В Грузии продолжаются судилища над задержанными. В их числе – актеры известных театров. Одному из них, Андро Чичинадзе, грозит до четырех до шести лет лишения свободы за «преступление», доказать которое следствие не может, но не отступает. Другие проходят по административному кодексу. Против этого протестуют на улицах, актеры театров не играют в спектаклях, студенты театральных вузов не ходят на лекции. В чем феномен такой солидарности, мы говорим с Вано Хуцишвили, режиссером Театра киноактера имени Михаила Туманишвили, и его коллегой и преподавателем Тбилисского театрального университета имени Шота Руставели Темуром Куправа.
– Батоно Вано, почему именно театральная общественность оказалась в авангарде протестов творческой интеллигенции? Чем вы это объясните?
Государство все равно должно держать ответ за то, что происходит, а мы – за ту позицию, которую выражаем. Мы все должны быть ответственны за наши шаги
– Мне кажется, главное в том, что творческие люди всегда самые эмоциональные. Кроме того, театр – это та организация, тот организм с теми жизненными ценностями, на которых должен стоять человек, само искусство и государство. Поэтому на то, что происходит в государстве и в социуме, больше всего, быстрее всего и адекватнее всего реагирует именно театр. Этот самый живой организм живее и эмоциональнее всех зафиксировал свою позицию. Добавлю и то, что этот протест накапливался долгое время, просто сегодня создалась уже такая данность, когда тот или иной театр, тот или иной представитель творческой интеллигенции не может молчать и разными формами и способами фиксирует свою позицию и выражает свой протест. Может быть, какие-то формы неприемлемы, какие-то необоснованны, но государство все равно должно держать ответ за то, что происходит, а мы – за ту позицию, которую выражаем. Мы все должны быть ответственны за наши шаги. Главное – куда и к чему все это приведет.
– Как выражает протест ваш театр, как вы лично поддерживаете своих актеров в этом протесте? И вообще, вы когда-нибудь сомневались, с какой стороны баррикад вам стоять?
Театр категорически не приемлет насилие, превышение силы, несправедливые аресты, нашу солидарность с задержанными мы озвучили в первые же дни, и в этом отношении наш театр сплочен и един
– Сейчас вы сказали «сторона», с какой стороны мы стоим. Конечно, мы не можем обойти этот «момент стороны», но давайте скажем так: когда вы разговариваете с руководителем, а в данном случае я являюсь директором Театра Туманишвили, я должен учитывать мнения людей в своем коллективе. Мнений много, и мне практически приходится стараться не принимать чью-либо сторону. Я должен быть голосом этих людей и быть, если можно так выразиться, представляющим весь театр оратором протеста. В нем нет «сторон», в нем у каждого есть свое мнение, у каждого – свое отношение к этим событиям, но есть некоторые ценности, с которыми мы все согласны и готовы за них бороться. Это прежде всего права человека, попрание которых вызвало чувство несправедливости, и поэтому у Театра Туманишвили такая реакция на эти события. Должен вам сказать, что театр Туманишвили был одним из первых театров, который выразил свое отношение к этим событиям, очень мирно, очень спокойно заявил о нем с самого начала и до сих пор придерживается этой позиции. Театр категорически не приемлет насилие, превышение силы, несправедливые аресты, нашу солидарность с задержанными мы озвучили в первые же дни, и в этом отношении наш театр сплочен и един.
Затем уже, когда мы начинаем рассматривать вопрос глубже и всплывают другие проблемы, конечно, мнения расходятся, у каждого своя точка зрения, поэтому я как лидер пытаюсь найти золотую середину и не принимать чью-либо сторону. Мои нынешние заявления воспринимаются как заявления театра, поэтому я стараюсь услышать всех. В этом и заключается солидарность, это и есть та свобода, те ценности, на которых мы основываемся в своих решениях и в своей позиции, ценности, которые не позволяют делить людей «на стороны» и на которых должно стоять само государство. Главное, что мы в этом не расходимся, все остальное переходит в политику. Театр всегда политизирован, но театр не должен быть партийным.
– Батоно Вано, когда-то именно Бидзина Иванишвили, еще не будучи в политике, спонсировал грузинские театры и выдавал зарплату актерам. Сегодня многие из них отвернулись от него, чем заслужили упреки – вот он, мол, вам помогал, а вы такие неблагодарные. Как вы считаете, такие упреки и в самом деле заслуженные? Пусть даже в моральном аспекте.
Когда кто-то тебе помогает, ты должен выразить какую-то благодарность, но отказываться от этого или не отказываться – это твое решение
– Я этого не застал, но знаю и могу сказать, что для театра тогда было сделано много. Театр Туманишвили был одним из первых театров, где на средства Бидзины Иванишвили провели реконструкцию, и там наверняка есть актеры, которые получали ту зарплату. Хотя официально я об этом ничего не знаю, как не знаю и того, получают ли они эту помощь и в данный момент. Каждый принял свое личное решение о ее получении, и это не моя, так сказать, область знаний, в которую я должен вникать. Конечно, когда кто-то тебе помогает, ты должен выразить какую-то благодарность, но отказываться от этого или не отказываться – это твое решение, и судить себя ты должен сам, это не должно быть предметом публичного осуждения. У меня такое мнение.
– То, что происходит, очень отражается на деятельности театров, хотя и не только на них. Не идут спектакли, нет занятий в театральном Институте Шота Руставели, за этим пойдут наверняка и экономические сложности – ведь та же продажа билетов тоже является частью театрального бюджета. Это не проблема?
– Да, спектакли не идут, лекции тоже. И мы столкнемся с очень большими проблемами, если разрушатся институции. Я говорю одно: конечно, позиции должны быть зафиксированы, а протесты – продолжаться, мы тоже зафиксировали свою позицию и продолжаем протесты, но я не придерживаюсь мнения, что спектакли идти не должны. Они должны идти, а протесты должны продолжаться, может быть, даже в более острых формах, против того, что мы считаем несправедливым. Мы уже собирались понемногу проявлять в этом направлении активность, но вы знаете, что совсем недавно наш актер Георгий Накашидзе была задержан, а позавчера был суд над Георгием Чачанидзе, он останется под стражей еще 10 дней. У нас просто нет замены задействованным в спектаклях актерам, и мы вынуждены снять спектакль 19 января, хотя уже была вывешена афиша. Теперь 10 дней, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства, мы будем думать о том, как продолжить наше существование. Хочу сказать, что зритель хочет, чтобы мы играли, и нам не следует его делить в очередной раз по партийному признаку. Зрители театра – это искренние зрители того театра, куда они хотят приходить и смотреть спектакли, а театр всегда должен отвечать зрителю, а не выбирать его. Потому что когда я ставлю пьесу или актер играет на сцене, для него не имеет значения, кто там в зрительном зале сидит, главное, чтобы зритель был. А потом пусть зритель сам решает, приходить ему снова в этот театр или нет, в зависимости от того, какую позицию театр занял. Но факт, что зритель требует возобновления репертуара.
Крах институций очень навредит государству, поэтому надо очень осторожно и ответственно выражать протест
Крах институций очень навредит государству, поэтому надо очень осторожно и ответственно выражать протест. Он необходим и должен продолжаться, но мы не должны сделать так, чтобы процесс стал необратимым и пострадала наша государственность. Нам будет очень сложно все это восстановить или перевести на какую-то новую платформу. Мы уже много раз проходили через такое, и я думаю, что наша история и нынешняя реальность должны оставить нам большой опыт, чтобы мы, по крайней мере, не совершали тех же ошибок, которые мы уже совершили на эмоциях или по незнанию. Мне кажется, что сегодня мы должны смотреть на государственность, протест и на нашу деятельность с качественно нового уровня, новой ступени и стараться не разрушить то, что уже завоевали.
– Как сегодняшняя действительность отразится на театре как живом организме, когда настанет, наконец, мир и спокойствие в стране?
Если в обществе между людьми образуется трещина, мы не сможем построить государство, более того, потеряем то, что имели до сих пор
– Главное в театре – это человек, его чувства и ценности, на которых он стоит и чем отличается от других предметов и объектов вокруг нас. И мы не должны предпринимать такие шаги, из-за которых потом не сможем смотреть друг другу в глаза. Поэтому говорю еще раз, нам надо быть осторожными, вести себя и действовать именно так, чтобы избежать психологического буллинга в нашей среде во время определения своих позиций. Эта страна – она для всех, а не для единиц, и важны в первую очередь ценности, которые нас объединяют.
Если в обществе между людьми образуется трещина, мы не сможем построить государство, более того, потеряем то, что имели до сих пор. И я думаю, наше стремление быть частью Европы – это не просьба принять нас в ее семью, это требование восстановить историческую реальность: мы европейцы, это европейская страна, и благодаря своему индивидуализму – страна, очень важная для самой европейской семьи.
* * *
А это мнение преподавателя Тбилисского театрального университета имени Шота Руставели, режиссера Темура Куправа.
– Батоно Темур, почему именно актеры, режиссеры, студенты театрального института стали самой неукротимой частью протестов грузинской богемы? Не художники, не литераторы, а именно актеры? Как расшифровать именно в этом ключе феномен грузинского театра?
– Наверное, здесь много деталей, но, конечно же, главная причина в том, что страдает очень много наших коллег и друзей. Некоторых задержали, другим грозит реальный срок, многих побили. Все уже поняли, что протест необходим, может быть, у некоторых проснулся инстинкт самосохранения, кто-то не терпит, когда посягают на честь его друзей, не знаю, сложно сказать, но факт, что они, власти, сильно ударили по нашей сфере.
– А почему именно по вам?
Когда они увидели, что театральная сфера не сдается, напротив, увеличивает в протесте обороты, скорее всего, именно на ней и сорвали свое зло
– У меня нет ответа на этот вопрос. Я знаю, чем и как живет эта сторона, но совершенно не знаю, чем руководствуется та сторона, я имею в виду власти. У меня, конечно, есть свои версии, но я не хочу говорить о них вслух, боясь показаться нелогичным. Потому что, если сравнить это с пьесой, я не могу понять, как построен ряд действий. На мой взгляд, нет никакой связи между многими явлениями данного момента. И потом, когда они, наверное, увидели, что театральная сфера не сдается, напротив, увеличивает в протесте обороты, скорее всего, именно на ней и сорвали свое зло. Это сидит в грузинском характере.
В то же время, речь ведь не идет о том, что абсолютно все театральное общество выступает против политики властей, есть ведь и те, кто ее поддерживают, хоть они и в меньшинстве…
– Насколько я знаю, вы не только ставите спектакли в театре Марджанишвили, но и читаете лекции в театральном университете Шота Руставели. Вы хорошо знаете студентов, насколько осознанны их сегодняшние действия? Что дает этот опыт в гражданском и профессиональном плане? Как он проявится в будущем, как вы думаете?
– Вы знаете, на одном из телеканалов однажды я сказал очень простую вещь: молодых нельзя победить. У моего поколения, которое все проиграло, конкретно все войны с Россией, остался какой-то комплекс побежденного, что сказалось на менталитете. А нынешнее молодое поколение не хочет быть побежденным. И пока не столь важно, правы они или нет, главное, чтобы у них не развился этот комплекс побежденного. И им, конечно же, пригодится этот опыт в профессии, потому что это вечная борьба за свое место. Разумеется, в рамках морали и профессионализма, никто не призывает к тому, чтобы перешагивать через всех и вся.
– В театрах сняты спектакли, лекции не проводятся во многих университетах. За всем этим наверняка последуют и финансовые сложности. Вы считаете, что цель все же оправдывает средства?
– Да, спектакли в театрах не идут, за исключением детских театров. Это человеческий момент, не лишать детей незаслуженно каких-то удовольствий. Какой смысл лишать детей возможности пойти в детский театр из-за того, что в стране что-то не так. Мы все решили, что детские театры будут работать.
Что касается финансовых проблем, то они уже, конечно, есть. Я не буду говорить о будущем, не знаю, как пойдут дела дальше, но вот сейчас, например, TBC банк поддержал театры и купил какое-то количество билетов, я, конечно, имею в виду коммерческие театры, благодаря чему они смогли покрыть коммунальные расходы за декабрь, например. Что будет в конце января, непонятно, я не слишком хорошо разбираюсь в финансовых вопросах, но знаю, что есть какие-то фонды, на которые тоже возлагаются надежды…
– Вы сказали, что для вас главная причина выступлений – задержания ваших коллег…
– … Да, именно. Их освобождение – одно из главных требований, за исключением требования о новых выборах. Причем задержания необоснованные, несправедливые: свидетелей нет, пострадавших тоже, но сидеть они должны! Более того, один из представителей власти вообще выступил и заявил, что если бы «Ахали театри» («Новый театр», где занят арестованный Андро Чичинадзе) не предъявил им ультиматум, что не будет играть спектакли, пока его не выпустят, то мы бы его отпустили. Получается, что они открыто признают, что это их решение, а не судейское...
– И не идут на уступки… Что вы думаете о дальнейших шагах, что зависит вас?
Я был уверен, что они отпустят Андро, по логике им это должно было быть выгодно, чтобы театр снова стал работать, но этого не случилось
– Ну вот, например, в «Ахали Театри» сказали, что они переходят к следующим шагам. Я пока не знаю, что подразумевается под следующими шагами, не имея опыта, мы делаем ошибки, конечно, но понемногу учимся. Все зависит от нашей воли и нашего терпения, по-моему. Я не практик, больше теоретик, я почему-то был уверен, что они отпустят Андро, по логике им это должно было быть выгодно, чтобы театр снова стал работать, но этого не случилось. Я рассуждал так, как поступил бы, будь я у руля…
– А вы часто замечали логику в том, что делают власти?
– Как только я начинаю думать и находить для себя какое-то рациональное решение, власти тут же, как будто в ответ, поступают ровно наоборот. Я режиссер, я анализирую, что хотел сказать автор, потом придумываю свою версию и ставлю спектакль, да? Но когда приносят пьесу, у которой нет ни головы, ни хвоста, мотивации там неясны, не понять, у кого какая задача и как действия в ней связаны друг с другом, я не буду ставить эту пьесу. Другими словами, я не знаю, как продолжится та «пьеса», которую власти начали «ставить» с 28 ноября…
– Вы, ваши актеры, студенты, в определенной степени рискуете, возможно даже, это слишком мягко сказано. Рискуете чем? Остаться без работы, быть отчисленными из вуза? Как вы поддерживаете ваших актеров, которые заняты в спектаклях?
Мы имеем дело с абсолютно сознательными молодыми людьми
– Главное, что я делаю, я не отговариваю их от участия в этих событиях. То есть я ничего им не запрещаю. Что касается рисков, то напротив, они сами все знают, еще и меня учат. Студенты знают, что будут сложности, надо будет платить большие деньги за пропуски, все это будет на плечах их родителей – словом, прекрасно все знают, лучше меня знают. Мы имеем дело с абсолютно сознательными молодыми людьми.
– И что вам подсказывает ваше чутье, настанет день, когда протест возымеет тот результат, за который борются сейчас люди на улице?
– Я скажу, что очень многое зависит от внешних факторов, но мы должны быть к этому готовы. Как выяснилось, государство не готово использовать внешние факторы в нашу пользу. Народ это понял и сам решил взять в свои руки решение этой проблемы. Это касается и Абхазии, и Самачабло, потому что никаких социологических исследований не проводится, мы никак не подготовлены к тому, что вдруг завтра, допустим, после войны в Украине, настанет момент, когда разговор пойдет о возвращении наших земель. Никакого плана у нас нет – как интегрироваться, как разговаривать с этими людьми, куда входить, как входить… Так что к воздействию и использованию внешних факторов в своих интересах народ готов, а государство – нет.
Политический кризис в Грузии
После парламентских выборов 26 октября 2024 года в Грузии развернулся политический кризис, сопровождаемый массовыми протестами, разгонами митингов, задержанием активистов и оппозиционеров.
Согласно экзитполам, проведенным американскими компаниями Edison Research и HarrisX по заказу оппозиционных каналов «Формула» и «Мтавари», четыре оппозиционные партии на выборах в сумме набрали больше голосов, чем правящая «Грузинская мечта», благодаря чему они смогли бы сформировать коалиционное правительство.
По данным Центральной избирательной комиссии Грузии, правящая «Грузинская мечта» набрала 53,93% голосов (89 мандатов), избирательный барьер преодолели еще четыре оппозиционные партии: «Коалиция за перемены» – 11,03% (19 мандатов), «Единство – Национальное движение» – 10,17% (16 мандатов), «Сильная Грузия» («Лело, за народ, за свободу!») – 8,81% (14 мандатов), «Гахария за Грузию» – 7,78% (12 мандатов).
После объявления предварительных итогов ЦИК президент Саломе Зурабишвили и оппозиционные партии заявили, что не признают итоги выборов, а международные партнеры потребовали расследования нарушений. Начались акции протеста с требованием проведения новых выборов. Все оппозиционные партии отказались от работы в парламенте.
В окончательном докладе Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ/ОБСЕ) о парламентских выборах в Грузии указано, что «множество проблем, отмеченных в финальном отчете, отрицательно сказались на целостности этих выборов и подорвали доверие общества к процессу». Согласно оценке наблюдателей, выборы проходили на фоне серьезных опасений по поводу влияния недавно принятого законодательства на основные свободы и гражданское общество; снижения независимости институтов, участвующих в избирательном процессе; давления на избирателей, что в сочетании с событиями в день выборов подорвало возможность некоторых избирателей голосовать без страха репрессий.
28 ноября однопартийный парламент утвердил обновленный состав правительства, представленный «Грузинской мечтой», во главе с премьером Ираклием Кобахидзе. В тот же день Кобахидзе объявил о снятии с повестки дня до 2028 года вопроса переговоров о вступлении Грузии в Европейский Союз.
Заявление Кобахидзе спровоцировало стихийные митинги в Тбилиси и других городах страны. Граждане вышли на улицы, выражая несогласие с этим решением и требуя его пересмотра. В первые дни полиция разгоняла митинги с использованием водометов и слезоточивого газа, жестко задерживая и избивая демонстрантов, применяя силу против журналистов. Около 50 человек были задержаны по уголовным делам, в частности, по обвинению в «организации группового насилия». Сотни демонстрантов были арестованы или оштрафованы по административным статьям.
14 декабря 2024 года избирательная коллегия, почти полностью состоящая из представителей «Грузинской мечты», избрала в прошлом футболиста, критика Запада, одного из основателей партии «Сила народа» Михаила Кавелашвили президентом Грузии. Пятый президент Саломе Зурабишвили и оппозиция считают его нелегитимным главой государства, так как в его избрании принимали участие депутаты, вошедшие в парламент после спорных выборов 26 октября.
В декабре «Грузинская мечта» в ускоренном режиме утвердила законопроекты, запрещающие использование на акциях пиротехники и масок, скрывающих лица. Также упрощена процедура увольнения людей по политическим мотивам и т. д. Правозащитники считают новые законы репрессивными и принятыми для борьбы с инакомыслием.
Акции, шествия и протестные забастовки продолжаются ежедневно с 28 ноября. Не прекратились они даже в новогоднюю ночь, когда десятки тысяч граждан заполнили проспект Руставели и накрыли там праздничный стол.
Главные требования оппозиции и Саломе Зурабишвили, считающей себя легитимной главой государства, – новые выборы и освобождение задержанных участников протестов.
Западные партнеры Грузии, за исключением Венгрии, избегают контактов с грузинскими властями и не поздравили «Грузинскую мечту» с победой на парламентских выборах и избранием Михаила Кавелашвили. США, Великобритания, Германия, страны Балтии и Украина объявили о различных санкциях против лидеров «Грузинской мечты», руководителей правительства и МВД, судей и близких к власти бизнесменов. Впервые под санкции, в том числе финансовые, попал миллиардер Бидзина Иванишвили. Кроме того, США приостановили стратегическое партнерство с Грузией. В «Грузинской мечте» надеются на перезагрузку отношений с Западом после инаугурации Дональда Трампа и завершения войны в Украине.
Форум