Европейский суд по правам человека удовлетворил иск к России родственников погибших и пострадавших в теракте в Беслане в 2004 году.
В решении указано 409 заявителей, которые должны в общей сложности получить почти три миллиона евро. Страсбургский суд признал, что российские власти не приняли необходимых мер для того, чтобы расследовать все обстоятельства теракта и причины гибели заложников.
Россия не представила в суд убедительных доказательств того, что использовала только необходимые силы и средства при освобождении заложников, говорится в решении суда.
При этом ЕСПЧ не ответил на вопрос о том, привели ли действия правоохранительных органов к значительному увеличению числа погибших заложников. В решении есть утверждение, что штурм в какой-то мере повлиял на гибель людей.
Кремль с решением суда не согласен. Его уже прокомментировал пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков, который в дни захвата школы сам находился в Беслане.
"Для той страны, которая неоднократно подвергалась атакам террористов, а к сожалению, список таких стран растет, и растет регулярно, такие формулировки являются абсолютно неприемлемыми", – сказал он.
Министерство юстиции обжалует решение ЕСПЧ.
Настоящее Время связалось с Анетой Гадиевой, матерью девочки, погибшей в бесланской школе. Гадиева была одним из заявителей по иску в ЕСПЧ.
Олевский: Я напомню три вопроса, которые рассматривал ЕСПЧ: все ли сделало государство для предотвращения теракта, все ли сделало государство для минимизации потерь среди заложников, и все сделало государство для объективного расследования причин трагедии. Но и главное – для уменьшения числа погибших. Из решения суда что вам показалось наиболее важным, а с чем вы не вполне согласны?
— Мы не согласны с тем, что Европейский суд не учел факты, которые показывали работу оперативного штаба. ЕСПЧ не учел ту ложь, которую изначально оперативный штаб распространял о количестве заложников. Европейский суд не рассмотрел действия пожарных, которые пришли, приехали тушить пожар спустя два часа 45 минут, и в результате 116 человек погибли в огне. ЕСПЧ не учел факты деятельности оперативного штаба, не рассматривал
Аймурзаев: Извините, но вы говорите о деталях, о конкретных обстоятельствах, которые мы, журналисты, и тогда работавшие, прекрасно помним. Но все-таки главное, что сказал суд: что Россия, что российская власть не гарантировала и не обеспечила право детей на жизнь. Этого мало, и нужно каждую...
— Я начала с того, что не устроило. Европейский суд признал, что достаточно фактов для того, чтобы доказать: государство не предотвратило теракт, допустило теракт, и не провело тщательного расследования. В этом аспекте мы, конечно, полностью согласны с решением ЕСПЧ.
Олевский: вы видели реацию пресс-секретаря Владимира Путина Дмитрия Пескова, который посчитал решение Европейского суда "неприемлемым", и Россия его будет обжаловать. Как вы относитесь к этому?
Песков имеет право озвучивать свою позицию, и если у него есть достаточно фактов, если у них есть такие же убедительные факты, как есть у нас, о том, что о теракте было известно, что он был не предотвращен – пусть подают.
Аймурзаев: еще немного про Дмитрия Пескова. В тот страшный день, когда был теракт, и когда погибали дети, Дмитрий Песков уже работал с Путиным, он был заместителем пресс-секретаря Алексея Громова. И тогда была такая странная история, которую я вас прошу рассказать, потому что вы не журналисты, вам в этом смысле больше веры. Правда ли, что осознанно занижалось количество детей, которые находились в школе, и это повлияло на исход трагедии?
— Безусловно, я сама была в спортзале, и когда озвучили сначала 134 человека, зашел один их руководитель по кличке "Полковник", и с издевательством говорил "вот, вас тут 134, и мы вас сейчас до этого количества доведем, и никто и не узнает, сколько вас". Потом они стали говорить, что в зале 354 человека, и это тоже возмущало заложников. Заложники ощущали себя брошенными. Эта ложь сослужила плохую службу для заложников – в результате террористы сказали "вы объявляете сухую голодовку, и ни воды, ничего". Результат их вранья, оперативного штаба.
Аймурзаев: и, соответственно, государственных СМИ, которые их повторяли.
— Затем, когда 2 сентября я вместе с группой женщин была освобождена, потому у меня второй ребенок был годовалый, и когда нас уже допрашивали, то первый вопрос, который я задала "почему говорят про 354 человека". Один из тех, кто допрашивал меня, говорит "а представляете, мы на весь мир объявим цифру более тысячи человек"? — "Ну это же не повод, как вы будете выглядеть, вы должны думать, как там люди?"
На судебных процессах мы долго выясняли, почему именно эту цифру озвучивали. В результате они нашли такую отговорку, что "мы ждали, чтобы письменные заявления были от родителей, от людей о тех людях, которые оказались в заложниках".
У этих людей есть конкретные фамилии? Вы можете их напомнить, я думаю, вы их не раз называли. Людей, которые ждали письменных заявлений.
— Мы знаем, что озвучивал Лев Дзугаев, который после этого много перенес, потому что вся наша ненависть вылилась на него, а он выполнял задание, поручение, и у него, вероятно, не было другого выхода.
Мы предполагаем, что в их числе был, наверное, и Песков. Мы предполагаем, мы так думаем. Потому что наши республиканские чиновники говорили, что это было не в их компетенции делать какие-то заявления.
— Сейчас, после решения ЕСПЧ, на какую реакцию из Кремля вы рассчитывали, и какая реакция, на ваш взгляд, должна быть верной?
— Мы все-таки надеемся, что государство в какой-то степени признает уже свою вину, потому что факты очень основательные и наглядные. Что мы ждем от них? Если честно: если они за 13 лет не предприняли никаких шагов для того, чтобы как-то восторжествовала правда, следовательно, и в дальнейшем они будут действовать так, чтобы прикрывать свои действия.
Аймурзаев: сам иск в ЕСПЧ называется "Матери Беслана против России". Наверняка вы видели, как к этой формулировке относится и пропаганда, и люди, которые критикуют вас. Что вы ответите этим людям? Вы против России?
— Россия – это не власть. Россия – это люди. Мы же не против людей, мы против действий власти. Я считаю, что больших патриотов, чем мы, на сегодняшний день в России нет. Потому что мы за сильную, защищенную страну. Мы за то, чтобы люди были в безопасности. Мы за то, чтобы в этой стране дети имели возможность хотя бы вырасти. Обвинять нас – это, по меньшей мере цинично, а по большей – это кощунство.
Нас возмущает, что первая информация везде идет, что Европейский суд решил, чтобы Россия выплатила средства в таком-то размере потерпевшим в результате теракта. Они не говорят о том, что ЕСПЧ наконец-то признал, что власть допустила теракт. Что власть не предотвратила его.
Для нас Европейский суд – это не место зарабатывания денег, а высшей международой правовой инстанцией. Мы надеялись на то, чтобы инстация вынесла свое решение.
Аймурзаев: я тоже видел кощунственные по своей сути претензии, что вы зарабатываете на горе. Расскажите, пожалуйста, что государство российское вам, как человеку, который потерял свою дочь, за все эти годы сделало?
— Мы встретились с Медведевым и поставили вопрос, чтобы был выполнен пункт закона о противодействии терроризму обеспечением жильем пострадавшим в результате теракта. Мы добились этой программы, и многие из потерпевших получили жилье по этой программе – 575 человек, в том числе и я тоже.
Но что касается других социальных гарантий – у нас много инвалидов, люди, которым требуется постоянная медицинская помощь. Но, к сожалению, это делать все сложнее и сложнее. И обычно это делается только с помощью комитета "Матери Беслана". Мы своим социальным капиталом пытаемся привлечь внимание органов государственной власти, фондов, таким образом изыскиваем средства. Нет социальных гарантий потерпевшим, потому что нет статуса потерпевших в результате теракта.
Олевский: Скажите, вы хотели бы, чтобы в России прошел суд над людьми, которые, как вы нам рассказывали, занижали число заложников и принимали решения о том, как освобождать заложников в те дни?
— Если в их действиях есть состав преступления, а я думаю, что есть, то безусловно хотели бы. Власть только наградила всех, кто был обязан в силу своих должностных полномочий защищать и предотвращать. Все, кто был полковниками – стали генералами. Все, кто какое-то отношение имел к теракту из должностных лиц – они все пошли на повышение. Вот в чем обида.
Нашей власти сейчас обидно, когда ее обвиняют в каких-то действиях на международной арене – это же обидно, потому что это несправедливо, да? А в нашем случае значит, не должно быть обидно? Значит, с нами справедливо поступили?
Мы же не отрицаем вину террористов! Мы знаем, кто к нам пришел. К нам пришли жители соседних республик. В банде были жители Ингушетии, Чечни, были там русские. Были люди других национальностей. Мы знаем, что это – террористы, они злодеи, и мы знаем, что многие из них были под следствием, были в розыске. Многие были осуждены, и все они оказались в нашей школе.
А вы знаете, какое оружие, каким оружием они пользовались?
Напомните сейчас нашим зрителям.
Они пользовались оружием, которое было в розыске в Ростовской области, в Пензенской области, в Чечне. Все оружие, которое у них было – или продавалось, или похищалось. Значит, зверей выпустили, они вооружились оружием наших правоохранительных органов и пришли к нам.
Мы же не хотим, чтобы кого-то повесили, кого-то расстреляли. Мы хотим, чтобы эти факты были озвучены. Вы их озвучьте просто!
Сегодня чистый четверг, мы должны очищать дома, себя, душу, а нам приходится говорить и обвинять.
КОММЕНТАРИИ