Генпрокуратура Южной Осетии не отреагировала на жалобы матерей, обвинивших сотрудников ОМОНа в избиении их сыновей - 19-летних Вадима Плиева и Эдуарда Кокоева. Как отмечают спикеры, бездействие закона не пройдет бесследно – с каждым замятым властями преступлением в обществе растет недовольство президентом Гаглоевым. Многообещающей с точки зрения последствий эту историю делает и тот факт, что силовики избили сыновей участников СВО.
Парней избили 12 октября. Матери потерпевших Наталья Дадиани и Фатима Кумаритова подали в прокуратуру заявление с просьбой возбудить уголовное дело против силовиков. 13 октября истек 10-дневный срок, который закон отвел на доследственную проверку заявления о совершенном преступлении. На сайте Генпрокуратуры РЮО не появилось сообщений ни о произошедшем инциденте, ни о выводах доследственной проверки.
По сообщению «Сапы», вечером 12 октября Вадим и Эдуард приехали в салон видеоигр на улице Пушкина на авто без регистрационных номеров. По словам родных, к ним сразу подъехали сотрудники ОМОН, проверили документы и пригрозили, что заберут машину, если еще раз увидят ее без номеров.
Как пишут в комментариях родственники парней, иномарку пригнали в республику накануне происшествия. Авто уже растаможили и подали документы на государственную регистрацию, но поручить номера еще не успели. Ничего экстраординарного - обычная ситуация. Единственное обстоятельство, заслуживающее внимания: документы на авто проверяли не «гаишники», а омоновцы.
Через пару часов в ста метрах от дома на улице Героев омоновцы снова остановили парней. И снова речь идет об омоновцах, а не «гаишниках» в сопровождении ОМОНа.
Мамы Вадима и Эдуарда рассказывают, что омоновцы начали говорить с ними на повышенных тонах, а потом один из них ударил одного из молодых людей.
По словам родных, к месту происшествия приехали еще два экипажа с силовиками, а потом их сыновей отвезли на территорию ГОВД, где сначала били во дворе, а потом в здании. Парни рассказали близким, что в избиениях участвовали в общей сложности около тридцати человек, в том числе из начальствующего состава ОМОНа и ГОВД. Они били их и заставляли извиняться.
«Когда мы об этом узнали, начали звонить всем — и министру МВД, и другим, чтобы забрать их оттуда. Они никого не впускали внутрь и сказали, что, пока они не получат сполна, никто отсюда не выйдет. Что значит — получить сполна, мы так и не поняли», — рассказала «Сапе» Наталья Дадиани.
Затем парней отвезли на освидетельствование на употребление наркотиков. По словам родных, следов запрещенных веществ не нашли. После этого их доставили в больницу, где они лечатся.
Отцы Эдуарда и Вадима — Валерий Кокоев и Гамлет Плиев — служат в зоне СВО. В своем заявлении в прокуратуру матери парней назвали девять человек, которые, по их словам, участвовали в избиении, и просили наказать виновных.
«Если в чем-то виноваты наши дети, мы готовы принять и это. Но сам факт того, что наших детей избивали в том числе ровесники их отцов, вызывает у нас негодование», - сказали они «Сапе».
Это далеко не первый подобный инцидент с участием ОМОН. И били не только безобидных юношей, но и мужчин почтенного возраста на глазах у домочадцев, и даже депутатов парламента, обладающих неприкосновенностью.
Для начала, что такое ОМОН? По российским источникам, это специальное подразделение, привлекаемые для решения следующих задач:
— поддержание общественного порядка во время массовых мероприятий (соревнования, митинги, концерты и т.п.);
— ликвидация массовых беспорядков. Подразделение способно быстро реагировать на ситуации, требующие применения силы для подавления беспорядков и насилия;
— специальные операции (захват опасных преступников, предотвращение террористических актов и т.п.);
— охрана важных объектов и лиц, а также поддержка других правоохранительных органов в нестандартных ситуациях;
Югоосетинская специфика состоит в том, что изначально ОМОН создавался для защиты населения во время грузино-югоосетинского конфликта. То есть, по сути, это была, в первую очередь, маленькая армия, и лишь во вторую – подразделение правоохранительных органов. Этим объясняется и несоразмерная маленькой республике многочисленность подразделения – порядка двухсот человек. Для сравнения в Минобороны - пять сотен, включая бухгалтерию, складское хозяйство, оркестр и почетный караул, а в СОБР - порядка тридцати бойцов.
В контексте происшествия интересен последний пункт в перечне задач ОМОН, где речь идет «о поддержке других правоохранительных органов в нестандартных ситуациях».
Например, во время рейдовых мероприятий, предусматривающих проверки на дорогах, омоновцами усиливают наряды госавтоинспекции. Термин «поддержка» или «усиление» означает, что спецназовцы обеспечивают безопасность «гаишников», но не более того.
Они не вправе вмешиваться в их общение с автовладельцами, проверять документы или досматривать авто. И конечно, они не имели права ни на одно из тех действий, которые перечисляют матери избитых молодых людей.
Если у бойцов, как у бдительных граждан, авто без номеров вызвало подозрения, они могли сообщить о своих опасениях в дежурную часть, как и любой другой гражданин, но не более того.
Это не мнение автора. В 2014 году после очередного избиения водителя бойцами ОМОНа, генеральный прокурор РЮО Мераб Чигоев вынес представление министру внутренних дел.
Это был первый официальный письменный акт прокурорского реагирования на выявленные нарушения закона со стороны ОМОН. Бойцам спецподразделения начальство тогда устроило взбучку и запретило приближаться к автомобилям, но моральных внушений хватило ненадолго.
Не упускали случая «потрясти» водителей и сотрудники патрульно-постовой службы. Они тоже любили поиграть в гаишников.
В 2019 году МВД РЮО получило представление и от генпрокурора Урузмага Джагаева, предостерегающее от досмотров автотранспортных средств милиционеров патрульно-постовой службы.
Описанная матерями история выходит за рамки злоупотреблений служебным положением или превышение полномочий.
Это настоящая махновщина. Никаких профессиональных навыков для осуществления правоохранительной деятельности у омоновцев нет. Зато, со слов тех, кому довелось с ними общаться, отсутствие этических ограничений они компенсируют агрессивным проведением.
Когда-то, в начале 90-х, в ОМОНе служили цхинвальцы, но постепенно они увольнялись. Вакансии все больше занимали деревенские парни - их в городе никто не знает, стесняться некого. Но иногда и они прячут лица за балаклавой, когда дело доходит до слишком уж непотребных деяний.
Так маленькая армия, призванная защитить соплеменников, с годами превратилась в угрозу для них же, в компанию разнузданных вояк, подчиняющихся лишь приказам своего командира.
Это не результат упущений в работе с личным составом или рокового стечения обстоятельств, но осознанный выбор командования. Аргумент в пользу этого утверждения - история, произошедшая в 1996 году. В ту пору глава МВД Алан Парастаев поспорил о чем-то с приглашенным из Северной Осетии на пост генерального прокурора Владимиром Джиоевым. Министр отказывался выполнить какие-то требования генпрокурора, разговор перешел на повышенные тона… Тогда Парастаев приказал омоновцам притащить к нему в кабинет Джиоева «побеседовать», что они и сделали.
Имидж силового подразделения, которому все дозволено, все сходит с рук, притягивает в свои ряды многих из тех, кого на улице ущемляли сверстники.
Это явление, распространившееся не только в РЮО, но и в России: наплыв в органы людей с уязвленным достоинством, мечтающих отомстить враждебному миру, показать ему, наконец, свою силу.
Только этим объясняются придирки омоновцев к безобидным пацанам. В противном случае, какое им дело до того, что авто без номеров? Какое дело подразделению особого назначения до промиллей алкоголя в крови двух парней из игротеки? Если речь не о диагнозе или комплексе неполноценности, зачем трем десяткам мужчин тратить вечер на избиение пацанов?
Теперь слово за Генпрокуратурой. Точнее за тем, как к этой истории отнесется президент.
В начале срока Алан Гаглоев жестко пресекал подробные выходки со стороны силовиков, но с тех пор многое изменилось. Ведомство перешло под управление его друзей. Унижать ОМОН гаранту тоже не с руки, он должен быть уверен в их преданности, как был уверен Эдуард Кокойты в ноябре 2011 года, во время «снежной революции», когда, казалось, от него, отвернулись все, кроме ОМОНа и Госохраны.
На другой чаше весов – участники СВО. Омоновцы сделали самое скверное по отношению к ним – избили детей, заставили переживать жен. Как выразился один из респондентов, лучше бы они избили самих свошников, так было бы больше шансов для примирения:
«Когда омоновцы издевались над парнями, их отцы были на войне и не могли защитить своих близких. Сюжет, воспетый в военном фольклоре со времен второй мировой войны: тыловые крысы глумятся над семьями фронтовиков, пока те защищают родину. Фронтовики им этого не простят».
Чем дольше длиться война, тем больше участники СВО превращаются в общественную старту, которую отличают мобильность, склонность к самоорганизации, что неизбежно приведет их к политической активности. Спикеры убеждены, что ждать долго не придется – на президентских выборах 2027 года они непременно о себе заявят.
В этом контексте, считают они, следует рассматривать и произошедший инцидент. Если президент спустит на тормозах избиение сыновей фронтовиков, то ему не стоит рассчитывать на их лояльность.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Мы не разглашаем имена авторов и респондентов этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России
Форум