Коллективная психотерапия. Интернет-стриптиз. Фэйсбук-исповедальня. Групповой камин-аут. Раз уж живем в эпоху хештегов, то и массовым откровениям в соцсетях — тоже первым делом хочется навязать свои лингвистические шаблоны.

Одних они бесят своим коллективизмом — мол, все побежали, и я побежал. Других — вынужденностью становиться аудиторией выплеска боли: что мне до ваших страданий, хватает своих. Но что, если не это — жест эпохи? Открытое обсуждение страха и стыда, исторически самых потаенных чувств личности.

Мы все до сих пор существовали в веками насаждаемой реальности "молчания ягнят" — негласной заповеди признания права на насилие – со стороны общества ли, государства, церкви, родного отца.

Сколько бы Роз Люксембург не устраивало рабочих восстаний в Берлине, сколько бы Харви Милков не избиралось в городские советы Сан-Франциско, победа оставалась за страхом и стыдом, невозможностью сделать свою боль публичной. Ожиданием непременного осуждения. Жизнью с широко закрытыми глазами.

Страх исповеди рождала и сама власть. Чем более она архаична — тем более заинтересована в коллективном молчании, а не в коллективном флешмобе. Отсюда и привычное: если о неприятном не говорить — оно все рассосется и исчезнет само.

Власть, которая сама по себе — есть культивация и легитимация насилия над личностью. Против этого же насилия на ступень ниже — никак не может пойти. Тем самым будет уничтожается миф о правоте ударяющего и необходимом принятии насилия изнасилованными.

Нам всегда было страшно исповедаться перед близкими. Даже в церкви — священник не видел твоего лица. А стигматизация — стала привычной первой реакцией общества на появление рядом жертвы. Но групповая сила соцсетей помогла преодолеть эту травму.

Казалось, век Интернета, эпоха соцсетей не то, что уничтожают — уже уничтожили любую искренность. Кто там — за фотографией профиля? Сплошные сконструированные персонажи инстаграма, чья жизнь может быть выдумана от имени до обеденного меню.

Но эта же условность личности за пространством экрана айфона — сделала проще и сам шаг к искренности с ней. Нажимая "опубликовать" под статусом с камин-аутом, ты не видишь за этой кнопкой конкретного одноклассника-гомофоба, маму, которой теперь придется смириться с новым знанием, друга, которому наконец-то станет проще с тобой говорить. Там — просто зрительный зал, в котором не разобрать лиц из-за света в твое лицо.

Наконец, мир соцсетей и интернета — по Борису Гройсу, одному из ключевых философов и кураторов современности — есть такое непознаваемое субмедиальное пространство, мир подозрений и догадок. Мир отсутствия веры. И сама по себе истина в этом субмедиальном может манифестировать себя только в феномене откровенности, признания и самообнаружения. Достучаться не до небес вовсе, а всего-то до другого, но такого отвыкшего верить человека, стало можно только через распахнутую наизнанку душу. А все, что меньше — неизбежно слипнется в кашу постов с фотографиями детей и алабаев.

Мнения авторов могут не отражать точку зрения редакции.