"Если выражаться русским языком, то диагноз у меня – аномалия верхних и нижних конечностей. Если медицинским – то какой-то длинный синдром из тридцати букв", – философски замечает Галина.
"Я родилась в Воронеже. Когда я родилась, родителям сказали, что я не буду долго жить, – вспоминает она. – Это был 1989 год, и в то время многие врачи убеждали родителей, чтобы те оставляли таких детей на попечение государства, убеждали их, что они не справятся. И родители написали на меня отказную. Меня отправили в воронежский дом ребенка, там я пробыла до 5 лет".
"Мама говорила, что она пару раз туда приходила, но потом ей сказали, чтобы она не портила детскую психику и чтобы больше не приходила. И в очередной раз, когда пришла, ей просто сказали, что я умерла", – рассказывает Галина.
"С тех пор мама, естественно, уже не приходила", – обыденно замечает она.
Потом Галину отправили в Кусинский детский дом (сейчас – Кусинский "Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей" в Челябинской области). Там она прожила до 18 лет, отучилась в школе и собиралась поступать в вуз, учиться на юриста. Но вместо этого ее отправили в дом престарелых.
"Я не знаю, где была логика. Может, они со мной мучиться не захотели, не захотели, чтобы я куда-то поступала. Потому что я физически была на коляске, а колясочников с 1-й группой инвалидности мало где принимали учиться, – замечает Галина. – Считается, что если у тебя 1-я группа инвалидности – то ты беспомощный, и за тобой лучше будет государство смотреть. Ну меня и отправили в дом престарелых".
"Я, когда приехала в этот дом, сразу сказала, что я тут надолго не задержусь, – вспоминает женщина. – На что мне там ответили: да ладно, у нас тут все приезжают бойкие, но живут там по 18 лет".
"Но я смогла оттуда вырваться, и слава богу, я этому очень рада. Я лучше буду здесь жить, чем там на гособеспечении. Здесь я сама по себе, что хочу, то и делаю", – твердо говорит она.
Своих родителей Галине позже все-таки удалось найти.
"В 2005 году я закончила школу, и мне стало интересно, есть ли у меня родители, – вспоминает она. – Я пошла к нашим соцработникам в детдоме и попросила узнать, живы ли родители, кто они, чем занимаются. Социальные работники написали письмо родителям: "Вот, как бы у вас есть дочь, помните ли вы? Она инвалид, у нее ничего там не выросло. Хотите ли вы общаться со своим ребенком?" И мама им ответила. После этого мне сказали, что у меня есть родители, и мы начали переписываться с ними".
"Обиды у меня точно никакой на них нет, я их понимаю. И я ни о чем не жалею, что была в детдоме, – уверяет Галина. – Сейчас у нас общение очень хорошее: мы ездим к ним, а они сюда приезжали к нам на рождение Валеры. Машину подарили, за что я им очень благодарна".
"Наверное, так надо было, судьба такая у меня, что сначала они отказались от меня, а теперь мы вместе", – замечает женщина.
*****
После освобождения из специнтерната Галине удалось получить комнату как сироте, а позже, когда в ее жизни появился муж Денис, они объединили имевшееся у них жилье в отдельную квартиру.
У Дениса Шуренкова – ДЦП и 2-я группа инвалидности.
"У меня детский церебральный паралич. Вообще мы же из одного детского дома, с раннего детства были знакомы, – рассказывает он историю знакомства с Галиной. – Мы там общались, дружили, а потом, когда более взрослые стали – чувства появились".
Несмотря на диагноз, Денис два года назад с отличием закончил колледж и хотел работать бухгалтером. Но пока в России его не берут даже кассиром в магазин: ссылаются на то, что у него нет опыта работы.
"Мне предлагали один раз работу в налоговой, но там график такой: они работают с 8 до 8 вечера, а иногда и больше, – объясняет Денис. – Я бы пошел, конечно. Но просто жена сына Валеру забирать не сможет из садика: его там надо в пять часов, максимум в шесть забрать".
Денис говорит, что его пенсия – 14 тысяч рублей, Галина получает в районе 17-18 тысяч.
"Это мало. Мне, конечно, хотелось бы работать, заняться чем-то кроме быта. Я уж думаю дворником пойти работать, дворником-то, наверное, возьмут?" – замечает он.
*****
Для человека с ее диагнозом, живущего в России, Галина ведет активную жизнь. Занимается домашними делами, готовит еду, гуляет с ребенком, играет с ним в мяч. По выходным вся семья ездит в парк аттракционов.
"Без машины, конечно, бы очень тяжко нам жилось, потому что пришлось бы ездить на такси, – говорит Галина. – Потому что общественный транспорт – это вообще, ну и как бы нас не везде берут. В трамваи очень сложно забираться, а в маршрутках – туда никогда и не брали. Мы раньше как-то давно пробовали ездить в маршрутках, но, когда мы в маршрутку хотели залезать, нас либо не пускали, либо говорили: платите за несколько мест, только тогда мы вас пустим".
При поездках на машине проблема только одна: найти незанятую парковку для инвалидов в Челябинске по-прежнему сложно.
"Обычно они бывают заняты, но бывали и такие дни, что все места были пустые, потому что дежурили эвакуаторы. А когда они стоят, люди боятся и не ставят машины на эти места", – замечает Галина.
Гулять по Челябинску в коляске Галине тоже достаточно сложно, особенно зимой.
"В Воронеже во многих местах положена тротуарная плитка или асфальт, а здесь – дыры, сложновато проехать. Но в принципе в нашем районе более-менее хорошо расчищено, можно проехать. Получается, что меня папа вез, а я везла Валеру, такой "паровозик" получался. Было тяжеловато конечно, но можно было пройти", – говорит Галина.
К тому же недавно у электрической коляски Галины сломался редуктор. Новый стоит 15 тысяч рублей и на него семье надо копить, поэтому пока Денис возит жену в обычной коляске.
Галина говорит, что ее сын никогда не задавал ей вопросы о ее инвалидности.
"То, что я в коляске – для сына это как данность, он не спрашивал, почему я в коляске, почему у меня ручек и ножек нет, – говорит Галина. – Может он сам еще не понимает. Может, когда вырастет, я ему расскажу, что и почему. Но пока объясняю, что мама плохо себя вела, когда была маленькая, и бабайка (собака) у нее все откусила".
Но других людей вопрос инвалидности женщины по-прежнему сильно интересует.
"Меня сейчас уже ничего не задевает, я понимаю, что дети бывают любопытные. Но я помню, что одна бабушка нас просто достала, спрашивала все: "Почему ты сидишь в коляске? Почему у тебя нет ручек и ножек? – вспоминает Галина. – Даже Денис психанул и сказал ей: "Вы взрослый человек, а такие вещи спрашиваете!"
"Я не знаю, зачем они это спрашивают. Одна женщина вообще спросила: "Вы с Украины?" Имея в виду, что там война, и мне там руки и ноги оторвало, – рассказывает Галина. – Меня это позабавило. Я ей сказала: "Нет, не с Украины, но когда-то давно я с Афгана, и там руки-ноги потеряла". Люди настолько фантазеры, что нам только смеяться остается. А они нисколько не стесняются бестактности, для них это нормально".
Галина боится, что эта бестактность будет тяжким бременем для ее сына.
"Сейчас, конечно, у меня мечта, чтобы у Валеры все было хорошо, и чтобы его потом никак не задевали, – со всей серьезностью говорит Галина. – Потому что думаешь: как он будет себя вести, когда ему начнут тыкать и говорить, что у него мама – инвалид? Нам надо как-то воспитывать Валеру так, чтобы он к этим словам относился более сдержанно, чтобы сильно на них не реагировал. И чтобы он мог постоять за себя. Хочется его в какую-нибудь секцию по борьбе отдать, чтобы он смог за себя постоять. Но в бокс не хочу: я хочу, чтобы наш мальчик всегда оставался таким же красивым, а не с разбитым носом".
"Мне все говорят, что я сильный человек. Из-за этого я, наверное, на многое не обращаю внимания: живу, как мне хочется, делаю все, что хочется, – замечает женщина. – Многие инвалиды в России не выходят на улицу, а я выхожу. Я гуляю почти каждый день, езжу куда-нибудь, недавно с родителями ездили на море".
"Может быть не каждый человек с инвалидностью полез бы в море, потому что ходить я не умею, и мне приходится ползком ползти до моря. Может кто-то и постеснялся бы ползти, – рассуждает женщина. – А я подумала: если я сейчас не искупаюсь, и у меня будут комплексы, значит я никогда не буду купаться. Поэтому я просто это пересилила и залезла".
КОММЕНТАРИИ