Росстат утверждает, что в России сегодня живут лишь 64 тысяч бездомных. Волонтеры и правозащитники, которые работают с теми, кто лишился дома, называют другие цифры — от 3 до 5 миллионов человек. Бездомные часто не попадают в статистику, не только власти, но даже их родные часто вообще ничего не хотят о них знать. Среди них есть старые и молодые, на костылях и в колясках, и вообще без ног.
Одно из немногих мест, где бездомным дают кров, пищу и надежду на новую жизнь — частный приют "Ной" в подмосковной деревне Клемёново в Егорьевском районе.
Организовал "Ной" Емельян Сосинский. Он не банкир, и не бизнесмен, а бывший соцработник, в прошлом — педагог и пионервожатый. Когда-то Емельян воспитывал трудных подростков, а теперь учит заново жить бездомных. Сам он говорит, что всю жизнь кому-то помогает, иначе не может.
"Ной" не получает денег из бюджета, живет на пожертвования и то, что зарабатывают сами постояльцы: они строят, копают, готовят, убирают и даже шьют. 50% заработанного работники оставляют себе, остальное идет в фонд оплаты жилья и на оплату лекарств и еды. Сотрудники приюта помогают постояльцам восстанавливать утраченные документы, а единственное требование к гостям — вести трезвый образ жизни и по возможности трудиться.
"Они на предпоследней стадии: они уже потеряли работу, семью, дом. Остаётся у них больница, тюрьма, морг, и все. Для них общинная жизнь — единственное, что дает возможность жить и работать, а не умереть под забором", — замечает Сосинский по поводу постояльцев приюта.
Большинство тех, кто живет в "Ное" — не разбойники и злодеи: им просто не повезло в жизни. Среди бездомных есть светлые головы с инженерным образованием.
Елена, одна из постоялиц "Ноя" — дипломированный инженер: закончила МГТУ им. Баумана, занималась аэродинамикой и газовыми турбинами, служила в армии в элитном подразделении. Но так и не смогла получить собственное жилье или заработать на него, а из служебной квартиры ее выселили, когда она вышла на пенсию.
Муж Елены умер. Сын вырос, женился и поселился у супруги: родной матери в его новой семье места не нашлось. Елена говорит, что для нее вернуться на улицу значит умереть.
"Остаться без крыши... где я буду есть, спать? Гигиена. Закончится все очень плохо, — говорит она. — Но я знаю, что я могу помогать людям. Могу дарить радость людям".
Вячеславу Капускису 57 лет, он бывший директор строительной фирмы, возводил в Подмосковье целые районы новостроек. Но все его имущество забрали семьи от разных браков, а сам он в старости оказался не нужен ни родному сыну, ни бывшим женам.
"Был директором, стал бомжом, — рассказывает Вячеслав. — 2015 год, Олимпиада, Крымский мост. Но финансирование закончилось, фирма развалилась, всех выгнали на улицу. Узбеки уехали в Узбекистан, белорусы — домой. А мы тоже все банкроты. Плюс инсульт: никому стал не нужен".
Вячеслав с гордостью вспоминает, что его хотели назначить главным архитектором Красногорска: приказ уже якобы лежал и ждал подписи. Но именно в тот момент у Вячеслава случился инсульт, после чего мужчину торжественно отправили на пенсию. Из квартиры родные его выписали, пришлось скитаться по подвалам и попрошайничать. Документы украли. И, в довершение всего, когда на дворе стоял холодный февраль 2015 года, Вячеслав отморозил себе ноги.
"Четверо суток на остановке сидел, а в феврале было минус 27 градусов, — вспоминает он. — Заснул на остановке, никто не будил. Ноги отморозил".
Врачи, по словам Вячеслава, просто отрезали ему пол-ступни на каждой ноге, а после выставили на улицу.
В "Ное" мужчина в домашнем тепле оттаял, заново научился ходить и снова захотел жить. Сейчас он работает на самодельном ткацком станке, освоил производство ковриков. Их охотно покупают местные дачники.
"Здесь все по-человечески: лечение, спокойно все, не думаешь, как найти кусок хлеба, есть с кем пообщаться. А то все один да один на улице", - рассказывает Вячеслав.
Алексею Пузыреву 47 лет, он бывший учитель труда, столяр-краснодеревщик, из тех, кого называют "золотые руки". Он тоже в одночасье потерял все: мать, квартиру, работу и зрение. Алексей рассказывает, что его жизнь перевернули черные риэлторы: убили его мать и завладели ее имуществом, оставив Пузырева на улице. А там незрячего и беспомощного бездомного часто обворовывали и даже били.
"Трижды судьба выносила меня с того света, — говорит Алексей. — В основном я ориентируюсь на слух, а если отойду, на крылечко, то теряюсь".
В приюте он начал поправляться и снова стал улыбаться.
"Благодаря помощи людей я получил инвалидность, мне первую группу дали пожизненно. Мечтаю оформиться в интернат, — говорит Алексей. — И, конечно, несбыточная мечта — комнатку свою какую-нибудь получить".
Еще одна постоялица "Ноя" — девушка с ребенком, которая не хочет называть своего имени: ей тоже больше некуда идти. С работы уволили, деньги кончились, из съемной квартиры выгнали. Оставить пятимесячного ребенка, чтобы ходить на работу, тоже не с кем.
Емельян Сосинский говорит, что не очень любит брать в приют женщин с детьми, чтобы не возникало проблем с опекой. Но отказать им в помощи он тоже не может.
Александр, который занимается охраной приюта, когда-то тоже сам нуждался в помощи. Он бывший сирота, рос в детдоме, а потом ребенком убегал из приемной семьи, жил на улице. Потом были служба в армии, Чеченская война, контузия и посттравматический синдром (ПТСР). На работу с такой биографией его не брали.
Емельян Сосинский помог ему, и Александр уже четыре года живет в социальном доме, помогает постояльцам решать конфликты и следит за соблюдением правил проживания в "Ное".
Еще один постоялец — Александр Евтеев. Ему 31 год, в недалеком прошлом он был дипломированным авиационным техником с высшим образованием и ценным специалистом. Но тоже потерял все. Пока Саша служил в армии, его родители умерли. Мужчина продал дом– наследство и, по его словам, не заметил, как прогулял свою долю.
"До этого я гордился своей работой и специальностью, я был инженером по наладке, ездил в командировки по стране, у меня была высокая зарплата, смотрел на всех свысока. А здесь я в свинарнике работаю убираю, кормлю", — рассказывает он.
С улицы Саша попал в приют, где и встретил Ксению. Девушка — сирота, тоже жила в приюте и работала няней в местном детском саду.
"Поженились и нисколько не жалеем. В ближайших планах венчание, — рассказывает Александр. — Нам нравится наш уголок, уют создали. Хорошо сюда приходить после работы".
"Здесь и правда веру в себя обретаешь. Находишь себе занятие, понимание, веру в себя обретаешь, чтобы дальше продолжать жизнь", — говорит Александр.
"Куда муж — туда и я, как ниточка за иголочкой, — говорит его жена. — Я работы не боюсь. Хоть посудомойкой пойду".
*****
Последние несколько месяцев приют живет по сути на осадном положении: власти пытаются его закрыть, а это означает, что минимум 50 больных, бездомных инвалидов скоро вновь могут оказаться на улице.
Емельян Сосинский рассказывает, что местные чиновники постоянно присылают к нему с визитами то прокуратуру, то пожарных.
"У пожарных обязательно надо покупать табличку "пожарный выход" за пять тысяч рублей. Без этого люди видимо не найдут выход", — рассказывает о последнем визите основатель "Ноя".
"Федеральная власть нам ничего не дает. Но если что-то произойдет, они будут отвечать. Поэтому они как бы не против нас, и даже поддерживают, но пытаются передвинуть проблему за забор к соседу, — рассказывает он про отношения с чиновниками. — А местные власти говорят: вам надо в Сибирь их везти, там много деревень брошенных. То есть женщин с детьми, стариков в Сибирь?" — возмущается Сосинский.
КОММЕНТАРИИ