В августе 2017 года жителя чеченского села Автуры Магомед-Али Межидова завели в кабинет сотрудников уголовного розыска в отделе МВД по Шалинскому району. Оперативники достали аппарат для пыток током и пропустили разряд через тело задержанного. Магомеда-Али Межидова пытали и объясняли, что не отпустят его, пока не подпишет признательные показания.

В итоге Межидов признался в том, что продал за тысячу рублей 16 граммов марихуаны. Расследование, посвященное пыткам в Чечне против подозреваемых по "наркотическим" статьям уголовного кодекса, опубликовало издание Republic.

Что в Чечне наркомания приравнивается к терроризму, Рамзан Кадыров говорил еще в сентябре 2016 года. По официальным данным Чечня – один из самых благополучных регионов по количеству преступлений, связанных с наркотиками.

Рамзан Кадыров утверждал, что в республике не производятся никакие наркотики, в аптеках не продаются психотропные препараты, но их завозят из-за пределов Чечни и продают подросткам и молодым людям.

Автор расследования утверждает, что чеченские полицейские применяют пытки и заставляют признаваться в наркоторговле людей, не причастных к этим преступлениям.

Марина Дубровина, адвокат чеченцев, пожаловавшихся на пытки, утверждает, что в Чечне ей угрожали, советовали уехать, а судья, который ведет дело ее подзащитных, даже посоветовал нанять себе охрану.

Можно ли доверять информации адвокатов жителей Чечни о пытках в полицейских участках и как меняется ситуация с правами человека в этой республике прямо сейчас, узнаем у главы комитета по предотвращению пыток Игоря Каляпина.

— Скажите, пожалуйста, сведения о новой волне пыток людей, которые, по мнению полицейских, могут быть причастны к наркоторговле, этим словам можно доверять, как вы считаете? Словам подзащитных адвоката Дубровиной, например?

— В правдивости слов Дубровиной я совершенно не сомневаюсь, мы многократно наблюдали ту же самую картину. О том, что против ее подзащитных сфабриковали доказательства, я это ни подтвердить, ни опровергнуть не могу, я не знаю, но то, что это периодически происходит, это правда. На самом деле это происходит не только в Чечне, надо заметить.

— Тут есть один вопрос, раз мы говорим про Чечню, может быть, вы как-то понимаете логику? Ведь если человека пытают током, то вероятность, что он признается в том, что он совершил или не совершал, близка к 100%, то есть любой признается. Когда чеченские полицейские кого-то хватают по обвинению в наркоторговле, у них есть какая-то понятная правозащитникам, вам, например, логика, раз все равно человек отправится в тюрьму?

— Логика очень простая: нужно обеспечить показатели служебной деятельности.

— А кто попадает? Кто попал, или люди, которые причастны к этой наркоторговле?

— Все зависит от степени испорченности конкретного полицейского. Он может действительно какого-то наркомана зацепить, и тем не менее не умеет доказать его вину законным способом, будет добиваться признания пытками. Может быть, он будет выполнять чей-то заказ, необязательно политический, возможно, что просто какие-то счеты будут сводить или за деньги с кем-то расправляться или выполнять команду по преследованию какого-то правозащитника. Самые разные ситуации.

— В отличие от других губернаторов российских регионов, на мой взгляд, может быть, я неправ, Рамзан Кадыров может себе позволить победить наркоторговлю и наркоманию в своей республике и заняться чем-то еще, ему необязательно каждый год показывать какие-то цифры, показатели. Если полицейские хватают не наркоторговцев, не наркозависимых, а кого попало, то как же они отчитаются перед главой республики, таким могущественным и для кого-то даже страшным?

— Как они отчитаются – понятно, то есть они запишут видео, где человек, захлебываясь в слезах, покается в том, что он наркоман, террорист, игиловец, распял Христа, убил Кеннеди, в чем надо, в том и покается. Наверное, так и отчитываются. Примерно везде происходит одно и то же. Форма отчета только разная.

— То есть, на ваш взгляд, Кадырову не хочется заявить: у вас у всех есть наркоманы, а в Чечне их больше нет и никогда не будет?

— Кадырову много чего хочется. Кампания по зачистке, скажем так, наркоманов и наркоторговцев – она же очередная. Кадырову важно постоянно держать общество в напряжении, он постоянно полицейскими, уголовными репрессиями то с пьянством борется, то с наркоманией, то еще с какими-то социальными недугами. Я не знаю, может быть, Кадыров наивно полагает, что он излечит все язвы общества путем пыток, путем полицейских репрессий.

— Это то, что называется "против всего плохого, за все хорошее".

— Причем с использованием пыток.

— Это да, это важно. В отличие, кстати, от многих других регионов, в Чечне люди находят в себе смелость, пережив эти пытки, об этом заявить. Что же касается Аюба Тетиева, главы правозащитного центра "Мемориал" в Чечне, о котором мы сегодня уже говорили, то, что ему подбросили наркотики, – это такой прием полицейский случайно совпал с этой кампанией или нет, как вам кажется?

— Я просто думаю, что сфабриковать дела по наркотикам проще всего. Достаточно отлаженная технология, тем более, что потребителем этой технологии в конечном итоге является суд. Он у нас везде не слишком разборчив, а в Чечне уж и подавно. Они заштампуют любое самое бредовое обвинение.

— Может ли так получиться, что в обществе из-за таких процессов, из-за таких приговоров стигматизация людей, осужденных по статье 228 "Наркоторговля", прекратится, и люди перестанут просто верить в эти приговоры? Потому что сейчас это, знаете, всегда говорят: "Дыма без огня не бывает, наверное, что-нибудь понюхал, а это плохо".

— На самом деле я думаю, что это уже происходит. У нас вообще люди стали очень недоверчиво относиться к судебным приговорам, и все прекрасно понимают, что человек, осужденный за изнасилование, совершенно не факт, что насильник, человек, осужденный за наркотики, совершенно не факт, что наркоман, за терроризм – террорист и так далее. В Чечне вообще приговоры по 228-й статье стали восприниматься как политические.