Бакберди - приемный ребенок в "фостерной семье". У него на голове остались шрамы от побоев, которыми его воспитывали биологические родители. Похожая история и у его сводного брата Бахтияра - он тоже приемный сын в фостерной семье. Биологическая мать Бахтияра где-то есть, но что такое семья и любовь - оба мальчика узнали только сейчас.

"Бабушка заставляла смотреть за ребенком. Если мы не слушались, она била нас палкой. Била по голове до крови. Мне там не нравилось", - рассказывает Бакберди. О своих биологических родителях мальчик вспоминать не любит. Зато точно знает: он вырастет и станет фермером, как его приемные родители.

"Нас всегда было трое, мать отец и я. Мне было скучно одному, я часто уходил к родственникам. А потом я начал просить родителей усыновить детей, - рассказывает Кудайберген Мамитканов, старший сын родителей, которые решились взять в семью Бакберди и Бахтияра. - И вот однажды, когда я вернулся из деревни, я впервые увидел Бакберди. Он спал. Я еле дождался его пробуждения и на следующий день повел его гулять".

"Я постоянно брал его с собой. Мы кажется обошли вдоль и поперек весь город. Я водил его в парки, на аттракционы. Потом точно также я сблизился с Бахтияром", - рассказывает Кудайберген.

Айнагуль Чалгымбаева, мать Кудайбергена, говорит, что усыновить детей впервые захотела еще много лет назад. Так что ее супруг ничуть не удивился, когда она решила стать фостерной мамой.

"Я всю жизнь работала в этой сфере. Я педагог. Учила в отделении дошкольного образования, всю свою жизнь проработала в детсадах, - рассказывает женщина. - Кроме того, я росла в многодетной семье. Все это и подтолкнуло меня к этому решению".

Айнагуль рассказывает: когда она впервые услышала о программе по поддержке фостерных семей, сразу поняла: это тот самый случай. Но чтобы наладить контакт с приемными мальчиками, даже у нее, опытного педагога, ушло какое-то время: оказалось, что в 8 лет один из мальчиков даже не умел читать!

"Они многого не знали. У них не было культуры поведения за столом, умения одеваться, - рассказывает она о приемных детях. - За столом они рвались съесть побольше, давились. Потом у них болели животики. С годами все это прошло".

С тех пор прошло четыре года. Бакберди и Бахтияр очень дружат между собой, хорошо учатся и с удовольствием общаются со сверстниками.

Власти Кыргызстана выделяют на каждого ребенка, которого поместили в фостерную семью, по 6 тысяч сомов в месяц, меньше 100 долларов. Но приемной маме платят зарплату - те же 6 тысяч сомов, причем эта сумма не зависит от количества взятых детей. Деньги небольшие, поэтому в правительстве сейчас планируют хотя бы немного их увеличить. Но и на таких условиях немало семей выразили желание взять на воспитание приемных детей и даже усыновить их.

По данным Минсоцразвития Кыргызстана, с 2014 года, когда закон вступил в силу, в фостерных семьях пожили уже 58 детей, и лишь 10 из них были возвращены обратно матерям и отцам. Решение о возвращении детей биологическим родителям принимают соцработники: это делается, если у биологических родителей улучшились условия жизни или кто-то из родственников выражает желание забрать детей себе.

И Бакберди и Бахтияр, и их новые родители очень боятся, что однажды это произойдет и с ними: биологические родители обоих мальчиков все еще живы. Поэтому усыновить мальчиков Айнагуль с мужем не могут.