Один из обвиняемых по делу Джабиева Ацамаз Наниев получил разрешение на выезд из Южной Осетии еще год назад. Это следует из ответа Генпрокуратуры на запрос адвоката потерпевших Фатимы Гатагоновой. Также выяснилось, что это и другие аналогичные решения в отношении остальных фигурантов принял начальник следственного управления Генпрокуратуры Алан Плиев. Имел ли он на это право? Мог ли об этом не знать его непосредственный руководитель, генпрокурор республики, и в конечном счете президент, который обещал довести резонансное дело до конца и наказать всех виновных?
Как сообщила адвокат Фатима Гатагонова в интервью «Сапе», выяснилось, что ограничительные меры в отношении Ацамаза Наниева и Алана Багаева были сняты еще 6 ноября 2023 года. 28 июня 2024-го временные ограничения на выезд за пределы республики были упразднены в отношении Сергея Козонова, Марата Хугаева, Ирбега Сланова и Андрея Джиоева.
В обоих случаях эти меры инициировал начальник следственного управления Генпрокуратуры Алан Плиев. За его подписью в Погранслужбу КГБ Южной Осетии были направлены запросы, в которых говорится, что «<…> в настоящее время отпала необходимость в ограничении выезда за пределы РЮО вышеуказанных лиц».
Формальным поводом для отмены меры пресечения стала передача дела в суд 26 октября 2023 года: когда обвиняемые становятся подсудимыми, именно суд обеспечивает их участие в процессе.
Из ответа Генпрокуратуры на адвокатский запрос следует, что Алан Плиев поспешил уведомить о снятии ограничений Погрануправление, чтобы подсудимых вычеркнули из стоп-листа на границе, но при этом не уведомил ни свое начальство, ни Цхинвальский городской суд, где рассматривается уголовное дело.
«Ни суд, ни потерпевшая сторона не были уведомлены об этом решении, не знал и генеральный прокурор, – прокомментировала «Сапе» ответ Генпрокуратуры Фатима Гатагонова. – Какая необходимость вдруг перестала существовать? Они что, перестали быть подсудимыми, перестали быть обвиняемыми? Что значит «отсутствие необходимости», тем более дело находится уже в суде».
История с отменой ограничительных мер вылезла наружу лишь в начале сентября, когда во время судебных слушаний выяснилось, что один из основных обвиняемых по делу Джабиева, Ацамаз Наниев, подписал контракт в России и уехал на СВО рядовым стрелком. Суд постановил разыскать обвиняемого, при этом приостановить производство по делу в отношении него и выделить его в отдельный кейс. Как тогда заявил прокурор Вильям Бестаев, Наниев скрылся от правосудия с целью избежать уголовной ответственности.
Примечательно, что до бегства Наниева всякий раз, когда кто-то из подсудимых просил председательствующую судью Оксану Кокоеву выпустить его на лечение в Северную Осетию, она уведомляла КГБ о временном снятии ограничений и просила внести соответствующие изменения в стоп-лист на границе. Иными словами, судья не подозревал о решении Генпрокуратуры.
С точки зрения профессионалов, у которых за плечами годы службы в правоохранительной системе, ответ Генпрокуратуры на адвокатский запрос абсурден. С момента передачи уголовного дела в суд для рассмотрения по существу прокуратура не может производить каких-либо следственных действий, в том числе избирать или отменять меру пресечения. Она может лишь поддерживать обвинение в суде. По сути, речь идет о превышении полномочий со стороны Генеральной прокуратуры.
В то же время, утверждают эксперты, Алан Плиев не мог отправить в КГБ письмо по собственной инициативе без ведома, а точнее без личного распоряжения начальства. У него на принятие таких решений не было ни мотива, ни полномочий.
Говорить о мотивах уместно, потому что дело Джабиева носит политический характер. На волне возмущения югоосетинского общества против произвола силовиков, замучивших 30-летнего Инала Джабиева до смерти, тогдашний лидер оппозиции Алан Гаглоев победил на президентских выборах.
Одним из главных обещаний кандидата в президенты Гаглоева было объективное расследование и рассмотрение резонансного дела в суде. По мнению местных спикеров, развал судебного процесса и явные послабления в отношении подсудимых милиционеров дискредитируют Гаглоева в глазах его электората и непременно скажутся на следующих президентских выборах.
Алан Плиев, сотрудник с опытом, не мог этого не понимать. Он возглавлял следственное управление еще в бытность генпрокурором Урузмага Джагаева, но его сняли с должности и сослали в юридическую службы Госохраны.
На прежнее место службы Алана Плиева вернул Алан Гаглоев, иными словами, он был человеком президента. Никаких мотивов предавать своего благодетеля у Плиева не было, тем более по такому заведомо провальному шагу, как решение выпустить без ведома руководства обвиняемых по громкому политическому делу.
Даже если представить, что на Алана Плиева нашло затмение, то без ведомства генпрокурора он все равно не смог бы организовать это письмо. Погранслужба не выполняет распоряжений начальника следственного управления, только указания своего непосредственного руководства.
Соответственно, это должен быть официальный документ, направляемый Генеральной прокуратурой на имя начальника КГБ. Далее он согласовывается и спускается для исполнения в подведомственную погранслужбу. Только так.
Существует определенный регламент документооборота и в Генпрокуратуре. Любой исходящий документ регистрируется в канцелярии, ему присуждается номер, он заносится в специальный журнал учета корреспонденции. Канцелярия не пропустит документ в обход начальства. Это исключено.
Еще одно неукоснительное правило – у этого письма должно быть процессуальное основание: постановление о снятии ограничений в связи с отсутствием в действиях подозреваемого (обвиняемого) состава преступления и прекращением уголовного преследования.
Это единственное основание, по которому следствие может отменить меру пресечения – снятия ограничений в связи с передачей дела в суд не существует!
Подписать постановление об изменении меры пресечения могут лишь два вышестоящих начальника Алана Плиева. Первый заместитель генпрокурора Сергей Битиев, осуществляющий надзор за следствием, и генпрокурор Григорий Собаев.
В начале президентского срока Алана Гаглоева Сергей Битиев претендовал на вакантный пост генпрокурора. Свои амбиции он подкреплял громкими расследованиями коррупционных дел в сфере строительства, новым расследованием «дела Джабиева» и т. д., но президент предпочел ему Григория Собаева. Вскоре после назначения генпрокурором Собаева Сергею Битиеву предложили уйти с должности первого заместителя. Он отказался и с тех пор находится в опале. Опасаясь провокаций, ведет себя крайне осторожно – ни во что не влезает, ничего не подписывает.
По словам источников, подчиненных, которые обращались к Битиеву с просьбой подписать постановление о прекращении уголовного дела или, допустим, об изменении меры пресечения, он отсылал к генпрокурору. Он под страхом смерти не позволил бы использовать себя в качестве ответственного за столь сомнительное предприятие.
Месяц назад в отношении Сергея Битиева было проведено служебное расследование, его лишили полномочий надзора за следствием. Он по-прежнему в должности первого заместителя, но теперь курирует ИТК. В настоящее время Битиев находится в отпуске.
Поэтому все указывает на то, что снятие санкций было согласовано с генеральным прокурором. Иначе быть не может. При этом эксперты не исключают, что Григорий Собаев мог поручить Алану Плиеву подписать официальный документ по принципу «семь раз отмерь, а отрезать дай заместителю». Иными словами, чтобы сделать его крайним на случай скандала.
Еще одно немыслимое обстоятельство в этой истории: как за все это время о произошедшем не узнал президент? Предположим невероятное: Григорий Собаев задумал вести свою игру в обход президента. Но у Алана Гаглоева каждую неделю собирается Совет безопасности, в который среди прочих входит и председатель КГБ. Кроме того, первым замом в «конторе» служит верный друг президента еще с молодых ногтей, Александр Туаев. Выходит, и они проморгали или скрыли?
Неужели никто из них так и не обмолвился с президентом словом с ноября прошлого года, когда отменили меру пресечения Ацамазу Наниеву и Алану Багаеву? Или с августа, когда ограничительные меры сняли с Сергея Козонова, Марата Хугаева, Ирбега Сланова и Андрея Джиоева?
По мнению спикеров, все указывает на согласованные действия. Но в чем их смысл? Они выдвигают три версии возможных мотивов отмены подписки о невыезде в отношении подсудимых по делу Джабиева.
Версия первая. Якобы расчет был на побег подсудимых в Россию как способ нормализовать отношения правящей команды с силовиками (они явно недовольны преследованием своих коллег) и при этом не рассориться с электоратом, поддержавшим Гаглоева на выборах. Дескать, пусть бегут, а мы объявим их в розыск и будем грозиться покарать по всей строгости… Проблема в том, что побежал только один. Остальные, как утверждают наблюдающие за судебным процессом, никуда бежать не собираются, они уверены, что суд их оправдает и уже в этом году они вернутся на службу в прежних должностях и званиях.
Версия вторая отличается от первой лишь тем, что дело не в попытке примириться с недовольными силовиками, а в стремлении сохранить лицо Генпрокуратуре, которая не смогла профессионально расследовать это резонансное дело, а возможно и президенту как несущему политическую ответственность за исход процесса. Поэтому лучше пусть сбегут, чем дело развалится в суде.
Наконец, третья версия: никакого плана не было, всему причиной колоссальных масштабов хаос и некомпетентность, распространившиеся в государственных учреждениях республики. Генпрокуратура здесь не исключение.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Мы не разглашаем имена авторов этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России
Форум