радио Свобода
