В Украине депутаты обсуждают закон о гражданском партнерстве, который позволит гей-парам заключать союз, официально регулировать вопросы совместной собственности и строить семью. Другие антидискриминационные законы приняты еще три года назад. Но геи все равно сталкиваются с проявлениями нетерпимости в Украине.

Молодая пара из Украины сбежала во Францию после угроз расправы и нескольких нападений. Игорь и Сергей живут в Париже уже месяц.

"Тот цвет волос, который сейчас у меня на голове, это социальный эксперимент – как будут реагировать во Франции на такой яркий цвет. Если бы я сделал такой цвет волос, живя в Одессе или Киеве, то я дошел бы до первого перекрестка, где за спиной услышал бы ругательства, и за два квартала меня бы избили так, что следующий месяц я бы провалялся в больнице в очередной раз со сломанным носом", – говорит Игорь.

Игорь Захарченко — открытый гей, активист. Он никогда не скрывал своей ориентации, выходил с одиночными пикетами за права ЛГБТ, участвовал в прайдах. Ему постоянно угрожали в соцсетях, и несколько раз нападали на улицах. Последний раз Игоря и Сергея избили за несколько дней до запланированных каникул во Франции. И они просто решили не возвращаться.

"Нам перезвонил местный участковый, спрашивая: "Ну что, как там у вас?". Я все решил объяснить сразу: сперва появилась надпись, нам угрожали смертью, теперь кто-то на нас напал. Потом мы поехали в участок: в машине, в полиции никто даже салфетку не подал. Все было в крови: руки, лицо. Нам дали два бланка, чтобы написать заявление, после этого полицейский закрыл окно и начал смеяться со своими дружками, даже через пластиковые окна это было слышно", – вспоминает Сергей.

В рейтинге Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов в этом году Украина заняла 36 место по свободе ЛГБТ, обойдя Польшу, Литву и Латвию. На первом месте – Мальта, дальше – Норвегия и Великобритания. Россия – на 48 месте.

"Почти каждый день в Украине совершаются преступления на почве ненависти к ЛГБТ, но нет еще ни одного дела, которое было бы доведено до суда. Официальной статистики по таким преступлениям в Украине не существует. Любым органам, которые проводят следствие, абсолютно наплевать на это", – объясняет Игорь.

Закон о противодействии дискриминации новая власть Украины приняла одним из первых, еще в мае 2014 года. Но полиция, по словам активистов, предпочитает не квалифицировать нападения на геев как преступления на почве ненависти.

В прошлом в Украине официально зафиксировали лишь 41 эпизод, который силовики квалифицировали как преступление против ЛГБТ, за этот год данных пока нет.

Часто сами пострадавшие боятся писать заявления, не желая афишировать свою жизнь, опасаясь общественного осуждения, поясняет Захарченко.

"У меня большое количество знакомых, в том числе представителей ЛГБТ, были на Майдане. У меня есть хороший знакомый, друг Коля, открытый ЛГБТ-активист, который на данный момент находится на фронте. Да, он каким-то образом пытается изменить отношение к ЛГБТ на личном примере, сейчас он непосредственно находится в зоне конфликта. Но я знаю другие примеры, когда другие открытые ЛГБТ-активисты выходили на Майдан, а им говорили: давайте вы будете помогать, но так, чтобы никто не знал, что вы относитесь к ЛГБТ-сообществу. Помогайте, но тихо, так, чтобы о вас не знали", – рассказывает он.

Игорь Захарченко стал известен в Украине после прошлогоднего прайда. Он – единственный, кого избили люди, напавшие на шествие.

"На отступах с прайда 2016 года меня пятеро на улице рядом со станцией метро ВДНХ несколько минут били ногами, мимо проходили прохожие, никому не было до этого дела. Полиция отреагировала как обычно – никак. Как дела не расследовались, так они и не расследуются", – вспоминает активист.

Партнер Игоря Сергей никогда не занимался активизмом, не афишировал свою ориентацию. С неприятием ЛГБТ столкнулся на работе. Его уволили за то, что он гей.

"В один день ко мне подошла начальница и сказала: извини, но я не могу тебя больше держать здесь. Ты хороший технолог, но люди устраивают забастовки, им не нравится, что с ними работает "петух", – говорит он.

Франция – одна из стран, предоставляющих убежище для тех, кто сталкивается на родине с дискриминацией. Процедура получения статуса беженца далеко не простая и может занять несколько месяцев. Часто приходится жить в лагерях, ожидая положительного решения. Но возвращаться в Украину Игорь и Сергей не намерены.

Почему новые законы не сработали

Каждый год в центре Киева проходит прайд. Год от года полицейским и гражданским активистам удается убедить все больше людей не мешать шествию.

В нем участвуют и депутаты, и украинские чиновники, которые демонстрируют свою поддержку секс-меньшинствам. В этом году гей-прайд впервые прошел и в Харькове.

Почему украинские геи продолжают искать убежище за границей, Настоящему Времени рассказали депутат Верховной Рады Светлана Залищук и директор платформы "Киев-Прайд" Анна Шарыгина.

Шарыгина: Я знаю, что на Игоря нападали в Киеве. Если человек говорит, что на него было оказано давление, то это значит, что то, что с ним делали, было достаточным для того, чтобы он сформулировал и интерпретировал это как давление.

Олевский: Объясню, почему я задавал эти вопросы. Я сейчас Светлане тогда этот вопрос адресую: если слова Игоря справедливы в том, как он описал ситуацию в отношении себя, то тогда выходит, что в принципе люди, которые относят себя к ЛГБТ-сообществу, находятся в опасности ежедневно повсеместно в стране. Так ли это, Светлана, и почему?

Залищук: Я, наверное, присоединюсь к Анне и скажу, что нет повода не доверять Игорю, это первое. Второе: это не единственная история, к сожалению, в Украине и не первая история. Я знаю многие другие истории, когда парней, девушек из ЛГБТ-сообщества избивали, когда им не давали должную помощь правоохранительные органы. Это, безусловно, та реальность, в которой ЛГБТ-сообществу приходится жить. Но должна сказать, что за последние три года я все-таки вижу прогресс с тем, как соблюдают права человека, и в частности права ЛГБТ в Украине.

Олевский: Прогресс в чем?

Залищук: Я вспомню, что на самом деле за эти три года у нас прошло несколько ЛГБТ-прайдов, которые, во-первых, поддержал президент своим публичным заявлением; второе: об этом сказала, например, вице-премьер в правительстве; третье: это руководитель Национальной полиции, которая выступила гарантом вообще организации последних трех прайдов в Киеве. Они проходят в центре города, тоже это совершенно другая ситуация, чем та, которая была даже три года назад.

Олевский: Это понятно, вам удалось этих людей вывести из тени и показать, что они существуют, что они люди, у них есть ноги-руки и к ним нужно относиться как к равным. Это понятно. Но тут, Анна, вопрос к вам: как вы считаете, когда чиновники поддерживают прайд, например, или начинают заступаться за гомосексуалов в Украине, то это скорее идет им во благо или во вред?

Шарыгина: Чиновникам или гомосексуалам?

Олевский: Гомосексуалам.

Шарыгина: Я бы здесь разделила, и в смысле оценки также рисков для ЛГБТ-людей я бы разделила Киев и регионы. И если мы используем как повод для разговора ситуацию Игоря, то нужно помнить, что он жил совершенно не в Киеве, а в другом городе. Я могу говорить о Харькове, я могу говорить о разнице в отношении к ЛБГТ-людям в зависимости от того, это гомосексуальные люди или трансгендерные люди.

Что касается поддержки чиновников и чиновниц, то, например, в Харькове в этом году впервые два депутата облсовета поддержали публичную акцию в Харькове, и это в какой-то мере гарантировало обеспечение безопасности полицией этой акции, и это окей. Но только после такого рода события не факт, что люди ЛГБТ в обычной своей повседневной жизни почувствовали себя более спокойно. Если резюмировать ответ на ваш вопрос, то я бы сказала, что да, ЛГБТ-сообщество, как любое движение за права человека, нуждается в поддержке представителей государственной власти, по моему мнению.

Олевский: Светлана, вам не кажется, что просто законы, как например, закон о равенстве, принятый буквально одним из первых после победы Майдана, просто законы – это мало для того, чтобы такие люди, как Игорь, из страны не уезжали, например, из Харькова не уезжали? А еще должно произойти что-то, и, возможно, быстро это не случится? У вас есть какой-то план в этом смысле?

Залищук: Вы правы. Но с законов все начинается, и без законов точно не будет прорыва вперед, и мы точно не сможем защитить права людей, мы точно не сможем защитить это равенство. С моей точки зрения, все начинается с дискуссии. Все начинается с того, что мы обсуждаем это в школе, университетах, в медиа открыто, в парламенте, в правительстве. Мы говорим об этом, например, при приеме на работу, и именно поэтому мы внесли уже правки в наш трудовой кодекс, это тоже было одно из требований в рамках визовой либерализации. У нас есть новый трудовой кодекс, я надеюсь, что эта поправка оттуда не исчезнет.

Второе: нам нужно принять законодательство о гражданском партнерстве, которое бы гарантировало права ЛГБТ-сообщества, что они, проживая вместе, соединяя свои жизни, будут иметь такие же права, такие же свободы, им будут гарантированы те же права, что и другим людям, которые решают вместе жить.

Олевский: По ситуации с ЛГБТ-людьми в Украине судят на Западе об Украине или нет?

Залищук: Я уверена, что да. И сейчас это один из тех критериев, когда говорят, что Украина – не Россия, мы точно стали на путь демократии, это один из вопросов, которые приводим мы в пример, они в пример, что мы совершенно изменили подход в принципе к этому диалогу. Безусловно, еще много чего сделать нужно, но я считаю, что мы на правильном пути.