В Изюме во время оккупации города российскими войсками оставались несколько сотрудников ритуальных служб. По возможности они пытались продолжать работу, когда к ним обращались местные жители с просьбой похоронить их погибших родственников, знакомых или соседей. Российские военные, установившие свои правила, нередко угрожали этим людям и заставляли хоронить погибших под их тотальным контролем.
Российские войска отступили из Изюма 10 сентября. Вскоре в городе были найдены массовые захоронения людей. О гибели в Изюме не менее тысячи гражданских лиц сообщил депутат Изюмского горсовета Максим Стрельников. Об этом же в эфире Настоящего Времени рассказывал уполномоченный по вопросам лиц, пропавших без вести, Олег Котенко. По его словам, могилы были сделаны на скорую руку, на крестах иногда есть фамилии, но в основном – только номера. "Когда были обстрелы, когда они захватывали Изюм, они очень сильно обстреливали город, и люди умирали прямо на улицах. Ритуальные службы не знали, что это за люди, но они их брали и хоронили на этом кладбище", – рассказал Олег Котенко.
Семья Стеценко владела в Изюме несколькими точками ритуальных услуг. Стеценко уехали из города еще в первые дни войны, но их подчиненные решили остаться. Виктория Стеценко, жена владельца ритуальной службы, пересказала Настоящему Времени, что говорили их сотрудники, когда могли выходить на связь.
— Мы – семья с Изюма. У моего мужа был ритуальный бизнес семейный. Когда началась война, мы старались работать по мере возможности, максимально. Но когда уже начинались сильные обстрелы, мы вынуждены были уехать из города. Наши работники продолжали работать. Мой муж старался выходить с ними на связь, просить, чтобы по мере безопасности, по мере возможности делали захоронения. Наши парни делали их, делали даже под обстрелами.
В один момент в очередной обстрел, когда делали захоронение, просто взорвали машину, и люди чудом просто спаслись из-за того, что они не были рядом.
Когда мы уехали из города, связь уже была частично нарушена. Периодически выходили [на связь] работники, и мой муж сказал, чтобы люди просто самостоятельно вскрывали точки и делали захоронения, потому что наши работники не могли доехать в другую точку города – либо был взорван мост, либо просто нереально было доехать. Поэтому люди самостоятельно делали захоронения.
Когда было тихо, наши работники делали перезахоронения со дворов на кладбище.
Документация частично велась: захоронения были и на кладбищах, и просто в лесу, я так понимаю, и во дворах. Мы потом делали перезахоронения под номерами: наши работники все записывали, то, что могли, документация есть.
Российские военные приходили на одну из наших точек, угрожали, также пытались отобрать наши машины, которые у нас были, пытались установить свои правила.
Во время оккупации уже непосредственно города полностью русские войска сами делали захоронения и принуждали наших работников также хоронить – бесплатно, за сухпаек. Рассказывали то, что в день могло быть приблизительно шесть похорон, на следующий день могло вообще не быть. Сотрудники также рассказывали об убийстве патологоанатома: русские приезжали к нему, требовали машину, и он, видимо, не отдал машину, и его куда-то вывезли и просто убили.
В могилах на месте массового захоронения в Изюме могут находиться более 450 тел
На территории массового захоронения под Изюмом – около пяти сотен крестов. Некоторые их них подписаны, но в основном – просто пронумерованы. Сейчас тела погибших эксгумируют, чтобы понять причину смерти. Среди захороненных – и погибшие от обстрелов, и умершие от пыток.
Сколько еще тел находится под руинами – неизвестно: в городе повреждено 80 % построек, а комплексно разбирать завалы начали лишь несколько дней назад, когда пушки умолкли.
Корреспондент Настоящего Времени Борис Сачалко весь день провел в освобожденном Изюме. Он своими глазами видел и массовые захоронения, и то, во что превратился город за полгода оккупации
