Москва и Киев 19 апреля произвели новый обмен пленными, пятый по счету. Вице-премьер Украины Ирина Верещук сообщила, что обменяли 76 человек, из них 60 военнослужащих, в числе которых 10 офицеров, и 16 гражданских. C начала войны стороны уже несколько раз провели обмен пленными. Первый состоялся в середине марта: тогда украинские власти заявили об освобождении ранее похищенного мэра Мелитополя Ивана Федорова в обмен на девять российских военнослужащих. Кроме того, Киев предлагает обменять пророссийского политика Виктора Медведчука на граждан Украины. В Кремле ответили, что такой обмен не считают возможным, поскольку Медведчук – не гражданин России.
Военный эксперт, бывший замначальника Генштаба ВСУ Игорь Романенко в эфире Настоящего Времени рассказал, как на процесс обмена военнопленными влияют результаты на фронте.
— Если говорить о военнопленных, можно ли оценивать, какое количество людей сейчас находится в плену с той и с другой сторон?
— Это больше тысячи людей. Мы будем бороться за то, чтобы их вернуть к себе. Понятное дело, что они по разным причинам оказались в плену. И в этом тоже надо будет разбираться. Однако это наши люди, наши граждане. И государство должно выполнять свою функцию по поводу того, что их нужно возвращать на территорию, а потом решать все остальные вопросы. Мы этим занимались еще с 2014 года и продолжаем это делать сейчас.
— Можете объяснить, как проводится эта работа по обмену? Как стороны договариваются об этом?
— Есть разные способы решения этого вопроса. Первый – это через государственные структуры, в первую очередь через Службу безопасности Украины. У них есть информация, и они занимаются этим делом.
Но есть и решение вопросов, как в 2014-2015 годах, когда это решалось на уровне командиров. Сейчас набран опыт, у нас есть омбудсмен, который участвует официально в этом процессе. И весь вопрос в том: где, когда, какое количество и состав. Вы привели пример с Медведчуком. Россияне пока отказывают в связи с тем, что он не гражданин [России]. Хотя абсолютно понятно, что это политический подход. И, опять-таки, большинство процессов, которые проходят в этой войне, и взаимоотношения, которые приходится поддерживать структурами государственной и негосударственными Российской Федерации, нам необходимо решать, мы находим пути в этом. Мы будем так или иначе заниматься этим дальше.
Я хочу сказать, что на все это влияет непосредственно состояние на фронте. Когда ситуация улучшается, например, для Вооруженных сил Украины, то россияне более покладисты в этих вопросах, и в вопросах переговоров, и во всем остальном. Поэтому то, какие результаты достигаются на фронте, является определяющим фактором для всех этих обстоятельств.
— В контексте начавшегося наступления российской армии на Донбассе какая сейчас ситуация для Украины?
— Ситуация сложная, напряженная, но под контролем. Понятно, что они к Пасхе или к 9 мая хотят сделать Путину подарок – это их подход и сакральное видение каких-то таких обстоятельств. Поэтому, как известно, с 18-го числа они ввели в действие все, что насобирали. Не совсем подготовили эту группировку, перекладывали [наступление] по времени. Это говорит о качестве [этой группировки] с точки зрения подготовки личного состава и тех вооружений, которые задействованы. Но они используют массированное применение военнослужащих сил этой группировки и наносят поражения артиллерией, системами залпового огня, ударной авиацией – всеми средствами, которые имеются. Это непростая ситуация, тем более в той местности, которая там. Это другие условия выполнения: это не лесистая, как на севере нашего государства, а степная зона. И ближайшая их задача – это захватить территории в рамках границ двух областей. Но там у нас наиболее подготовленные и оборона, и военнослужащие, которые еще с 2014 года выполняли эти задачи. Поэтому в ходе этих ожесточенных боев, которые начались, с одной стороны, мы отбили Марьинку. С другой стороны, они захватили Кременную. Но бои в Попасной, Мариуполе и остальных такого рода точках очень ожесточенные продолжаются, в ходе которых мы перемалываем их технику [и склады боеприпасов].
У нас более интенсивно начали поступать вооружение и техника, амуниция из-за рубежа. Пока вес в этой технике играет советская и не только советская, которая находится у них на складах. В том числе увеличивается поступление компонентов. Я хотел бы обратить внимание, что поставляют по частям самолеты, запчасти к ним – мы их тут собираем и используем те, которые мы можем быстро освоить, то есть бывшего советского парка. Поэтому ставится вопрос о том, что чтобы быть более эффективными в организации и ведении таких боевых действий, нам надо более современное оружие XXI века. Здесь есть сдвижки, особенно со стороны американцев, британцев. Но чем сложнее вооружение и техника, тем больше надо подготавливаться [личному составу] для их применения. Однако и эта работа проводится.
— Мы видели карты планов в медиа российских военных по тому, чтобы взять в кольцо всех защитников Донбасса на тех линиях, которые ранее ими были заняты на позициях, которые сформировались в 2014 году, на линиях соприкосновения. Этот план предполагал, что эта группировка может быть окружена со стороны Харьковской области и со стороны Запорожской области. По-вашему, ресурсы на такой маневр у российских военных есть?
— Ресурс есть значительный. Но весь вопрос в том, каким образом они его применят. Я хотел бы напомнить, что мы имели с вами карты до начала войны и в первые дни войны, которые показывали захват столицы за трое суток, Украины – за неделю и так далее. Есть такая пословица: "Дурень думкой богатеет". А нам – реализовывать свое в защите. И мы это делаем.
