Глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поручил завести дело на актера Артура Смольянинова за его интервью "Новой газете. Европа", в котором он высказался против развязанной Россией агрессивной войны. Издателя независимой "Медиазоны" пытаются заочно арестовать в Москве по делу о канадском гражданстве. Бизнесмена и мецената Бориса Зимина, который известен помощью правозащитникам в России, а еще тем, что именно он оплатил эвакуацию Алексея Навального на лечение в Германию после отравления, объявили в России в розыск. При этом заместитель председателя Совбеза и бывший президент РФ Дмитрий Медведев опубликовал пост о том, как надо поступать "с предателями, переметнувшимися к врагу и желающими гибели своему Отечеству": "Конечно, только по закону. А вот если закон не работает или не достигает цели, то по особым правилам военного времени. Во времена войн всегда были такие специальные правила. И тихие группы безукоризненно незаметных людей, их результативно исполняющие".
В чем смысл угроз и репрессий, в том числе заочных, против антивоенно настроенных россиян за границей и внутри страны – и какими могут быть следующие шаги властей? Об этом мы поговорили с Борисом Зиминым и политологом Кириллом Роговым.
Борис Зимин: "Я выступаю даже не против войны, а против России в этой войне"
— Вы понимаете, почему именно сейчас вас вдруг пытаются сделать фигурантом уголовного дела?
— Точно не знаю, наверное, руки у них дошли.
Это, в общем, ожидаемая история, она совершенно политическая. Я уже знаю, что это дело о мошенничестве, но это все формальности и они не имеют отношения к сути. Суть – это осложнить мне жизнь. Но поскольку я уже не в России, дальше, чем осложнить жизнь, у них вряд ли что получится. За какие заслуги? Понятно, за какие: я поддерживал и поддерживаю ФБК, Алексея Навального, выступаю даже не против войны, а против России в этой войне. Поэтому понятно, что всяких причин делать мне гадости у людей, находящихся у власти в Российской Федерации, хватает.
— Медведев написал в последней своей публикации о том, что будем действовать не только методами законными: "По законам военного времени у нас будут специальные люди, которые очень тихо действуют, и, возможно, за границей тоже". Как вы относитесь к таким угрозам, это ведь напрямую угроза?
— Ну они, во-первых, ее уже реализовали. Я напомню, что Алексей [Навальный] был отравлен, несколько людей было отравлено, начиная с Александра Литвиненко. Так что они давно уже не угрожают, а действуют. Сейчас угрожают устами Медведева – это мало что значит. Главное, что они действуют. Отношусь я к этому плохо, агрессивно, всячески поддерживаю борьбу со всем этим. А со всем этим – это не только с Башировым и Петровым, но и с бомбами, которые падают на Украину. С этим всем можем бороться. Будем бороться. Боремся.
— Такая риторика Кремля, может, наконец ускорит реакцию Запада, чтобы там перестали покупать у России углеводороды? Или бизнес будет идти отдельно, несмотря на такие людоедские заявления?
— Ну не совсем бизнес. Понимаете, дело в том, что Россия – это самое первое звено в важной экономической цепочке. У России есть и нефть, и газ, и не только, и все это потребляется миром – деваться некуда, надо будет у России это покупать. И опять же, Россия никогда никуда не денется, останется на свете, с этим нужно будет как-то жить. То, что у России закончатся возможности вести войны, в это я верю. Мне кажется, мы сейчас все это наблюдаем. И пускай эта война не закончится быстро, но в конце концов у России не будет никогда возможности на кого-либо нападать.
— У вас есть ощущение, что Россия сейчас целенаправленно пытается создавать себе врагов из уехавших (давно уехавших или недавно) – и, соответственно, с ними расправляться. Какие цели могут себе ставить силовики, Кремль в данном случае?
— А я уже не думаю, что это осознанное какое-то поведение. Это инстинктивное поведение какого-то зла. Кажется, они громко поют от отчаяния.
— Я завидую вашему спокойствию.
— А какой смысл ругаться? Надо делать. Это враги, враги воюют. Мы участвуем в войне, ну как "мы" – на самом деле Украина. Сейчас гибнут больше всего люди Украины, нам остается только их поддерживать. И еще раз, чтобы не было двусмысленностей: я поддерживаю вооруженную борьбу с Российской Федерацией, потому что это враги. Что тут еще сказать?
Кирилл Рогов: "Партия оголтелого фашизма пытается завоевать в России более прочные позиции"
— Вы видели последний пост [Дмитрия] Медведева? В общем-то, это угроза.
— В принципе, не имеет смысла особо комментировать Медведева и его телеграм-канал, он для того и предназначен, чтобы какие-то совсем экзотические вещи высказывать, которые потом будут комментироваться и составлять информационную повестку. Вся российская политика представляет сегодня такое шаржированное зло. Мы все время слышим эту абсолютную истерику – что [певица] Чичерина, что Медведев и другие. Такой постоянный фон истерики, если рационально смотреть на ситуацию, выглядит очень плохо для России, она выглядит кризисно, это тупик.
Но здесь есть важные вещи, которые относятся непосредственно к политике. Во-первых, мне представляется, что такая партия оголтелого фашизма все более формируется в России и пытается завоевать более прочные политические позиции. С одной стороны, она выпущена на арену, чтобы как-то психологически воздействовать на сомневающихся, но на самом деле она превращается в такую политическую силу… Это ведь не только про слова – это про какую-то замену в элитах: кто-то хочет занять чьи-то места, всяких умеренных прагматиков потеснить, недостойных военного времени, и захватить какие-то посты. Это про смену, про некоторые подвижки в элитах, про стремление захватить некоторые новые политические позиции, на что надеется вот эта партия фашизма оголтелого.
И второе, что мне кажется важным, это другие новости, вроде того, что в розыск объявлен Борис Зимин. Эта вторая тема, тоже существенная политическая: мы видим, что власти все время ищут способы воздействия на тех, кто уехал. Они взволнованы тем, что русская медиасреда существует в свободном пространстве некотором, она недостижима для властей. Это создало на самом деле дискомфортную ситуацию.
На Re: Russia у нас была статья Сэма Грина, специалиста по России, очень известного и тонкого, в которой он объясняет как раз, что поляризация в медиа для таких режимом довольно опасна. Сегодня существуют официальные просто суперпровоенные медиа, существуют антивоенные медиа за границей – и не существует середины между ними. В то время как обыватель ищет эту середину. Отсутствие ее [середины] плохо для авторитарного режима. Потому что когда и если люди будут испытывать большой скепсис к этому агрессивному провоенному дискурсу, то они сразу будут переходить и садиться на оппозиционные медиа и начинать их читать. У них не будет этой вот середины, где их можно удержать в таком аполитичном неопределенном состоянии. Было много такого в медиа путинского режима, путинской эпохи: некая такая серединная ситуация, когда ты ни за тех, ни за других, ни за кого вообще и тебе объясняют, что все ерунда. Сейчас нет этой серединки, которой раньше кормили обывателя. Этой каши нет, и это может быть для режима дискомфортно: поляризация эту аполитичную массу как бы растаскивает.
— Может это закончиться охотой на ведьм, будь то какие-то известные люди, как Смолянинов, Зимин? Или же, наоборот, может быть, нам стоит ждать какого-то съезда победителей, как было в СССР [в 1934 году], который закончился тем, что больше половины этих победителей расстреляли, репрессировали?
— Со съездом победителей не проходит аналогия, там немножко другая была история. Но вопрос ваш так бы я переформулировал: насколько расширение репрессий внутри России вероятно? Репрессии есть против людей, которые высказывают свою антивоенную позицию, но нет репрессий систематических, когда людей за молчаливую нелояльность привлекают. Я думаю, что такого сейчас и не будет происходить, потому что власти осторожно относятся к тому состоянию, в котором находятся элиты. Понятно, что в элитах очень многие, не знаю, смущены, сомневаются или не одобряют то, что происходит. Их заставляют быть дисциплинированными, но от них не будут, я думаю, требовать, чтобы они кровью расписывались за войну – потому что это еще один какой-то может быть шаг к дестабилизации. Думаю, что нет, такого не будет. Но, в принципе, вот эта фашиствующая партия и ее политическое усиление может и приводить к такой эскалации ситуации даже при том, что нет политического решения: когда вот эта вот активистская масса, находящаяся в истерике, будет накалять атмосферу и заставлять власти идти у себя на поводу, – это возможный сценарий.
Я думаю, что власти, в принципе, не заинтересованы в том, чтобы расширять репрессии, особенно репрессии против элит, потому что это может оказать дестабилизирующий эффект. То, что люди не согласны, но молчат и продолжают выполнять свои обязанности, хотя им не нравится то, что происходит, – это, на мой взгляд, сейчас в целом должно устраивать власти и Путина, такой статус-кво. Но в то же время вот эта партия оголтелых, фашиствующих, весь тот нарратив, который мы слышим от Медведева и от других таких совсем в истерике находящихся людей, – эта истерика, этот активизм их провоенный и их стремление всюду искать врагов и кого-то наказывать, с одной стороны, связаны с их надеждами на какие-то карьерные продвижения и захват каких-то новых политических позиций. А с другой стороны, он может приобрести силу инерции, которая вынудит власти демонстрировать свое жесткое отношение к несогласным, более жесткое, чем оно было раньше, к выискиванию врагов.
