Четыре с половиной года колонии по обвинению в попытке влиться в ряды так называемого "Исламского государства" получила сегодня Варвара Караулова, бывшая студентка МГУ.

Девушку задержали в прошлом году в Турции, куда она прибыла, чтобы перейти границу с Сирией и встретиться с вербовщиком ИГИЛ.

Караулова утверждает: их связывали романтические отношения по переписке, и она всего лишь хотела увидеть возлюбленного. После задержания, ее вернули в Москву, где она возобновила общение с вербовщиком. В своем последнем слове Варвара Караулова сказала, что признает ошибку и хочет искупить вину.

Суд признал бывшую студентку виновной в участии в террористической организации через намерение. Но само преступление, как сформулировано в уголовном кодексе, не было доведено до конца. Защита Карауловой намерена обжаловать приговор.

О приговоре девушке, и как подобные преступления пытаются предотвратить в Чеченской республике, Настоящее Время поговорило с чеченским омбудсменом и представительницей Совета по правам человека при главе Республики – Хедой Саратовой.

– Хеда, скажите, в Чечне, наверняка, есть опыт ресоциализации людей, которые уезжали в Сирию и возвращались оттуда. Если бы сейчас люди высказали даже намерение отправиться в так называемое "Исламское государство", смогли бы они уклониться от ответственности и вернуться обратно?

– Вы знаете, все происходит после ужесточения закона – в мае 2014 году он был ужесточен и ввели от 5 до 10 лет наказание. Известен Саид Мажаев, который был в Сирии и вернулся. Он вышел уже "отсиженным" и был освобожден из-под стражи. Это было в 2014 году. Сегодня у нас очень много случаев, когда молодые люди… Буквально недавно был случай: два студента просто написали сообщение брату, что они хотят уехать. Они не выехали даже с Кавказа. Они были в дороге. Родственники сами их нашли и вернули в Чечню. Они уже начали учиться. По истечению трех месяцев их заново забирают. То есть возобновили это дело и этим молодым людям дали пять лет реального и два года условно. На судебном процессе сидел прокурор республики – гособвинитель. Мне кажется, что произошло с Варей Карауловой, конечно, мне очень жалко девочку. Но это была ее вторая попытка. А ребята даже не выехали с Северного Кавказа – их осудили на тот же срок и даже больше.

– Как вы думаете, Варваре Карауловой или этим ребятам, которые, как вы говорите, не выехали с Кавказа, тюремный реальный срок пойдет на пользу для исправления или наоборот, жизнь сломает?

– Однозначно нет. Это то, с чем мы боремся и с чем должны бороться все вместе. Этих людей не вылечит тюрьма. С ними надо работать по-другому. Не надо указывать и, как жить. Надо дать возможность жить по-другому. Этих молодых ребят отправили в Карелию. Буквально два-три дня назад ко мне приходила мама одного, и отец второго парня, которые жаловались на то, что над ребятами с тех пор, как они приехали, издеваются. Вы, наверное, слышали о карельской тюрьме. [Суд мог] хотя бы оставить их на Кавказе: ближе к семье, родине, родственникам, чтобы исправительную колонию можно было действительно назвать исправительной, а не истребительной.

– Хеда, но в Чечне есть самый большой, возможно, среди российских регионов опыт работы с людьми, которые участвовали в незаконных вооруженных формированиях. Как эта работа происходит? Что необходимо делать, чтобы люди вернулись к мирной жизни?

– Знаете, у Чечни горький опыт в этом плане. На самом деле та молодежь сегодня, которая не задействована в каких-то мероприятиях, – сама себе предоставлена. Нужно просто опустится на тот уровень. У нас очень много проблемной молодежи, с которой даже мы – правозащитники – мало занимаемся. Нужно приходить в их дом, понять их мир, в котором они живут. Я сколько говорю: нельзя к ним жестоко относиться. Нельзя их учить. Вот, приходит в накрахмаленном пиджаке сотрудник и говорит, что Сирия – это плохо. И стоит Можаев, [который] реально помогал этой молодежи, хотя, он брата не уберег.

– Речь идет о брате того человека, который принял участие в последнем боестолкновении в Грозном.

– Да, он был полгода в Сирии, участвовал в этих событиях и вернулся с нашей помощью. Этот парень реально помогал. Когда он приходил на мероприятия он говорил: я там был, я вернулся, я понял, что это все неправда: то, что вы видите и читаете, вас обманывают. Я честно признаюсь, за нами шлейфом шли эти молодые люди, нас провожали и задавали вопросы. Чувствовалось, что ребятам это все интересно. А когда мы приходили с какими-то сотрудниками, чиновниками, из муфтията людьми, мы им надоедали.

– Важный момент, который стоит отметить, насколько я могу судить, Рамзан Кадыров часто заступается за таких молодых людей из Чечни. И даже дает им возможность, что называется второй шанс в жизни. Может Рамзану Кадырову было бы возможно заступиться за Варвару Караулову? В Москве бы послушали, как вы думаете?

– Я думаю, что у Рамзана Кадырова все-таки есть в этом опыт и к нему бы прислушивались.

– А почему другие главы регионов РФ не делают того, что делает Рамзан Кадыров. Почему бы мэру Собянину не заступиться, взять ее на поруки?

– Потому что у них нет того опыта, что есть у Рамзана Кадырова. Потому что мир, в котором мы сегодня живем в Чечне, достался нам очень дорогой ценой. Для его сохранения Рамзан Кадыров применяет все методы. Он и жестоким может быть, и жалеет. Я свидетель тому, что задержанные молодые ребята, которые готовили против него теракт, он просто их отпустил.

–​ Что бы вы пожелали Варваре Карауловой сейчас?

– Во-первых, чтобы она искренне сожалела о том, что она встала на этот путь, что она обманулась. Во-вторых, силы, силы ее родителям, и возможности действительно вернуться к мирной жизни. Я готова лично сделать все, чтобы помочь этой девушке.