В июне 2022 года Киевский международный институт социологии провел опрос, в результате которого выяснил, что лишь 43% украинцев видят будущее своих детей в Украине в случае, если война затянется. Основания для такого пессимизма есть: сотни тысяч детей сегодня были вынуждены покинуть родные города и уехали либо в западные, относительно безопасные регионы Украины, либо за границу. Дома многих детей были разрушены, учиться им в лучшем случае приходится онлайн, а многие юные украинцы лишились родителей, были ранены и пережили тяжелейшие психологические травмы.
Настоящее Время поговорило с тремя украинскими детьми. Юра бежал из Бучи: военные РФ застрелили у него на глазах отца, а его самого ранили. Киевлянка Лера – чемпионка мира по шашкам, она осталась в стране несмотря на войну. А Максим из Мариуполя с начала войны живет в Италии. Где эти дети и их родители видят свое будущее и связывают ли они его с Украиной?
*****
Трое детей, все они из разных городов Украины. У них разное прошлое и абсолютно разные судьбы, объединяет их одно: все трое – ученики украинских школ.
Юра бежал из оккупированной Бучи в марте. Перед этим российские военные застрелили отца у него на глазах, а самого Юру ранили. После этого парень прошел курс психологической реабилитации, а когда Россия ушла из-под Киева, вместе с мамой вернулся домой и поступил в военный колледж. Поможет ли это ему пережить травму и справиться с потерей – пока неясно. Но когда подростка спрашивают, хотел ли он уехать из страны, Юра без тени сомнения говорит: "Намерений таких не имею, чтобы выехать куда-то".
"Это колледж с усиленной военной подготовкой, они в обязательном порядке носят форму военного образца, – рассказывает Алла Нечипоренко, мама Юры. – И когда он форму получил, у него были такие... не то чтобы сомнения, но опаска такая. Но когда он проехался в метро, на него посмотрели окружающие, возможно, в восхищении, это его на какую-то новую планку подняло".
По данным украинского омбудсмена по образованию, сейчас из-за войны 75% детей в Украине имеют нестабильное психическое состояние, переживают стресс и депрессию. Психологи говорят: это все поправимо, но на лечение нужно время.
"Я работала с детьми, которые просто молчали. У меня был ребенок, который молчал полгода, – рассказывает детский психолог Марина Романенко. – И у меня был пацан, который все прятал: игрушку ему купили – он прятал. Просто выбрал шкаф и все туда прятал. И то, и то прошло. Дети начали говорить, перестали прятать вещи. На реабилитацию просто нужно время. И в это время должна быть мирная ситуация, очень добрые родители".
Валерия Ежова – чемпионка мира по шашкам в своей возрастной категории. Девочка была героиней нашего сюжета летом, когда она начала своей игрой собирать деньги в помощь ВСУ.
"Я хотела помочь нашей армии, нашим воинам. И спросила у мамы: что я могу сделать, чтобы помочь? Мама спросила в ответ: что я могу делать лучше всего? Я сказала: играть в шашки", – рассказывает Валерия. В итоге девочка прямо на улице предлагала сыграть с ней в шашки прохожим. По условиям, если они ей проигрывали, они должны были отдать на помощь украинской армии любую сумму, которую считают необходимой.
Лера, как и Юра, не уехала из Украины. Она учится в киевской школе, преимущественно очно: родители и учителя школы решили, что онлайн-обучение неэффективно. Но во время воздушных тревог ученики регулярно спускаются в подвал, прячась от российских ударов.
"Ты можешь сидеть спокойно на уроке. И тут бац – тревога. И вы просто все бросаете и бежите в укрытия, – рассказывает Валерия. – Потому что ты знаешь, что может, не дай Бог, прилететь ракета – и все".
Украинские преподаватели говорят, что по возможности пытаются не отставать от школьной программы: ведь это вопрос будущего страны.
"Образовательные потери в нормативных базах стран Евросоюза, как правило, измеряются потерянным временем в обучении. Есть такая серьезная статистика, что каждый месяц, когда ребенок не учится, это очень сильно влияет на ВВП страны", – подчеркивает Сергей Горбачев, омбудсмен Украины в сфере образования.
По оценке Мирового банка, потеря трети годового учебного процесса уменьшает ВВП страны примерно на полтора процента на протяжении полувека. По данным того же Мирового банка, украинские образовательные потери за время войны могут составить больше года. Это потеря как минимум 4,5% ВВП и как минимум десятипроцентная потеря заработка каждого украинца будущего поколения.
Мама Леры всеми силами пытается избежать попадания дочери в эту статистику. Поэтому, несмотря на войну и сирены, Лера, кроме уроков, ходит еще и на четыре кружка и не собирается прекращать свое развитие.
"У меня во вторник и четверг шашки и робототехника во дворце, а потом у меня футбол", – говорит девочка. А на вопрос, хотела бы она уехать из Украины, уверенно говорит: "Вообще-то, я бы хотела жить в Украине. И если бы у меня были мои дети, то я бы хотела, чтобы дети жили в Украине".
"Я думаю, детям нужно отвлекаться от мыслей грустных, от всего этого. И чем-то свой мозг загружать, чтобы они чем-то отвлекались. И кружки, школа, уроки – все это очень нужно", – считает мама Леры.
По статистике Министерства образования, в Украине сейчас 167 тысяч детей – внутренних переселенцев. Это только те, кто уехал от войны в более спокойные регионы. Детей, которые выехали в другие страны, еще больше.
Максим родом из Мариуполя, но сейчас живет в небольшом городке в Италии. По утрам он сначала учится в итальянской школе, а затем онлайн – в украинской.
"Я учу итальянский, и когда говорят какие-то, например, примеры по-итальянски, то я это у себя в голове оставляю и запоминаю то, как там говорят, – рассказывает Максим. – Но в итальянской школе сложно. Там почти никто со мной не дружит. А в украинской мне легче дружить, я познакомился с детьми".
"Наша школа в Мариуполе попросила разрешения сделать онлайн-школу, – объясняет мама Максима. – Вообще, для Максима важно общение с детьми, с которыми он на одном языке общается, с друзьями".
На вопрос, хотелось бы ему вернуться в Украину, Максим уверенно отвечает: "Да! Да, очень!"
В октябре замминистра по образованию Украины сообщил: за границами страны учатся более полумиллиона – 505 тысяч – украинских детей. Большинство одновременно продолжают учиться в украинских онлайн-школах. Психологи утверждают: независимо от места проживания, будущее поколение украинцев будет другим.
"Для кого-то вот такие обстоятельства стали такой точкой сборки, в которой он начал такую точную самоидентификацию: "Я украинец". Для многих это будет история о языке и о самоидентификации, – говорит детский психолог Марина Романенко. – И вырастет новое поколение, для которого история с русским языком просто исчезнет. В Польше, в Грузии вырастет новое поколение украинских детей, которые его не изучали и у них это непопулярно".
