Вот несколько не связанных друг с другом новостей, которые вместе позволяют составить примечательную картину:

Московские полицейские из УВД Троицкого и Новомосковского округов написали письмо начальнику столичного главка. Они находятся на грани самоубийства , потому что работают по 16 часов в сутки из-за катастрофической нехватки людей. Начальник УВД их просто не разоружает в конце дня, чтобы он не переставали работать и некоторым полицейским приходится уходить домой с табельным оружием.

В Екатеринбурге сотрудник ФСБ напал с ножом на свою семью, убил жену и четырехмесячного ребенка, его старшая дочка спаслась тем, что сбежала в подъезд и спряталась у консьержки. Мужчина попытался покончить с собой. На следующий день вице-премьер Игорь Шувалов, комментируя строительство современного жилья, порекомендовал строить дома без консьержек, но с прозрачными дверями — в целях безопасности.

— Глава Международной правозащитной группы ​"Агора" Павел Чиков как-то смог объединить эти новости, которые складываются в единую картину, и рассказал о вещах, которые мне кажутся очень важными. Павел, я хотел бы, чтобы ты мне объяснил ход своих мыслей о том, что государство выстроило очень странную, неприемлемую среду обитания, в которой люди, которые эту среду выстроили, сами ужиться не могут. Правильно ли я тебя понял?

— Но это такая немножко философская, наверное, концепция, ее еще, наверное, стоит и развивать дальше. Но общий смысл, который наблюдается – это то, что у нас прямо на глазах формируется какое-то сословное общество, в котором у разных людей, в зависимости от их принадлежности к тому или иному сословию, разный объем прав и обязанностей, разный правовой статус.

Есть, условно говоря, такие три категории, немножко на тюрьму похоже. Есть представители власти, которые внутри своей корпорации, мы в широком смысле, то есть приближенные бизнесмены, то есть такая околовластная, как околофутбол, среда. Вот эти люди, у них такой расширенный правовой статус. То есть им позволяется большее, они имеют больше возможностей.

— И меньшее наказание за содеянное, если это нарушает закон в нашем понимании Уголовного кодекса.

— Главное, что у них нет каких-то таких естественных ограничений, которые раньше были. То есть этого не делай, потому что там суд может что-то не так решить, против, ограничить, или полиция может остановить, или еще чего. Эти все истории с гонками на "Гелендвагене", эта вся "золотая молодежь" и так далее.

Они же, по большому счету, становятся объектами какого-то общественного негодования и каких-то правоохранительных реакций только тогда, когда об этом становится как-то публично известно. То есть выплескивается это в сеть, возникает некоторое: "Ой, оказывается, это же незаконно, ой, оказывается, преступление".

— Я можно предположу, что второе сословие – это, собственно, полицейские и правоохранители всех мастей, а третье сословие – это люди, которые не обладают ни той, ни другой долей власти.

— А среди тех последних есть еще те, за которыми власть особенно наблюдает. Это все журналисты, оппозиционеры, правозащитники, всякие разные гражданские активисты. У них правовой статус совсем маленький, им вообще очень мало чего можно и очень много чего нельзя, и поэтому люди, которые относятся к последней группе, они все время ходят, оглядываются.

— И каждый из них, прости, я хочу развить твою мысль, сходит с ума по-своему. Люди, которых постоянно давят, сходят с ума от постоянного давления, а люди, которые постоянно давят и не испытывают, казалось бы, никакого давления, тоже почему-то не вполне здоровы. Что с ними происходит?

— Потому что, наверное, немножечко разрушается или так кувыркнулась, упала и разбилась некая система ценностей, то есть что такое хорошо и что такое плохо, которая сформировалась в постсоветской России.

— И вот тут я хочу перейти к самому важному, к самому важному наблюдению, которое сделали адвокаты "Агоры", об этом ты написал в своей колонке, которая стала поводом для нашего разговора. На людей, которые обладают, казалось бы, такой неограниченной властью, удивительным образом действует прямое давление и указание на то, что они неправы. Почему-то они вдруг теряются, хотя, казалось бы, они должны чувствовать себя абсолютно спокойно. В чем я неправ?

— Нет, это тоже наблюдение есть. Например, звонок нашего адвоката оперативнику ФСБ по одному из экстремистских дел в Ульяновске. Он, этот оперативник, звонил подзащитному и просил явиться послезавтра для дачи каких-то объяснений. Звонил с мобильного телефона. Адвокат перезвонил для того, чтобы просто узнать, куда подойти вместе со своим подзащитным, во сколько и т.д. Оперативник просто как-то совершенно неадекватно себя повел, то есть он начал нести какую-то чушь, он начал грозить адвокату, он отказывался представляться.

— Он испугался, и это важная история. Правильно ли я понимаю, что по опыту выступления в судах с прокурорами, которые ведут себя примерно так же, как описывают твои коллеги и ты, по опыту общения с оперативниками ФСБ, полицейскими и прочими всякими облеченными властью людьми можно сделать вывод, что если бы российское общество вело себя чуть более активно, оно бы могло прийти к совершенно удивительным результатам?

— Я никаким призывам подвергаться не хочу, но, собственно, например, у меня лежит сейчас письмо от группы бывших сотрудников Госнаркоконтроля (расформированного ФСКН — НВ), которые сейчас судятся в разных регионах, потому что им пообещали перевести из Росгвардии в полицию, а обещание не исполнили, и они сейчас вынуждены идти в суд.

Эти совершенно безумные истории начинают пролезать в самых неожиданных местах. То есть люди, эти же представители власти, которые внезапно оказываются в другом сословии, то есть сословии обычных людей, они оказываются абсолютно дезориентированными, и они...

— Полностью беззащитны, и об этом говорят.

— Полностью беззащитны, да. То есть они готовы идти к правозащитникам, к адвокатам, им совершенно все...

— И мы будем видеть развитие этих историй. Спасибо большое. У нас выходит время, но я очень рад, что Павел Чиков обратил внимание на это. Мы будем следить за этим, в том числе и благодаря работе международной "Агоры", которую Чиков возглавляет.