"Меркель должна уйти", "Меркель – в Сибирь, Путина – в Берлин!", "Путин, помоги нам!" – скандирует толпа. Над головами – российские флаги. Движение PEGIDA ("Европейцы-патриоты против исламизации Запада") с самого момента своего появления около года назад было не только антиисламским, но и пророссийским.

"Я нахожу в настоящий момент политику России более взвешенной. Правительство Германии находится на пути разрушения всего того, что удалось построить за последние 20 лет, на пути причинения вреда собственной стране и Европе", – говорит один из митингующих.

Последний крупный митинг в Дрездене, городе, в котором зародилось движение PEGIDA, собрал около 5 тысяч человек. Роль Дрездена в истории немецких протестов и российско-немецких отношений – особая. Здесь было открыто первое представительство фонда "Русский мир". Дрезден – побратим Петербурга, и не только это связывает его с самым известным в новейшей истории России выходцем из этого города.

В этом здании, расположенном в тихом дорогом районе, находилось КГБ СССР, где 5 лет работал будущий президент России. С этой лестницы в декабре 1989 года, по словам очевидцев, Владимир Путин грозился применить боевой пистолет, если повстанцы попробуют прорваться в здание.

Теперь отправляемся в Берлин. Другие лица, но те же лозунги. Среди членов движения PEGIDA много жителей берлинского района Марцан, в котором проживают около 40 тысяч русских эмигрантов. Для них проблема беженцев тоже стоит остро – по соседству со школой, где учатся дети многих россиян, открыли общежитие для беженцев. А они, как говорят некоторые местные жители, "ребята подозрительные – не ровен час, могут и ребенка украсть".

Венера Герасимов-Вагизова страхи русских немцев разделяет. Сама недавно видела в подъезде подозрительного мужчину неевропейской внешности. Она регулярно смотрит российские федеральные каналы. Но лишь потому, что, по мнению Венеры, немецкие СМИ о многих проблемах просто молчат. Доказательством тому послужила история с якобы изнасилованной мигрантами девочкой Лизой.

"Промах немецких СМИ был в том, что они, так же, как и с кельнскими событиями, первые дни промолчали об этом. Первые сигналы были из российских СМИ. Потом пошла инфа по соцсетям. Начались споры, а была ли девочка. Я скажу так — мальчик был. Немецкие СМИ замалчивали ситуации осени и зимы", – рассказывает Венера.

Редактор газеты "Русский Берлин" подтверждает – немецкие СМИ, как и немецкие власти, информацию о мигрантах выдают минимальными дозами.

"Если о них пишут, то или что-то связанное с экономикой, или что-то с войной, или отрывочное истерическое. И нет такого, чтобы объяснили: вот они беженцы, да, они мусульмане. У нас в стране 4 миллиона мусульман, и ведь как-то жили нормально. Они же приехали не для того, чтобы устроить тут еще одну Сирию, а наоборот", – считает главный редактор газеты "Русский Берлин" Борис Фельдман.

Особенно уязвимыми чувствуют себя русские немцы, сами в прошлом беженцы.

"Во-первых, это ревность. Это классическая семейная ревность. 20 лет мы были главной мигрантской группой и вдруг родился младший братик и все вокруг него. Он отвратительный, опасный, и внимание ушло. Во-вторых, они привезли с собой все страхи, которые были. Они настроены на то, что чужаки несут опасность", – говорит главный редактор газеты "Русский Берлин".

По данным Федерального управления статистики Германии, у 20% населения страны есть иммигрантское прошлое. Самая многочисленная группа тех, кто подходит под определение иммигрантов, состоит из русскоязычных выходцев из стран бывшего Советского Союза: Украины, России, Казахстана. Значительная часть этих людей, рассказывает историк и специалист по иммиграции в Германию Дмитрий Белкин, являются немцами, вернувшимися на историческую родину.

"Эти люди, приехав сюда с сознанием того, что мы наконец-то будем частью немецкого народа, новым немецким народом, вдруг выяснили, что они не являются никакой альтернативой. Когда они стучатся в дверь и говорят мы – народ, им говорят: да никакой вы – не народ. Вы – русские. И тогда выходит статья в немецком издании — русские и неонацисты протестуют около резиденции канцлера. И когда ты читаешь эту статью, ты понимаешь, что эти люди снова находятся в состоянии отчуждения, потому что им, которые считают, что они более немецкие, чем все немцы, им говорят, что они русские, рядом с которыми, максимум, неонацисты могут быть, – объясняет историк. – Вот тогда возникает раскол в сознании этих людей. И в этот вакуум очень хорошо интервенцию совершает российская пропаганда, которая говорит, "ребята, вы наши, вы – русский мир, и все мы выросли в большой стране, Советском Союзе".

Русскоязычные люди, которым не удается интегрироваться в Германии, часто примыкают к радикальным правым группировкам. Российские власти, по словам юриста с дипломами Гёттингенского и Гарвардского университетов Сергея Лагодинского, поддерживают многие такие группы.

"То, что российская власть и СМИ поддерживают антиевропейские деструктивные силы, не вызывает сомнения. Есть исследования по связям венгерских фашистов с Москвой, поддержке Москвой Марин Ле Пен. И то же самое альтернатива для Германии — популистские силы. И там тоже есть контакты с российским посольством и руководством. Идеологическая борьба против "мягкой Европы" переходит на уровень внутренней борьбы, и, как мы видим на примере Лизы, как происходит открытое вмешательство русских сил", – считает юрист Сергей Лагодинский.

Но не стоит преувеличивать масштабы трагедии. Влияние российских СМИ на умы русских немцев далеко не так велико, как может показаться. Сюжеты об ужасах и беспределе мигрантов в Европе по русскому телевизору видит ничего не решающее число русскоговорящих жителей Германии. Еще меньший процент доверяет увиденному, уверяет социолог Игорь Эйдман, который восемь лет живет в Германии.

"Здесь нет какого-то такого единства населения, которое бы сплотилось вокруг путинской пропаганды и полностью ей следует. Такого, конечно же, нет. Есть люди старшего поколения. Человек с большим трудом меняет свои привычки. Естественно, есть люди, которые привыкли смотреть российские телеканалы и получать оттуда информацию. Есть младшее поколение. Люди, которые приехали сюда детьми или родились здесь, им в 90% по барабану вся эта проблематика. Они ассимилировались, мыслят как немцы, разговаривают на немецком и проблемы их исторической родины их мало волнуют. Они вряд ли будут черпать знания из программы Киселева", – говорит социолог Игорь Эйдман.

Тем не менее, недовольство политикой "открытых дверей" в Германии действительно растет. И совпадение в этом вопросе мнений немцев и русскоязычных жителей страны говорит скорее о том, что иммигранты рано или поздно все же интегрируются. А значит, те, кто приезжают в страну сейчас, в будущем скорее всего тоже будут чувствовать себя немцами и возмущаться новыми волнами иммиграции.

Настоящее Время