Депутат от "Единой России" Мария Максакова-Игенберс внесла в Госдуму законопроект, который вводит дополнительное наказание за женское обрезание – до 10 лет колонии. В пояснительной записке депутат напомнила, что Россия – светское государство, и "сакральные культы" не могут служить оправданием для таких операций.

Мадина из одного из высокогорных сел в Дагестане считает иначе. Ей делали эту операцию, причем она уверяет, что дважды.

"Вы будете в шоке, но у меня это было дважды в жизни. Я, не предупредив маму, пошла и сделала", – говорит Мадина.

Второй раз операцию Мадине сделали, когда ей уже было семь лет, на этот раз по желанию мамы, которая не знала, что девочка уже подверглась этой процедуре. Взрослые так доходчиво объяснили, зачем нужно обрезание, что Мадина до сих пор ни в чем не сомневается.

"Вы чтобы не ходили, как неугомонные в интимном плане, чтобы утихомирить свою страсть. Так нам рассказали", – вспоминает она.

Мадина уверена, что обрезанные женщины живут так же, как и остальные, а саму процедуру сравнивает с прокалыванием ушей – кому-то больно, а кто-то ничего не чувствует.

Патимат Муртабекова 30 лет работает гинекологом, за всю свою практику столкнулась только с одной пациенткой, которой в 16 лет сделали обрезание. Эта женщина до сих пор проклинает своих родителей.

"До сих пор говорит: своего мужа люблю как брата, как какого-то родственника. Но такого вот страстного чувства у меня к нему, говорит, нету. Я его уважаю, боюсь за него, чтобы он не заболел, но как женщина, говорит, я ведь никогда не была счастлива", – говорит врач.

История с публикацией доклада правозащитников о калечащих операциях у девочек недолго оставалась бы в топе новостей, если бы не слова муфтия Исмаила Бердиева, председателя Координационного совета мусульман Северного Кавказа.

Сначала он призвал сделать обрезание всем женщинам на Земле. Потом уточнил свои слова, что лишь борется с "развратом". Еще через несколько часов объявил, что это была шутка.

Поправлять своего коллегу пришлось верховному муфтию России Талгату Таджутдину, который назвал практику обрезания девочек проявлением жестокости и традицией, не свойственной России.

Правозащитник, бывший имам мечети в Махачкале Зияутдин Увайсов настаивает на том, что практика калечащих операций распространена только в нескольких горных селах, но в любом случае она противоречит Корану, который запрещает причинять вред здоровью человека.

"Ислам не ставит целью, чтобы лишить женщину каких-то удовольствий, и не делает различий в этом плане между мужчиной и женщиной", – поясняет Уйвасов.

Программный директор Московского бюро Human Rights Watch Татьяна Локшина называет женское обрезание серьезнейшим нарушением прав женщин и экстремальной формой насилия. При этом она отмечает, что власти предпочитают вести себя так, как будто никакой проблемы не существует – мы же не в Африке.

"Какой-нибудь высокопоставленный чиновник в Кремле действительно читая об этом в новостях. Я также не сомневаюсь, что руководство Дагестана знает", – говорит правозащитница.

Мадина, прошедшая через обрезание дважды, отказываться от этой традиции не собирается.

"Я лично своей девочке буду делать. Ей только пять, к семи годам буду делать", – говорит она.