Верховный суд дал указание приговорить Алексея Навального и Петра Офицерова к реальным срокам по делу "Кировлеса", утверждает адвокат подсудимых Светлана Давыдова.

По словам Давыдовой, в холле Ленинского районного суда Кирова она случайно услышала разговор сотрудников, которые обсуждали поездку председателя суда Константина Зайцева в Верховный суд. Там Зайцеву якобы дали указание "никого не отпускать". Корреспондент издания "Медиазона", который провел весь день в Кировском суде, считает, что на этот раз дело действительно может закончится реальным тюремным сроком для Алексея Навального и Петра Офицерова.

"Они прервали один из самых главных процессов в стране — это суд по делу об убийстве Бориса Немцова. Они его прервали по смехотворному поводу. Создается впечатление, что они так нереально гонят, что они действительно думают про реальный срок", — сказал корреспондент "Медиазоны" Егор Сковорода.

Настоящее Время не смогло получить коментарий пресс-службы Верховного суда. На официальный запрос пресс-служба не ответила, на телефонные звонки ни пресс-секретарь суда Павел Одинцов, ни его помощница Валерия Захарова также не отвечали.

Навального и Офицерова обвиняют в том, что они покупали продукцию предприятия "Кировлес" по заниженной цене, а затем перепродали с прибылью. В 2013 году суд приговорил их соответственно к пяти и четырем годам лишения свободы, сначала к реальному сроку, позже – к условному. Судебные заседания будут идти всю текущую неделю.

Петр Офицеров, который наравне с Алексеем Навальным проходит главным обвиняемым по делу "Кировлеса", рассказал, как проходило сегодняшнее заседание.

— Петр Офицеров – человек, которого судят вместе с Алексеем Навальным в Кирове, второй раз по одному и тому же делу после решения Европейского суда по правам человека, отменившего предыдущий приговор. Петра Офицерова уже один раз провожали в тюрьму, и я присутствовал среди журналистов, которые видели, как это было. Петр, ты, наверное, помнишь это, 2013 год.

— Такое не забывается.

— На следующий день чудом вас выпустили, и до сих пор ходят конспирологические версии о том, как это случилось. Сейчас у тебя настроение какое? Ты готовишься опять в тюрьму после всего, что сегодня произошло?

— По тому, что происходит, очень похоже, что действительно есть такие намерения у наших властей завершить это дело так же, как в прошлый раз, только уже без послаблений.

— Навстречу решению Европейского суда по правам человека такое решение? Или в этом какая-то политика есть?

— Тимур, знаешь, у меня в последнее время такая поговорка появилась: Россия – страна возможностей, у нас возможно даже то, что невозможно. Поэтому предполагать, как и что, ведь большая часть того, что происходит, у нас с законом, с Конституцией, с УПК почти никак не связано. Поэтому предполагать, какой будет результат этого всего, он же не в Кирове решается, это же очевидно.

— Скажи, пожалуйста, процесс, который сейчас идет в том же самом суде, но с другим судьей, отличается от того, первого процесса 2013 года?

— Конечно, отличается. Если первый процесс был наполнен драматизмом, потому что все это очень сильно переживали, то сегодня, несмотря на то, что результатом может быть, опять-таки, реальный срок, это все больше похоже на такую печальную клоунаду, потому что все то же самое, все те же самые слова. Только если в прошлый раз мы делали акценты на каких-то вещах, которые казались важны, то теперь, понимая то, что суду в принципе неважны любые аргументы, все уже давно решено, поэтому получается как в той поговорке: сначала в виде трагедии, потом в виде фарса.

— Вас ведь обвиняют в хищении леса и тогда, и сейчас, и вы по-прежнему утверждаете, что это абсолютно бессмысленные, необоснованные утверждения.

— Ну конечно. Деньги за лес пришли ФГУП "Кировлес" на счет, и считается, что это все было похищено, – ну это же глупость.

— Петр, с тех пор, как завершился тот процесс (немножко о личном хочется спросить), в твоей семье что-то изменилось – детей стало больше?

— Да, у меня родился сын, ему сейчас уже два с половиной года.

— Это, извини, какой по счету ребенок?

— Шестой.

— Есть ли у тебя ощущение, что если обстоятельства сложатся таким образом, что ты окажешься в тюрьме, найдутся люди, которые помогут семье, или, в отличие от 2013 года, нет такого ощущения?

— В отличие от 2013 года, мы, наша страна сильно изменилась, люди стали более жесткими, ну и потом, градус поляризации сильно вырос. Но тем не менее, думаю, что у меня есть друзья, которые смогут помочь.

— Алексей Навальный высказывает какие-то соображения о политических перспективах этого дела?

— Тимур, я не совсем понял – что значит политические перспективы этого дела?

— Смотри, Алексей Навальный заявил о своем намерении баллотироваться на пост президента Российской Федерации в 2017 году, в тот раз, когда в 2013 году это дело пришло к приговору, и вас внезапно выпустили, это тоже совпало с его избирательной кампанией, но тогда мэра Москвы.

— Так получилось.

— Так получилось, да. У него есть ощущение, что его намерение баллотироваться может защитить, по крайней мере, от тюрьмы и тебя, и его? Потому что, насколько я понимаю, в этом процессе, если власти примут решение в отношении Алексея Навального, ты невольно или вольно тоже разделишь его судьбу, даже если против тебя лично, условно говоря, у людей, которые принимают это решение, ничего и нет.

— Насчет того, что это дело целиком связано с его политической деятельностью, это понятно, даже думаю, это безоговорочно понятно, потому что оно, собственно, ради этого и создавалось. Что касается того, сможет ли эта избирательная его кампания как-то повлиять на приговор, сейчас я не знаю, потому что сегодня власти его боятся в разы сильнее, хотя они утверждают обратное. То есть то, как происходит суд, эта какая-то безумная скорость, эти отмены судов более высокого уровня с более приоритетных по значимости с точки зрения юриспруденции в Москве, это…

— Извини, это значит, что приговоры и уголовные дела в отношении тебя, Навального, которые власти инициировали и доводили до решений, не скомпрометировали ни тебя, ни чего?

— Среди тех людей, которые понимают, я думаю, что это как значок добавился, такой, признак уважения. Для людей, которые не разбираются во всем этом, они как не разбирались, так и не разбираются, и для них: ну да, кто-то что-то говорил, украл, не украл, ложки нашлись – осадок остался.

— Лично в твоем окружении хватает людей, которые понимают, как ты считаешь?

— В моем окружении, мне везет, все понимают, что происходит.

— Скажи, пожалуйста, сегодня на процессе этот вопрос, который подняла адвокат Светлана Давыдова о подслушанном разговоре, о якобы решении посадить вас в тюрьму, вызвал какую реакцию у судьи, как это все обсуждалось?

— Для него это было неожиданностью, прокуроры тоже не ожидали. Собственно, я внимательно наблюдал за лицами обвинения и судьи, было видно, что для них это и неожиданно, и неприятно.

— Но не больше?

— Ну как, тут же, Тимур, собственно, как и в прошлый раз, так и в этот раз все решается не здесь, все решается в другом месте. И, соответственно, все понимают, что решение будет просто зачитано здесь.

— Петр, ты можешь сейчас предсказать, в какие сроки суд дойдет до вынесения решения?

— Тимур, есть предположение, что в пятницу уже все закончится.

— Даже так. У тебя уже есть последнее слово, которое ты написал, себе как-то в голове отложил, какие-то тезисы?

— Я не знаю, будет это как раз в пятницу или это будет в понедельник, но, конечно, мы с Светланой уже начинаем готовиться к тому, что все закончится в пятницу, потому что прокуроры отменили большую часть свидетелей для того, чтобы ускорить процесс.

— Но хотя бы какие-то тезисы ты можешь рассказать, о которых ты хочешь сказать на последнем слове, или это пока секрет?

— Это не секрет, Тимур, тут сложно говорить, когда ты понимаешь, что тебя кроме твоих друзей и уважающих тебя людей никто не слушает. Потому что в суде нет никого, для кого стоило бы это говорить.

— Кто-то приедет из твоих близких на приговор?

— Я думаю, что Лидия приедет, супруга.

— А дети?

— Нет, детям-то здесь что делать?

— Спасибо, Петр Офицеров. Я очень надеюсь, получим возможность связаться с вами еще раз в конце следующей недели, после приговора.