25 марта в торгово-развлекательном центре в Кемерове произошел сильнейший пожар. По официальным данным, в нем погибли 60 человек, в том числе более 40 детей.
С момента трагедии прошло четыре месяца. За это время следствие установило, что:
- сам ТРЦ был построен с большими нарушениями, но местные чиновники закрывали на это глаза из-за родственных и коррупционных связей с владельцами ТРЦ;
- за несколько дней до пожара в ТРЦ была отключена противопожарная сигнализация;
- в нарушение техники безопасности в ТРЦ были заблокированы аварийные выходы, а работники кинотеатра, также в нарушение правил, заперли в зале детей во время киносеанса: это привело к тому, что пожарные физически не могли их спасти.
Несколько человек, которых следствие считает виновными в пожаре в "Зимней вишне", арестованы. Большинство погибших после проведения генетической экспертизы были похоронены. Родные погибших в пожаре получили значительные компенсации: 5 млн рублей, крупнейшие в российской истории. Из них 3 млн рублей выплатил собственник торгового центра, 1 млн рублей был выделен из резервного фонда правительства РФ, а еще столько же – из резервного фонда коллегии администрации Кемеровской области.
Как сегодня живут кемеровчане, пострадавшие в пожаре физически и морально? Телеканал "Настоящее Время" расспросил об этом Татьяну Думенко, координатора общественного центра помощи пострадавшим в пожаре в "Зимней вишне".
Татьяна Думенко – Что происходило все эти несколько месяцев после трагедии в "Зимней вишне"? В том числе с людьми, которые сейчас защищают своих близких в судах?
– Происходила жизнь. Мне кажется это выражение странным, ведь очень многие из них после пожара говорили, что жизнь для них закончилась. Но это была просто другая жизнь, и каждый день давался им с большим трудом.
Понятно, что первые недели были страшным испытанием и шоком. Очень многим требовалась помощь психологов, даже тем, кто первоначально отказывался от нее. Справиться с этим помогали государственные психологи, затем к ним очень активно подключились частные психологи-волонтеры Кемерова. Было несколько десятков людей, с которыми они работали, пытались выводить их из этого состояния. Слава богу, это получалось.
Родственникам погибших также оказали серьезную помощь – материальную и нематериальную.
– Насколько я понимаю, она превратилась для некоторых в испытание?
– Конечно, деньги и горе – это такие вещи, которые меняют людей.
– Это не мое дело, сколько и как будут тратить люди, которые получили компенсации. Но мне показалось, что для людей, которые жили в Кемерове, многие из которых были не самыми состоятельными, – для этих людей деньги после горя были вторым испытанием.
– Да, конечно. Далеко не все эти люди в обычной жизни до этого имели хороший доход, например были предпринимателями. Горе, с одной стороны, уравняло всех. А с другой – были семьи, которые действительно никогда в жизни не видели таких денег. Были разные случаи. С одной стороны, пожар и гибель родных – ничем не восполнимая потеря. А с другой стороны, это испытание такими медными трубами.
– К вам обращались за помощью в случаях, если поссорились семьи в результате получения этой помощи? Что вы им советовали?
– Первый очевидный ответ – что нужно делать все по закону. И если это касается супругов, то закон предписывает делить деньги поровну. Были еще и другие родственники, которые тоже считали возможным задавать мне такие вопросы. Люди все очень разные. И, конечно, невозможно взять и помирить всех. Но какой-то компромисс можно попытаться найти, в том числе с психологами, можно. Конечно, мы старались это делать.
– Насколько жизнь родственников погибших и пострадавших сейчас находится под пристальным вниманием общественности?
– С самого начала в Кемерове как-то все договорились о том, чтобы их не трогать.
Вообще было уважение к тайне частной жизни и к тому, чтобы к людям не лезть. И большинство моих коллег (а я тоже журналист) придерживались этой тактики. Только сейчас, спустя большое количество времени, некоторые родственники погибших, прежде всего, родители погибших детей, все-таки чуть-чуть соглашаются общаться. Эти истории не проникали ни в СМИ, не обсуждались как-то.
Здесь заслуга и Следственного комитета, и администрации области, и нашего центра. Следственный комитет и его глава общался с родственниками погибших регулярно, приезжал сюда в Кемерово и непублично общался с этими людьми.
– Увенчался ли успехом поиск всех виноватых? С точки зрения даже не родственников жертв, а людей, которые в Кемерове живут? Или все еще нужно общественное давление для того, чтобы наказать какого-то человека, ушедшего от ответственности?
– Так не стоит вопрос.
– А как он стоит?
– Следственный комитет говорил с самого начала и продолжает говорить сегодня, что ни одному из людей, которые находятся сейчас под стражей, не была изменена мера пресечения, несмотря на множественные попытки оспорить эти решения. (В настоящее время в Кемерове по делу о пожаре в "Зимней вишне" арестованы 11 человек, включая двух сотрудников МЧС и двух пожарных, а также бывшего руководителя главного управления МЧС по Кемеровской области Александра Мамонтова – НВ).
Следственный комитет говорит, что этот список не является исчерпывающим. То есть, возможно, будут еще задержания.
Мы видим, что арестованы люди, которые имели к этой истории отношение как со стороны контролирующих органов, так и со стороны обслуживающих торговый комплекс структур, владельцев этих структур и тех, кто даже спасал.
И сейчас стоит вопрос о привлечении к ответственности еще и представителей структур, которые выдавали разрешение на реконструкцию и строительство этого здания. Потому что комплекс зданий – это не единая вещь: часть была реконструирована из старого кондитерского комбината, часть построена.
– Сейчас "Зимнюю вишню" сносят или нет? Или это абсолютно обычная стройка, и никто сейчас на это не обращает внимания?
– Это не стройка, это разбор конструкций. Напомню, что снос начался со второй попытки. Первоначально в мае в присутствии временно исполняющего обязанности губернатора начали сносить неосновное здание. Но все работы были прекращены на том основании, что, по словам Следственного комитета, основное здание является доказательством по делу, на него наложен арест, и его нельзя трогать. Сейчас, когда Следственный комитет заявил, что все работы прекращены и снят арест, начался разбор этого здания.
За это время изменился статус здания. Теперь это собственность города, и, соответственно, все работы курирует город. Он заключал договор на снос и так далее.
Я не могу сказать, что сегодня к этому событию приковано сильное внимание. Да, на некоторых медийных ресурсах идет прямая трансляция, но это не какой-то постоянный предмет обсуждения общества.
Конечно, здание находится на одном из центральных проспектов города, там идет очень большой поток транспорта. И когда люди едут на своем транспорте или на общественном, понятно, что все смотрят туда, понятно, что об этом говорят.
Но сейчас ситуация в городе такова, что если в первый месяц все разговоры начинались и заканчивались "Зимней вишней", то сейчас люди лишь иногда скажут друг другу, что да, вот сносят. Или да, обещают снести и сделать там мемориальный сквер, но не более того.
– То есть люди восстанавливают свою жизнь?
– Сейчас, конечно, стало меньше эмоций у всех, и делаются более сознательные действия как в рамках уголовного процесса и процесса по этим арестованным людям, так и в целом по жизни. Начиная от того, что многие, например, из моего окружения и вообще в целом в городе пересмотрели свое отношение к социальным сетям, стали более разборчивы в этом, стали меньше доверять информации, втягиваться в какие-то дискуссии. Прямо об этом люди говорят, проговаривают это.
Стали больше уделять внимания своей безопасности. Например, сегодня в городе создается специальное мобильное приложение, одной из функций которого будет поведение в чрезвычайной ситуации.
– То есть происходит конструктивное осмысление и попытка сделать свою жизнь в будущем безопасной? Это действительно очень важно.
– И журналисты, и медийное сообщество Кемерова сейчас предпринимают усилия для того, чтобы разработать очень грамотный, хороший механизм поведения и взаимодействия, в том числе этического, в таких чрезвычайных ситуациях.
КОММЕНТАРИИ