Следующий этап войны России против Украины может затянуться на несколько месяцев в связи со сменой ситуации на фронте. Об этом заявил советник американского президента Джейк Салливан на брифинге 4 апреля. По его словам, российские военные передислоцируются с севера Украины на Донбасс. Вероятно, они собираются развернуть дополнительные батальонные тактические группы из десятков тысяч солдат. По оценкам США, Россия сосредоточится на попытках захватить территории Луганской и Донецкой областей, чтобы замаскировать предыдущие военные неудачи в Украине.
Алексей Мельник, военный эксперт, содиректор программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова, в эфире Настоящего Времени прокомментировал эту информацию.
— Много приходит сообщений о том, что российская армия покидает Сумскую, Черниговскую, Киевскую области. По вашей информации, действительно ли на этой территории российских военных уже нет?
— Я не могу сказать, что это по моей информации, – это по информации, которую я черпаю из многих источников. Действительно, российская армия отводит свои войска из тех регионов, о которых вы сказали. Это вынужденный шаг России. Знаем, по каким причинам.
Но это еще не повод праздновать победу. Да, это важное достижение, но до победы еще очень далеко. Сейчас идет перегруппировка этих сил, и в ближайшие месяцы Россия бросит все свои резервы, которые еще не были задействованы. По данным британской разведки, но это и очевидно, что те выведенные силы из Черниговской и Киевской областей какое-то время будут готовиться, переформировываться, довооружаться. И, скорее всего, очередной этап эскалации можно ожидать, наверное, в течение следующих двух-трех месяцев.
— То есть речь идет уже про лето?
— Речь идет о второй волне. Сейчас очень критичным будет период до 9 мая, когда Путину нужно будет как минимум отрапортовать по захвату Луганской и Донецкой областей, по административным границам, по закреплению на южных рубежах. А после того, как Россия опять перегруппирует те выведенные войска, по результатам мобилизации, которая проводится в России, это будет уже подготовка для следующей волны эскалации.
— Что включает следующая волна эскалации? Можно по-разному воспринимать информацию, которая звучит в нашем эфире. Многие могут воспринимать ее так, как будто бы следующий этап – это как раз наступление на Донецкую и Луганскую области, на территории, которые не были захвачены ранее. Кажется, вы имеете в виду что-то другое?
— Я имею в виду, что Путин и его командование сейчас уже начали корректировать какие-то оперативные цели. При этом основная цель этой операции – уничтожение Украины – остается неизменной. То, что сейчас, как я предполагаю, они видят реалистичным, – это расширение зоны оккупации от юга вдоль Днепра и до параллелей Харькова. Вот это, скорее всего, те оперативные цели, которые Россия будет ставить перед собой на следующие два-три месяца.
— То есть, условно, это Херсонская область, которая сейчас уже находится под контролем российских военных, часть Запорожской области и Донецкая, Луганская и Харьковская?
— Да, и Днепр – это тоже стратегически важный город для России.
— Почему?
— По многим причинам. Если посмотреть на карту: в чем стратегическое значение Изюма, на те инфраструктурные объекты, а Днепр был под прицелом еще со времен Януковича. Это очень важный объект с точки зрения военно-промышленного комплекса. В планах России либо взять его под контроль, либо, если не получится, то просто уничтожить.
— Что сейчас происходит в Херсонской области, которая остается под контролем российских военных уже больше месяца? Правильно ли я понимаю, что Россия там сейчас накапливает свои силы?
— Россия пытается установить контроль. Сейчас можно говорить о том, что Украина не контролирует полностью Херсонскую область и город Херсон. Но это не значит, что Россия взяла их под контроль. Есть большие проблемы у России, связанные с установлением военно-гражданских администраций. Там есть военная администрация, но пока нельзя говорить, что там установлена оккупационная власть, как это было, например, в 2014 году в Донецкой и Луганской областях. Сейчас у России с этим большие проблемы.
И я просто хотел бы сказать, чтобы вы меня правильно поняли. Говоря по поводу Днепра, я озвучиваю планы России. Я не делаю прогноз, что это случится, потому что я уверен, что этого не произойдет. Точно такая же подготовка и оценка ситуации проводится западными партнерами и украинским военным командованием. Я не располагаю деталями, но я уверен, что планы России – это еще не портрет будущего, которое обязательно будет.
— Вы говорите о том, что на переоснащение тех частей, которые отступают с севера Украины, нужно два-три месяца. А вы можете оценить, какие нужны пополнения личного состава для того, чтобы эти соединения восстановить и заново отправить на восток и юг Украины?
— Есть данные украинской стороны, есть данные российской, есть независимые оценки. Если отбросить российские в разы заниженные оценки, то, по самым консервативным оценкам, это от 10 до 15 [тысяч] погибших российских военнослужащих. А раненых, по принятым стандартам, в три раза больше. [То есть] потери – это около 50 тысяч. Моментально нарастить непросто: не призвать и поставить в строй, а подготовить, дать какую-то базовую подготовку. На все это нужно время. Почему я и говорю о двух-трех месяцах – потому что минимальный курс молодого бойца в советской армии был один месяц. Российская армия недалеко ушла от советской. Исходя из этого идут временные расчеты.
То, что касается техники, сейчас мы видим кадры на телевидении, есть много видеосвидетельств по той технике, которую Россия смогла вывезти разбитой в РФ. Понятно, что эти запасы не безграничны. Благодаря российской коррупции и воровству, даже несмотря на огромные [военные] склады, если смотреть со спутника, не факт, что вся эта техника может быть быстро введена в строй. В России есть определенные ограничения, но те ресурсы, которыми обладает Россия, – это тоже серьезная угроза для Украины.
— С помощью чего эти людские резервы будут наполняться? Можно ли восполнить сейчас недостаток личного состава скрытой мобилизацией, или для этого нужна всеобщая в некоторых регионах?
— О всеобщей, наверное, говорит рано. Государственная машина России, конечно, может построить в строй с помощью репрессий, принуждения, наверное, миллионную армию. Но на следующий день встанет опять вопрос: покормить, вооружить. Скорее всего, это будет плановая мобилизация тех, у кого есть опыт боевой службы. Возможно, какая-то часть призывников осеннего призыва согласится, или их заставят подписать контракты.
Есть попытки привлекать сирийских наемников – цифра была около 900 человек. Это серьезная деструктивная сила. Но стратегически это вряд ли изменит ситуацию. Россия сейчас пытается использовать любые резервы.
Опять-таки, те случаи отказа южноосетинских [военных] после первого боестолкновения. Есть случаи отказа Росгвардии, которая очень подготовлена для разгона демонстраций, но при боевом столкновении сразу бежит с поля боя. У России есть огромный резерв, но чем больше будут успехи украинской армии, чем больше будет потерь со стороны России и чем больше об этом будет известно в самом российском обществе, я думаю, россияне, наверное, получат ответ на многие вопросы, которые сейчас успешно сглаживаются с помощью цензуры.
— А есть ли у Украины силы не только обороняться, но и освобождать те территории, которые сейчас заняты россиянами? Для этого нужно уже наступательное вооружение?
— Во-первых, я хотел бы сказать, что при всех тех преимуществах, которые были у России с первого дня войны: вероломное нападение – эффект внезапности, военно-воздушные силы, ракеты. При всем этом Россия проигрывает в том, что мотивацию украинских защитников нельзя приводить в сравнение с той мотивацией или отсутствием таковой у российских военнослужащих.
Во-вторых, что касается вооружений, как показала практика, Украина успешно компенсирует недостаток наступательных вооружений с помощью достаточно креативных современных подходов к применению [вооружения]. Кстати, по независимым оценкам, потери Украины в этой войне как в технике, так и в личном составе в три раза меньше, чем у российских войск. Это показатели достаточно хорошей подготовки и достаточно эффективной обороны.
То, что касается наступления. Да, если мы рассматриваем классическую [ситуацию] – паритет в танках, в артиллерии, в других наступательных вооружениях – я думаю, если применяется комплексный подход, то это, о чем я уже говорил, очень сильная мотивация. Во-вторых, это более эффективные маневренные методы вооруженной борьбы. Наверное, отчасти можно компенсировать недостаток в боевой технике или, прежде всего, в авиационных средствах поражения. Ну и будем надеяться, что все-таки наши партнеры в ближайшее время поставят тяжелое вооружение, которое Украина пытается от них добиться уже на протяжении недели.
