Настоящее Время рассказывает про "Артдокфест", который пройдет с 19 по 23 октября в Риге и с 6 по 12 декабря в Москве. В 2017 году фестиваль атаковали активисты, сорвав несколько показов.
Программный директор "Артдокфеста" Виктория Белопольская рассказывает о частичном переезде и мировой практике цензуры
"Это как-то даже странно: президент "Артдокфеста" Виталий Манский, совершивший как режиссер фильма "Свидетели Путина" в последнее время путешествие то ли по десяти, то ли по двадцати странам, сообщает мне, что решительно во всех этих странах его спрашивали про судьбу нашего фестиваля. Сможет ли он пройти в Москве в декабре, если к нам командируют новых (или тех же самых) "активистов" со зловонными спреями? Не испытывает ли страх за собственную судьбу и собственность владелец кинотеатра, предоставляющий нам свою площадку? Не будет ли новых судов – и новых штрафов – за показ студенческих фильмов без прокатных удостоверений? И в целом: выживет ли фестиваль при новом акте давления – уже на уровне законодательном, с принятием закона, который я называю антифестивальным?
С одной стороны, вопросы все вполне логичные. "Артдокфест" существует уже 12 лет, стабильно проходил в декабре в Москве, с годами к московской площадке присоединились питерский "Англетер" и екатеринбургский "Ельцин Центр" – там фестиваль проходит параллельно, а авторы едут на тамошние показы после московских или встречаются со зрителями по скайпу. У нас даже когда-то был грант Министерства культуры. Но едва не первой публичной акцией В. Мединского как вновь назначенного министра культуры РФ (она, кажется, даже предшествовала его афористической риторике про "Рашку-говняшку") было заявление о том, что он как Минкульт не будет поддерживать инициатив В. Манского. Теперь понятно, что дело было не в Манском и не в его инициативах – новый министр таким образом заявил о том, что у вверенной ему культуры отныне будет, будет идеология.
Заявлениями Минкульт не ограничился: "Артдокфест" был лишен скромного госгранта, в пропагандистских медиа появились публикации в духе позднесталинских партийных постановлений и три года подряд Минкульт инициировал целый ряд противозаконных судебных дел о показах фильмов без прокатных удостоверений с последующими штрафами (я говорю "противозаконные" – потому что судебные решения внятно противоречили самому закону о правилах кинопоказа в РФ). А для фестиваля, который решился поддерживать только Фонд Михаила Прохорова, это было чрезвычайно болезненно.
Однако несравнимо по болезненности для нашей публики: в прошлом году так называемые активисты SERB, а мы все догадываемся, что это активисты по вызову, сорвали сеанс фильма "Полет пули" о войне в Донбассе, пытались физически воздействовать на зрителей и разбрызгали в зале жидкость с острым и вполне невыносимым запахом. Ну а через полгода к SERBy присоединилась наша родная Госдума: погоняемая манией властного контроля всего и вся, она приняла поправки к закону "О господдержке кинематографии", посвященные кинофестивалям. И поправки эти отмечены непрофессионализмом такой ядрености, что существование вообще всех кинофестивалей в РФ оказалось под вопросом. Не буду погружать читателя в детали этого выдающегося профанства, просто поверьте на слово: правила кинопоказа осложнились настолько, что этот самый фестивальный показ становится почти невозможным.
Вот поэтому-то мы и вынуждены были перенести нашу основную программу в Ригу, на Рижский международный кинофестиваль – чтобы показать все те фильмы, которые мы хотим показать, а не рисковать с показом зарубежного фильма, для которого раньше не нужно было прокатное удостоверение, а теперь черт его знает. Госдума же, принявшая антифестивальный закон, не знает точно.
Всё это погружение в историю вопроса артдокфестовского частичного переезда в Ригу я произвожу лишь для того, чтобы рассказать о ситуации, в курсе которой почему-то оказалась мировая общественность.
И мне все это видится парадоксом: что граждане не то что в Европе, а в Канаде и Австралии знают про "Артдокфест" и интересуются его судьбой. Что вопросы про нас задает журналист из Мексики на фестивале в Цюрихе. Словом, что "вельможи разные, сенаторы и адмиралы" знают, "что вот живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский". То есть я – без кокетства – не считала нас настолько значимыми, как считал себя Петр Иванович.
Но своеобразный ответ на мой вопрос небесам: "Неужели мы так значительны?" – пришел на прошлой неделе в виде пресс-релиза фестиваля DocLisboa, лиссабонского документального фестиваля, столь же скромного по масштабам и, как мне раньше казалось, влиянию, как мы. И проходящего – случайна ли эта рифма судьбы? – в те же сроки, что и Рижский международный фестиваль, секцией которого является "Артдокфест", с 18 октября.
Вложение в письме имеет название "DocLisboa – политическое давление", а сам пресс-релиз озаглавлен: "DocLisboa не принимает давления извне относительно содержания своих программ или своей политической позиции". Речь идет о том, что посольства двух стран высказали несогласие с включением одного фильма в конкурсную программу и с текстами, сопровождающими в каталоге фильмы из внеконкурсной программы. Не вполне по-журналистски, но политкорректно авторы пресс-релиза не указывают ни название требуемого к изъятию фильма, ни посольства каких стран пытаются давить на фестиваль. Лично я вижу в качестве возможных узких мест сирийско-ливанский фильм, в котором рассказывается о бесчинствах ливанских властей в отношении сирийских беженцев, и фильм "Своя республика" нашей непримиримой нонконформистки Алены Полуниной, сочувствующей госстроительству в Донбассе.
Хотя мне пока не удалось мысленно нарисовать эту картину – "Посол Украины передает директору DocLisboa ноту протеста против показа фильма "Своя республика". Но страны и фильм – это и правда неважно, поскольку тут дело принципа. А он изложен со всей полнотой: "Этот пресс-релиз создан, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что DocLisboa – абсолютно свободная в выборе фильмов и программировании инициатива, и мы приложим все усилия, чтобы она оставалась таковой… Такие фестивали, как наш, призваны показывать не то, что удовлетворит всех, а фильмы, имеющие дело со сложными сюжетами реальности, которые нечасто обсуждаются, а подчас и замалчиваются политическими властями в разных странах и в разных контекстах"…
Друзья, все это происходит не в России, из которой нам пришлось как раз по причине давления вывезти свой конкурс в полном виде в Ригу. Это происходит в Португалии. В Западной Европе, около самого что ни на есть Атлантического океана. Там фестиваль далеко не из самых значимых вынужден напоминать, что документальное кино – пространство культуры, где поднимаются острые вопросы; что само это искусство – документальное кино – своим сырьем имеет реальность, а кинодраматургия немыслима без конфликта. Так что сама природа доккино требует обращения к конфликтам, разворачивающимся в реальной жизни, физической и социальной. А цензура отменяет сам этот вид искусства, кинодокументалистику. Она про авторскую искренность и авторскую версию ситуаций и событий. Про авторское толкование мира. Если автору всего этого нельзя, то и доккино нет.
Так и оказалось, что документальное кино вошло в конфликт с политическим мэйнстримом, утверждаемым некоторыми невоздержанными режимами. Его главная черта в том, что он считает искусство видом пропаганды.
Искусства, имеющие своим материалом фантазию автора, например, кино игровое, можно корректировать и направлять с ущербом для истины, но без ущерба для жанра. В конце концов, для экшна не важно, существовали на самом деле или нет 28 панфиловцев или 300 спартанцев. Важно, захватит ли фильм зрителя. А вот документальное кино не направишь – противится его генокод, его природная сущность. Иными словами, вранье и тенденциозность сразу тут как-то становятся видны. Поэтому его лучше сразу запретить как класс. И борьба, развернутая в России с "Артдокфестом", – это просто борьба с реальностью, уши которой неизбежно торчат из честно сделанных документальных фильмов.
Тут-то я и вижу весь трагизм нашего нового положения. 12 лет назад мы начали делать "Артдокфест", чтобы показывать образцы бескомпромиссного авторства, продемонстрировать возможности документального киноискусства, которые и сейчас еще недооценены и не состоят в одном обнажении социальных язв. Мы хотели показывать – и показывали, и показываем – высокохудожественные, извините, произведения, описывающие и объясняющие мир и человека. А теперь оказалось, что мы боремся за право реальности отразиться в произведении искусства. А мы ведь таким образом о себе не заявляли. Мы же не Петр Иванович Бобчинский".
КОММЕНТАРИИ