Пятого декабря лидера белорусского протеста Марию Колесникову перевели из госпиталя в Гомеле, куда она попала в конце ноября с хирургической патологией, обратно в женскую колонию №4. В тот же день провластные белорусские телеграм-каналы распространили свежее фото Колесниковой – она в тюремном стационаре встречается с отцом Александром Колесниковым. Свидание длилось 10 минут под присмотром врача и сотрудников колонии.
Как сообщал телеграм-канал заключенного оппозиционера Виктора Бабарико, в больницу Мария Колесникова попала 28 ноября с прободной язвой, ее прооперировали в больнице скорой помощи. Сейчас ее состояние постепенно улучшается. Однако, по данным команды Бабарико, после операции Марии не подходит тюремная еда, она мало ест. Сотрудники колонии пообещали скорректировать питание.
Татьяна Хомич, сестра Колесниковой, рассказала в интервью Настоящему Времени, как прошло свидание Марии с отцом.
– Что рассказывает отец? Как прошла встреча с Марией?
– Встреча действительно была короткой – только 10 минут. Конечно, папа отметил, что Маша похудела – это видно. Выглядит она неплохо. Врачи утверждают, что ей оказывают все необходимое лечение сейчас. Но, как вы уже отметили, она действительно говорит, что сейчас ей не очень подходит эта еда. И врачи пообещали скорректировать питание.
– Я правильно понимаю, что за все время, после того как суд вынес приговор, это была единственная встреча отца с Марией?
– У них было несколько встреч. В прошлом году – сразу после приговора. Встречи обязаны разрешать. Это было по часу раз в месяц, то есть в прошлом году было четыре встречи. И месяц назад – в конце октября – у папы была встреча с Марией на четыре часа. Это краткосрочная встреча в колонии.
– Если раньше разрешали встречи по часу, по четыре часа, то почему сейчас разрешили только эту встречу на 10 минут?
– Я думаю, что в этой ситуации это было исключением. Возможно, для того, чтобы отец смог убедиться, что с Марией все в порядке. По четыре часа встреча была, потому что это обязывают правила колонии. Для заключенных в колонии общего режима должно быть четыре четырехчасовые встречи в году. На самом деле три долгосрочные встречи – это до трех суток родные могут провести с заключенными.
Она с января в колонии, и была только одна краткосрочная встреча
Здесь, конечно, стоит отметить, что у Марии не было таких долгосрочных встреч. Она с января находится в колонии, и была только одна краткосрочная встреча на четыре часа. Каждый раз находились какие-то причины, чтобы отменять эти встречи. Они должны были быть весной, летом. Их отменяли под, конечно, надуманными взысканиями. Точно так же как и сейчас. Мария была в ШИЗО, 17 ноября она сообщила адвокату, что она будет в ШИЗО, и это стало, опять же, последствием того, что на нее наложили несколько взысканий.
– А что за взыскания? Почему Марию вдруг определили в ШИЗО?
– По одному взысканию она якобы находилась в рабочее время в нерабочем месте. Два других взыскания за то, что она кому-то нагрубила. И Мария сразу же это прокомментировала адвокату еще 17 ноября, что она никогда не грубила и грубить не будет, она всегда общается вежливо и уважительно. Понятно, что это такой способ давления на нее. Но, как мы видим, к чему это может привести.
– А сейчас уже понятно, с каким диагнозом Мария оказалась в больнице? Что к этому привело?
– Да, наконец в понедельник папа смог подтвердить этот диагноз – прободная язва, потому что до этого у нас была только неподтвержденная информация из анонимных источников – такая же. Мария, кстати, в понедельник при встрече с отцом сказала, что она просила передать ему о своем диагнозе несколько раз. И она очень удивилась, когда папа сказал, что в течение прошлой недели, когда он встречался с врачом, так и не сказали, какой у нее диагноз.
– А что к этому привело? Это из-за питания, которое там дают Марии? Что случилось?
– На самом деле тут сложно сказать, потому что тут могут быть разные причины. Конечно, это может быть стресс, но есть и другие причины. Конечно, должны быть проведены соответствующие анализы. Но понимая те условия, в которых Мария находится, и то, что стресс является частой причиной язвы, скорее всего, это стало причиной. И помещение в ШИЗО – это очень большой стресс для любого человека.
Я просто могу рассказать, что это такое. ШИЗО – это маленькие комнаты полтора на три метра, где политзаключенный или заключенный находится один. Обычно политзаключенным дают не менее 10 суток. Хотя для обычных заключенных это может быть пять суток. Зачастую они проводят там одни более 10 суток, потому что [срок] могут продлять на большее количество дней. Пока что нам было известно, что Мария там была 10 суток. И обычно там очень холодно. Дают очень ограниченное количество предметов типа мыла, зубной щетки, мыльницы, зубной пасты. Может быть, полотенце. Но этого тоже может не быть. Пока мы не знаем, как было с Марией. Но я предполагаю, что там было очень холодно. Вплоть до того, что об этом говорила другая политзаключенная, Наталья Херше, что ты не можешь спать – тебе нужно постоянно двигаться. Но в итоге в течение нескольких дней получается, что ты практически не спишь.
– После операции сейчас явно нужно какое-то специфическое питание. Сейчас можно передавать продукты питания для Марии родственникам или нет?
– Мы ждем какой-то информации – сможем ли мы действительно что-то ей передать. Обещали скорректировать питание, но смогут ли они это обеспечить – пока непонятно. Надеемся, что в ближайшие дни у нас будет такая информация. Конечно, если Мария говорит, что ей не подходит это питание, то его необходимо менять. И сейчас, наверное, такая критическая ситуация и это обязательно нужно делать.
– Это единственная фотография из больницы, которая появилась, где Мария Колесникова улыбается. Это стоп-кадр с камер видеонаблюдения?
– Я могу только предположить, что это либо снимок с телефона, либо это снимок с нагрудной камеры сотрудников колонии или СИЗО. Но это мое предположение, я не уверена.
Это первый раз, когда они смогли друг до друга дотронуться
На самом деле я тоже очень рада была увидеть Марию на этом снимке. Целый вечер понедельника я его рассматривала. Видно, конечно, что Мария похудела. Но хотя бы папа смог увидеть, что она жива. И, конечно, здесь тоже стоит сказать, что это была не первая встреча за эти два года, но это был первый раз, когда они смогли друг до друга дотронуться и обнять друг друга.
