Первого марта состоялось открытие 71-го Берлинского кинофестиваля. В конкурсе Generation 14plus прошла мировая премьера полнометражного дебюта Екатерины Горностай "Стоп-Земля".
Екатерина Горностай родилась в 1989 году в Луцке в семье ученых. Окончила факультет естественных наук (2010) и магистратуру по журналистике (2012) Киево-Могилянской академии. В 2012-2013 годах училась в Школе документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова. Режиссерский дебют – неигровая новелла "Между нами" – был показан в 2013 году на фестивале "Молодость".
Документальные новеллы Горностай "Зубы Ленина" и "Мирный протест Маши" вошли в альманах "Евромайдан. Черновой монтаж". Живет в Киеве, преподает документальное кино в Школе журналистики Киево-Могилянской академии.
Главные герои новой игровой картины Горностай – киевские старшеклассники Маша, Яна и Сеня. Чтобы правдиво воссоздать реалии современной школы, режиссер взяла интервью у более чем 200 украинских подростков и воссоздала их образы в фильме: звезды класса, шуты, аутсайдеры. На носу у них экзамены, которые усложняются влюбленностями, страхами и интригами.
Старшеклассники ищут ответы на вечные вопросы. Как жить, когда закончится детство? Как осмелиться пригласить на танец парня? Как разобраться с депрессией? Как забыть пережитое в прифронтовом городке на Донбассе?
Мы поговорили с Катей Горностай о том, как создавалась картина. Разговор проходил на украинском языке.
— Катя, с чего для вас началось кино?
— С папиного фотоаппарата ФЭД-3. Раз в месяц покупаешь пленку, снимаешь, сдаешь на проявку и печать, предвкушаешь результаты, какая-то магия...
Когда я закончила магистратуру по журналистике Киево-Могилянской академии, то поняла, что хочу только снимать. А потом случилась школа документального кино Разбежкиной и Угарова.
— Что это был за опыт?
— Школа жизни больше, чем киношкола. Сама Марина Александровна всегда говорит, что они не учат снимать, а стремятся изменить оптику взгляда. Вот, например, "зона змеи" – термин Разбежкиной. Знакомый серпентолог показал ей, что есть определенный радиус безопасности вокруг змеи. Если ты его пересекаешь – она нападает.
В кино это зона, попав в которую документалист может увидеть очень личные и важные вещи из жизни героя. То есть настоящее кино там, где ядро человека, где разговор о самом сокровенном. Угаров говорил, что самое важное то, что герой хочет скрыть от всех и одновременно не может больше прятать, так как болью нужно делиться.
Мы смотрели много кино, говорили о мотивации автора. Это очень важно – зачем ты делаешь то, что делаешь.
— Вы – один из очевидцев Майдана с камерой. Расскажите об этом.
— Если ты на Майдане, то должен что-то делать. У меня не было другого дела, кроме как снимать. Я сразу поняла, что на передовой начинаю цепенеть от страха, поэтому пошла в глубокий тыл и снимала людей, которые, как я, пришли только болеть. Тоже интересно, а с другой стороны, когда хочешь снимать то, что считаешь самым настоящим, но не можешь – тяжело.
— Однако в "Зубах Ленина" вы все же поймали исторический момент.
— Как у нас в школе шутили – это была "улыбка документальных богов". Один из лучших моих материалов на Майдане.
— Как возник замысел "Стоп-Земли"?
— Я хотела снять короткую историю о девушке, которая идет в музыкальную школу и по дороге встречает одноклассника, в которого влюблена, здоровается, а после школы, на дискотеке, приглашает его на танец.
Я смотрела-смотрела на эту страницу и начала ее дорабатывать. Так появились новые герои и мотивы дружбы, конфликты, которые не во внешнем мире, а внутри героини. Поначалу опиралась на свой опыт, но за два года работы над сценарием начала менять детали, пол персонажей. Финальная версия возникла уже после кастинга. Наши будущие актеры вдохнули жизнь в функции из сценария. Эпизодические характеры тоже стали важны. Их сцены мы иногда дописывали прямо во время съемок.
— Вы рассказываете об актерах "Стоп-Земли" как едва ли не о своей семье. Насколько необходима такая близость?
— Она обычно возникает в документалистике между режиссером и героем. Ты хочешь исследовать волнующую тебя тему, встречаешь ее носителя, и вы вместе пытаетесь что-то сказать. Все ответы не дашь, но можешь хотя бы сформулировать вопрос вместе с героем. "Стоп-Земля" отчасти позаимствовала эту парадигму, актеры в нашем фильме имеют больше голоса и свободы.
Это запланированная импровизация. Мы знаем, о чем сцена, где она начинается и где заканчивается, что надо проговорить. То есть имеется набор рамок, но в этом наборе существуют случайности, которые мы очень любим собирать. Сказать "стоп" можем только мы с оператором Сашей Рощиным. Актеры должны жить в сцене, пока не прозвучала эта команда. Они знают, о чем говорить, а вот в какие слова это одеть – их задача. Мне кажется, что речь выглядит естественнее, когда человек хочет, а не должен что-то сказать.
— Как вам удалось превратить этих детей в актеров?
— Мы вряд ли превратили их в актеров, но точно влюбили их в процесс коллективного творчества и сами влюбились в них. В тот отрезок времени для меня даже фильм отошел на второй план, я думала только про нашу лабораторию.
У нас были очень классные тренеры – по танцу как технике раскрепощения, по раскрытию голоса. Мы ставили разные необычные задачи, например – пойти в определенное место (они вытягивали из шляпы свой вариант), там провести время, записать все, что произошло и было сказано, и затем представить это в форме документального спектакля. Мы постоянно меняли пары и тройки, чтобы посмотреть, какая химия возникает между разными людьми. Придумывали как можно больше этюдов, которые касались будущих ролей, но напрямую о них не рассказывали, сценарий ребята получили только перед съемками.
— Они тоже дополняли сценарий?
— В моем тексте многие вещи выглядели довольно эскизно. Написано – кто-то что-то делает, а как делает – стало понятно, только когда они, как частички пазла, зашли в свои роли, заговорили каждый по-своему. То есть на скелет нарастили плоть, и с этого момента сценарий стал интересным.
— То есть, выходит, сначала вы подбирали человека, а затем на него писали роль.
— Отчасти да, и я дальше хочу это практиковать.
— А каким вообще должен быть актер, с которым вы работаете?
— Мне лучше всего работается с теми, кто способен сразу говорить о вещах болезненных и важных. В первые пять минут интервью на кастинге понятно, можешь раскрыть человека или нет. Одним словом, работаю с теми, кто чувствителен по природе и может отдавать что-то миру. А я стараюсь отдавать взаимно.
— Вот, кстати, кажется, что подростки в "Стоп-Земле" именно о себе и говорят – особенно когда они исповедуются, сидя перед камерой.
— У нас была установка – делаем интервью с персонажем, но сквозь настоящего человека, который его или ее воплощает. Но я рада, что там много правдивого о них, просто что именно правда, а что персонаж – пусть рассказывают потом они сами, если захотят.
— Берлин был неожиданностью?
— Он был мечтой... Это мой первый большой фестиваль, на котором я побывала в 2016-м и влюбилась в него мгновенно. Очень приятная неожиданность, но и очень печальная из-за того, что копию, которую мы так долго делали, посмотрят три человека в жюри и техник (из-за пандемии коронавируса кинофестиваль в этом году проходит онлайн – НВ). Очень хочется увидеть, как его воспримут обычные живые зрители.
— Как вас изменил этот фильм?
— Я стала точно меньше бояться некоторых вещей. Говорить с людьми — это первый мой большой страх, который мне пришлось преодолеть. И стоять как режиссеру на своем, даже если на тебя давят авторитетом, – второй. Я очень рада, что мы с Никоном Романченко (он режиссер, но у нас был режиссером монтажа) собрали фильм именно так, как хотели.
— В начале разговора вы упоминали о главном вопросе вашего обучения – понять, зачем вы снимаете кино. Сейчас у вас есть ответ?
— Невозможно создать что-то оригинальное. Все уже сказано. В нашем кино мы рассказываем те же банальные вещи, но через свой уникальный опыт – потому есть ярлык "автобиографичности". Но я верю, что этот фильм автобиографичен не только для меня, а и для актеров и команды. И это может быть интересно всем, кто переживал подобное. В своем роде должно работать как терапия.
А еще я хотела загадать на будущее. Чтобы школа стала такая, как в "Стоп-Земле", чтобы учителя были похожи на университетских преподавателей – в дружеских отношениях с учениками. И чтобы родители были рядом, но давали свободу. Вот такая моя личная утопия.
