В Московском городском суде прошло первое заседание в рамках досудебной подготовки к делу о признании ФБК и штабов Навального экстремистскими организациями. На нем прокуратура Москвы приостановила деятельность штабов политика Алексея Навального до решения по иску.
Адвокат Владимир Воронин, который представлял интересы ответчиков, рассказал Настоящему Времени о том, как прошло заседание, почему часть материалов по этому делу была засекречена и сможет ли Навальный участвовать в процессе.
– В деле, как мы понимаем, три тома секретных материалов и два тома с грифом "Для служебного пользования". Вы видели вообще физически эти тома? Что вы можете о них сказать?
– Да, я видел эти тома, мы сегодня с ними знакомились, но, соответственно, из них нельзя делать никакие выписки и себе их забирать. То есть это секретная канцелярия, где выдают эти тома, там выдают специальную тетрадку тоже под роспись. Все выписки можно делать только в эту тетрадку. Эта тетрадка хранится непосредственно в суде, выносить ее нельзя. Поэтому, по сути, можно только фактически запоминать ту информацию, которая есть в этих томах.
Но на самом деле ничего, на мой взгляд, секретного в этой информации нет. То есть практически все что есть – это абсолютно то, что доступно любому человеку, который в гугле напишет "Фонд борьбы с коррупцией", и все, что ему высветится. Если просто любой журналист потратит несколько дней своей работы для того, чтобы отследить, как развивался Фонд борьбы с коррупцией, там же примерно это и написано: то есть в 2011 году было то-то, в 2012 году – то-то.
Почему там стоит гриф секретности, для меня совершенно непонятно; на мой взгляд, это просто исключительно для того, чтобы не делать это дело публичным, идейным, для того чтобы нельзя было говорить о нем полностью открыто. Других каких-то причин я абсолютно не вижу, почему необходимо ставить гриф секретности и закрывать этот процесс.
– Но есть же и несекретные материалы. А они о чем?
– А несекретные материалы – это некая развернутая версия секретных. То есть если в секретных просто, например, есть какой-то тезис "кто-то когда-то к чему-то привлекался к какой-нибудь ответственности", а в несекретной части, собственно, все что касается привлечения такого-то человека к ответственности. То есть там постановления судов, какие-то еще решения, еще что-то. По сути, это просто некие дополнения к секретной части.
– Владимир, можете объяснить про приостановление деятельности? Чего теперь не могут делать штабы Навального?
– Со штабами Навального вообще вопрос, учитывая, что это не формализованный институт, то есть они не зарегистрированы, у них нет печати, нет устава, непонятно кто в них состоит. И для нас сегодня был большой вопрос в суде: вообще кто их должен представлять? Никто не может выписать, условно, доверенность адвокату для того, чтобы адвокат представлял в суде штабы Навального, потому что их как бы не существует.
Относительно того, что грозит, я думаю, что это та же примерно история, что была со Свидетелями Иеговы, с АУЕ: человек, который ассоциирует себя со штабами Навального, для него могут быть некие проблемы, если он продолжает свою деятельность.
– Есть ли какие-то ограничения для работы именно Фонда борьбы с коррупцией? Потому что, как мы понимаем, сам фонд под это решение прокуратуры не попал.
– Да, все верно, потому что прокуратура своим решением приостановила деятельность штабов, а вот две зарегистрированные организации – ФБК и, так скажем, ФБК-2 – прокуратура только ходатайствовала о том, чтобы была им приостановлена некая деятельность. Но это ходатайство прокуратуры будет рассматриваться судом единолично, без вызова сторон. То есть мы сегодня пытались как бы сказать: "А мнение адвокатов, собственно, кого-то интересует?" Но нам суд сказал, что нет, суд будет принимать такое решение единолично и просто потом огласит результат своего решения.
– А оспаривать вы его можете?
– Да, разумеется, когда мы получим его на руки. Возможно, нам его 29 апреля выдадут, возможно позже, поэтому мы пока не знаем. Но, естественно, как только мы его получим, конечно же, мы его будем обжаловать.
– Алексей Навальный попросил адвокатов подготовить ему ходатайство об участии в процессе, которое, как мы понимаем, будет подано в ближайшее время. Вы можете объяснить, зачем Навальный хочет участвовать? В целом понятно, потому что это его детище, но какие перспективы у этого ходатайства?
– Нет, перспективы очень понятные, потому что это же как раз, например, к вопросу о штабах Навального – кто их должен представлять. Если там есть фамилия Навального, то, наверное, Навальный как-то должен в этом участвовать. Еще раз, это к тому вопросу, что мы не можем определиться, кто должен быть представителем штабов. Может быть, Навальный как раз должен быть представителем своих штабов.
Поэтому я здесь не вижу каких-то препятствий. Ему лично, конечно, наверное, это будет затруднительно сделать, но хотя бы своих представителей, возможно, он сможет отправить в процесс, и все-таки от штабов кто-то будет участвовать, потому что пока что эта должность, в общем, вакантна. Мне выдали несекретные материалы, 11 томов – еще одной стороне, а есть еще 11 томов, которые пока что никто не забрал. Они же кому-то предназначаются.
– То есть даже в суде этот вопрос, я так понимаю, не стоит о неком физическом лице, которое будет отвечать за это?
– Пока что нет. Есть Леонид Волков, как нам сказала прокуратура, вернее мы спросили: "А Леонид Волков какое отношение имеет к штабам Навального?" На что нам представитель прокуратуры сказал: "Ну все же знают, что он руководитель штабов". Знаете, это знаменитая юридическая категория – "ну все же знают". Поэтому "все знают" – это совершенно непонятно. Поэтому, наверное, Навальный, собственно, и хочет участвовать, для того чтобы как-то провести все-таки в законное русло этот вопрос со штабами.
