По данным газеты "Ведомости", продажи антидепрессантов в России этой зимой стали рекордными за последние пять лет. Россияне потратили на такие препараты около трёх млрд рублей, что выше прошлогодних данных на 30%. "Полгода я не могла нормально спать, была выжата как лимон, и мой психолог сказала, что больше тянуть нельзя, пора пить", – говорит Татьяна, врач в одной из больниц Санкт-Петербурга. Она считает, что перешла на антидепрессанты (АД) по личным причинам, но общий тревожный фон, когда уже три года идет война, тоже добавил беспокойства.
По данным Института психологии РАН, на декабрь 2024 года "доля респондентов, отмечающих у себя симптомы депрессии, составила 39%, а симптомы трудноуправляемой тревоги отмечали у себя 24%. Ниже всего психологическое благополучие у молодёжи 18–24 лет, респондентов из городов-миллионников и россиян с низким уровнем доходов", – говорится в статье издания "Научная Россия".
Там же приводятся результаты еженедельного всероссийского опроса ФОМ на 7 февраля 2025 года: на вопрос "Какое настроение, по вашему мнению, преобладает среди ваших друзей, родных, коллег, знакомых – спокойное или тревожное?" ответ "тревожное" выбрали 42% респондентов.
По данным компании аналитической компании DSM Group, на которые ссылаются "Ведомости", с начала года россияне купили 3,2 млн упаковок лекарств, что на 15% выше показателя 2023-го. Согласно информации другой аналитической компании RNC Pharma, аптеки продали 3,1 млн упаковок. По словам директора по развитию компании Николая Беспалова, показатель выше прошлогоднего на 24,5%. Больше всего покупают "Дулоксетин" (плюс 51% год к году), "Эсциталопрам" (плюс 30%) и "Сертралин" (плюс 35%). Исследование показало, что россияне переключаются на более современные АД высокого ценового сегмента. Эти препараты предназначены для лечения депрессии, тревожных расстройств, посттравматического стрессового расстройства и социальной фобии.
Елена, социальный работник из Пскова, начала принимать антидепрессанты как раз из-за войны: она не поддерживает военную агрессию в Украине и у нее нет возможности уехать из России, чтобы говорить это в открытую. "У меня от всего этого кошмара просто поехала крыша, потом уже добавились разные личные причины, – размышляет она. – Спасибо этим таблеткам, не представляю, что бы со мной было, если бы не они".
Когда началась война, она как могла боролась со страхом и ужасом от происходящего.
– Утром просыпаешься, открываешь телеграм-каналы – и все, тебя разрывает на части, ты просто каждый день живешь в аду, и вечером заливаешь горе алкоголем. А на следующее утро тоже самое: опять почитал, что происходит, опять горишь в аду. Но потом понимаешь, что схема с алкоголем не работает, и ты идешь к врачу и спрашиваешь, как жить дальше. Так я "подсела" на антидепрессанты, потому что иначе у тебя будто война начинается каждый день, и это просто невыносимо, – рассказывает Елена. – Мой двоюродный брат с дочками в Украине, под бомбами, а мой папа пожилой поддерживает войну, и мне от всего этого разве что разорваться. И сердце болит, и жить как-то надо. Меня в начале войны сильно поддержала книга Виктора Франкла "Скажи жизни "Да!", про выживших в концлагере, я вроде собралась, таблетки тоже помогали. А потом у мужа умер отец, у меня умерли подряд брат и мама, таблетки мне не раз меняли: с половинкой фенозепама просыпалась среди ночи, с целой таблеткой ходила полдня с чугунной головой – работать просто невозможно. Теперь сплю с двумя "атараксами", вижу цветные сны, ем по назначению врача кучу всего.
Они с мужем думали, что надо уехать из страны, а потом поняли, что в их случае это невозможно: и сами не молоды, и родители старые, и финансовой подушки нет.
– Получилось, что и здесь мы в меньшинстве, и там никому не нужны. Вот так и привыкаешь молчать, ни в коем случае не обсуждаешь войну, учишь дочь-подростка быть очень внимательной к окружающему миру – а то "не так" посмотришь на ветерана "СВО" и неизвестно, чем это кончится, говорю я ей. У меня есть старая любимая голубая куртка и шарф желто-оранжевый, люблю их очень. Нарядилась на днях, покрутилась у зеркала – и сняла, убрала подальше. Потому что тут же вспоминаешь истории про желто-голубые заборчики или кроссовки "не тех" цветов, и сколько людям крови из-за этого выпили, – рассуждает Елена. – Спасибо докторам, что выписывают мне таблетки, и что их еще продают, мужу моему хуже – он их не пьет. Здоровый крепкий мужик, прижимается ночью ко мне и спит, держась за меня всю ночь. И только повторяет: "Мы еще побарахтаемся, побарахтаемся".
Татьяна, врач из Петербурга, на антидепрессантах два месяца, неделю назад их начал принимать и ее муж.
– Увидел, что я стала спокойнее и менее раздражительная, силы будто опять появились, хотя их вообще уже не было, и сам спросил: что ты там пьешь, может, мне тоже надо? – говорит Татьяна.
Сначала у нее умерла очень близкая подруга-ровесница, потом стали тяжело болеть пожилые родственники, много проблем с ребенком.
– Это было невыносимо, мне ежеминутно приходилось принимать какие-то решения и думать о чужих проблемах, я же врач, я и так это делаю на работе, а тут на тебя и все близкие это свалили. И в какой-то момент я поняла, что просто не вывожу, – вспоминает она. – Я не могла заснуть, лежала часами и все прокручивала в голове неприятные разговоры, полгода было прям очень плохо. А поскольку я сама врач и знаю хороших врачей, то понимаю, что иногда уже нельзя откладывать лечение. Психолог назначила мне среднюю дозу "бринтелликса", через месяц после начала приема я почувствовала, что мне действительно стало легче: в голове больше нет этой карусели и сожалений, я стала просто высыпаться, не раздражаюсь по мелочам.
Татьяна говорит, что общий тревожный фон тоже, конечно, влияет.
– Ты можешь не думать о войне, но она все равно о себе напомнит, к нам в больницу поступают раненые с фронта, там много разных разговоров, и все это точно не на пользу психическому здоровью, – уверена она. – В медицинской сфере тоже хорошего мало: лекарства дорожают, качество медобслуживания и оборудования падает, доступность медпомощи все ниже и ниже. Так что хорошо, что есть антидепрессанты, которые помогают пережить тяжелые времена, и что таблетки продаются свободно – лишь бы был рецепт.
То, что россияне стали больше тратить денег на поддержание своего психического здоровья, ее не удивляет.
– И на антидепрессантах, и на психологах, и на психиатрии раньше была стигма, но она постепенно уходит. Люди не боятся обращаться за помощью и пить АД. Общество стало более информированным и люди больше обращают внимания на свое ментальное здоровье, – считает Татьяна.
Наталья из Великого Новгорода полтора года сидела на антидепрессантах и считает, что они ей действительно помогли.
– В январе 2022 года у меня был ковид, который осложнился гайморитом и тревожностью, я прям помню, как колотилось сердце. А потом наступило 24 февраля (24 февраля 2022 года российские войска вторглись на территорию Украины. – СР), и это уже была не тревожность, а панические атаки. Гайморит мой никак не проходил, меня положили в больницу, где лечили двумя антибиотиками, и прям там меня накрывали настоящие панические атаки, когда кажется, что ты прямо сейчас умрешь, и все это время я просто рыдала с утра до ночи. А потом начались серьезные проблемы у мужа, ему пришлось уехать из страны, – вспоминает Наталья. – В 2022-м году я четыре раза лежала в больнице с гайморитом, мне оперировали нос, потом исправляли то, что сделали не так. И все это время я пила антидепрессанты. И мне становилось легче, я перестала рыдать и бояться, получалось и работать, и бесконечно мотаться к мужу. А потом как адекватный человек приняла решение закончить с таблетками – потому что все стало нормально, и я четко по инструкции уменьшала дозировку, пока совсем не сошло на нет. Лечение и постепенный отказ от таблеток заняло полтора года.
Сейчас у нее все в порядке, она снова с мужем, они не в России. В эмиграции, замечает она, многие россияне прибегают к помощи АД.
– Сесть на них легко, а прекратить не очень-то, возникает привыкание и требуются определенные усилия, – говорит она. – И я понимаю, почему в 2022-м люди в России принимали антидепрессанты – да лишь бы просто не сойти с ума от происходящего. А теперь, мне кажется, многие просто привыкли и не хотят работать над собой, решать проблемы, ведь можно пить антидепрессанты и жизнь играет красками. А потом бац – и старость.
– Мир перестал быть гомогенным, иногда люди страдают и тревожатся на ровном месте в нормальных условиях, а иногда живут в очень сложных обстоятельствах и всё равно сохраняют продуктивность, позитивный взгляд на жизнь, – говорит психолог Ирина П. – И еще у каждого свои ценности проявляются в разные исторические периоды. По моим наблюдениям – безусловно, субъективным, – сейчас многие занимаются своими жизнями: кто-то дом строит, кто-то придумывает какой-то бизнес. Я не вижу, чтобы все прямо впали в депрессию, или какая-то возрастная или социальная группа впала. У меня разные клиенты, состоятельные и не очень, и я не вижу никакой связи между деньгами и качеством проблем. Бывает, что богачи приходят с теми же проблемами, что и люди, живущие на съёмной квартире. А то и с худшими: я хочу жить своей жизнью, но на моей шее три поколения родственников, кому университет оплатить, кому ещё что-то, и не выбраться из ярма состоятельности, обязательств, так что любой бездомный студент будет счастливее, потому что он свободен.
Но кто же тогда покупает все эти антидепрессанты?
– Возможно, многие сегодня придают слишком большое значение своим симптомам, больше зацикливаются на себе, ищут волшебные таблетки. В случае клинической депрессии обратиться к психиатру просто необходимо. Но сегодня стало можно ходить к психологу. И к качеству оказываемой помощи тоже есть вопросы. Если ко мне приходят после визита, мне важно понять, что там прорабатывали. И я просто в ужасе – выясняется, что это астролог, эзотерик или таролог, иногда даже заключение приносят, где какая-нибудь карма фигурирует, – поражается психолог.
Астрологи и эзотерики не могут выписать рецепт на антидепрессанты, но нередко такими практиками занимаются недобросовестные люди с медицинским образованием.
– И еще курсы всякие, куда толпами ходят и жаждут получить волшебную таблетку. Вот эти люди, склонные решать проблемы таким способом, могут настаивать на том, чтобы врач им что-то выписал, и скупать эти препараты. Я думаю, что высокие продажи связаны, скорее всего, с этим, а не с общей депрессивностью, – рассуждает Ирина.
Повышенная тревожность в начале войны была у многих, но сейчас каждый уже принял какое-то решение в зависимости от своих возможностей и своих ценностей.
– Когда началась война, люди сказали: у нас дети, у нас работа, кому-то надо печь хлеб, мы работаем с тем, что есть. Что бы ни случилось, всё равно есть дети, которых надо учить, есть пациенты, которых надо лечить, и многие пошли по этому пути: есть жизнь, и её надо жить. А, как известно, любая деятельность помогает лучше справиться с депрессией, – замечает врач.
Николай из Петербурга первый раз начал пить антидепрессанты в 2014-м году после аннексии Крыма, но довольно быстро пришел в норму и отказался от таблеток. В 2022 году, после начала войны, он снова пришел к врачу и попросил о помощи – и три года уже принимает АД.
– Все читают новости, все становятся более нервными, исчезает комфортное общение друг с другом, и это начинает травмировать. Люди становятся менее терпимыми, уменьшается запас прочности психологической, в личных отношениях возникают коллизии, которых раньше не было. Сам я на политику реагирую нормально – пишу тексты, у меня мысль работает. Но становится меньше возможностей позаимствовать у кого-то его душевные силы и за счёт этого поддержать себя. Я привык психологически паразитировать на своих родных, друзьях, девушках, с которыми общаюсь, это мой нормальный гомеостаз, я подпитываюсь чужими силами, наверное, давая что-то взамен, – рассуждает он. – В 2022-м, как и в 2014-м году, тоже хотелось думать, что сейчас всё быстро закончится. Но оказалось, что это война, и люди массово гибнут, и внутри страны людей преследуют за высказывания пятилетней давности – цензура тоже стала гораздо более агрессивной и невротичной. То есть нынешняя ситуация дольше разматывалась, и из неё сложнее выбираться. В 2014 люди попринимали антидепрессанты и закончили, а сейчас на них подсаживаются и сидят.
По его словам, тревожно и плохо не потому, что идёт война, а потому что из-за войны изменился межчеловеческий климат.
– Война, ударившая людей, ослабила их. Дроны поражают не только тела, они поражают души человеческие, которые становятся менее резистентными, менее щедрыми. Люди пытаются выжить, а не поделиться избытком своей душевных сил с ближним, – считает Николай.
