«Успех вашей партии станет залогом стабильности на Южном Кавказе. Как ваши братья и друзья, мы рады этому успеху», – сказал 17 января в Баку президент Азербайджана Ильхам Алиев премьер-министру Грузии Ираклию Кобахидзе. Тот, вероятно, был удовлетворен. Впервые на столь высоком уровне была озвучена пугающая своей простотой мысль, которую правящая «Грузинская мечта» так долго навязывала зарубежным партнерам: не укрепление демократии и не развитие институтов, а сохранение власти группой лиц во главе с Бидзиной Иванишвили обеспечивает стабильность Грузии, необходимую всем странам, заинтересованным в южнокавказском транзите. Фраза, которую заметили не все комментаторы, по сути, является универсальным ключом, позволяющим расшифровать внешнюю политику грузинского руководства.
Алиев и Кобахидзе говорили о развитии Срединного коридора между странами Азии и Европы, китайскими производителями и европейскими потребителями. Его значение резко возросло после начала войны в Украине. Согласно оценкам высокопоставленных представителей ЕС, озвученным ровно год назад в Брюсселе на инвестиционном форуме Global Gateway, он привлечет сотни миллиардов долларов общественных и частных инвестиций. Азербайджанский лидер был настроен оптимистично: «Азербайджан и Грузия станут связующим звеном и мостом, который будет установлен между Европой и Азией. Мы это успешно реализуем, и я знаю, что транспортная инфраструктура расширяется как в Грузии, так и в Азербайджане. Особенно это касается цифровизации транспортной инфраструктуры. Это происходит параллельно в обеих странах». Ключевое слово здесь «параллельно» – для увеличения потоков необходима гомогенизация транспортной и цифровой инфраструктуры на Южном Кавказе и в Центральной Азии. Неравномерность развития устраняется – в противном случае грузы, успешно проходящие по одному участку, начнут застревать на другом, парализуя весь маршрут.
Но гомогенизация инфраструктурной среды – не единственное предусловие реализации проекта. Он требует если не устранения, то снижения угроз вторжений и внутренних беспорядков в транзитных государствах. Пекин вкладывается в Срединный коридор не для того, чтобы позже какие-нибудь буйные местные группы и/или их зарубежные партнеры с легкостью парализовали его. Он заинтересован в стабильности и предсказуемости на всем протяжении маршрута. Нельзя сказать, что в последние годы правительства там стали похожи друг на друга как железнодорожные шпалы, но некая «авторитарная усредненность» все же бросается в глаза, особенно в случае Грузии, политическую систему которой раньше можно было назвать какой угодно, только не стандартизированной. Общие тенденции подталкивали «Мечту» к выводу, что ее жесткая внутренняя политика будет поддержана извне, а комментаторы, которые считали рассуждения Бидзины Иванишвили о «глобальной партии войны» и ее агентуре пропагандистским конструктом для грузинской аудитории, могли ошибаться. Не исключено, что главные адресаты находились за пределами страны, а электоральный эффект был побочным.
«Грузия – это важный фактор битвы за Кавказ», – сказал Ильхам Алиев месяц назад в интервью гендиректору агентства «Россия сегодня» Дмитрию Киселеву. Он подчеркнул, что стабильность соседней страны важна для Азербайджана и всего региона, а среди дестабилизирующих Грузию факторов упомянул внешнее влияние через организации, финансируемые с Запада. Характерно, что и в этом интервью, и в других недавних комментариях Алиев описывал Армению как плацдарм враждебных западных игроков, ведущих «битву за Кавказ» и угрожающих грандиозному проекту его развития, а следовательно, и интересам более могущественных сил, чем Азербайджан и даже турецко-азербайджанский тандем. Очевидно, что президент Алиев встраивает проблемы своей страны в широкий контекст международных отношений и, по сути, призывает к «геостратегической гомогенизации» Армении во имя региональной стабильности. То же самое, только с иными вводными делает Бидзина Иванишвили, вписывая свою игру в чужую – более продуманную и масштабную.
Первый ход в ней сделал не он. Попытки законодательного ограничения деятельности «иноагентов» предпринимались во всех странах, где усиливались позиции Китая, – от Кыргызстана до Перу. Член «Силы народа» Давид Картвелишвили недавно рассказал в эфире «Радио Сиврце», что в 2014-м, когда он руководил аналитиками Службы государственной безопасности, он предложил принять закон, контролирующий иностранное влияние, взяв за основу американский FARA. Триггером, по его словам, послужил приезд в Грузию одного из организаторов киевского Майдана Святослава Федорчука, который провел первый тренинг для противников «Грузинской мечты». Якобы именно тогда аналитики СГБ решили, что необходим закон, делающий подобные программы более прозрачными. По другим данным, впервые этот вариант был рассмотрен в 2001-2002 годах, причем в более высоких кабинетах, но тогда Шеварднадзе предпочел использовать как инструмент Контрольную палату (к каким-то заметным результатам это не привело). Как бы то ни было, «Мечта» не сделала и шага к принятию «Закона о прозрачности иностранного влияния» до ускорения сближения с Китаем на фоне быстрого роста интереса к Срединному коридору, хотя все это время в Грузии проводились тренинги и осваивались гранты, которые очень не нравились властям. По сути, они дожидались благоприятного момента и активизации могущественных внешних партнеров. Ильхам Алиев в интервью Киселеву описал этот период так: «Определенное время было упущено в Грузии упорядочения этого, а когда это было сделано, уже, как говорится, поезд немножко ушел. Но хорошо, что сейчас ситуация уже идет в сторону стабильности».
Вступив на это поприще, «Грузинская мечта» – экспрессивно, как в театре пантомимы, – стремилась показать, что на нее наседает «глобальная партия войны», которая хочет открыть второй фронт украинской войны на Южном Кавказе (что стало бы весьма болезненным ударом по перспективам Срединного коридора), и лишь Бидзина Иванишвили способен уберечь Грузию от прихода к власти агентуры враждебных сил, не заинтересованных в развитии региона, поэтому его необходимо поддержать. «Успех нашей партии – залог стабильности», – повторяли они. Многим в Грузии казалось, что это сугубо предвыборная риторика, но, возможно, Иванишвили хотел, чтобы его услышали в первую очередь в Пекине, Анкаре, Баку, в тех европейских столицах, где развитие связей с КНР считают более важным, чем продвижение демократии на южнокавказской периферии. Шагая по этому пути, Иванишвили зашел так далеко, что сегодня, вероятно, уже может повторить вслед за Алиевым: «Цитировал даже я Борреля, что он же сказал, что Европа – это цветущий сад, а все остальное джунгли. А я сказал, что, если мы джунгли, держитесь от нас подальше» (из интервью Киселеву).
Обычно крупные державы – даже если они далеки от демократии – одергивают младших партнеров, когда те начинают давить оппонентов слишком рьяно, поскольку баланс политических сил так или иначе объективно отражает состояние общества, и попытки резко изменить его зачастую приводят к дестабилизации. Но похоже, что Иванишвили удалось убедить партнеров. Возможно, потому, что оппоненты «Мечты» хоть неумело, но без устали штурмовали ее позиции, высказывались против участия китайцев в строительстве глубоководного порта Анаклия, а также описывали Грузию как эпицентр пресловутой битвы за Кавказ между Западом и «Авторитарной лигой», а не создания китайско-европейской сферы сопроцветания. «Грузинская мечта» также доказывала окружающим, что связанные с Западом «иноагенты» из НПО, СМИ и целый ряд оппозиционных партий – это один субъект, «коллективное «Нацдвижение», и его необходимо нейтрализовать, чтобы спасти от дестабилизации столь уязвимую страну в решающие годы развития Срединного коридора.
Есть два фактора, которые делают случай Анаклия особенным. «Мечта» связывает с ним определенные надежды на восстановление целостности страны (даже малейший прогресс на данном направлении подбросит рейтинг любой грузинской власти до небес). Анаклия находится в нескольких километрах от самопровозглашенной Абхазии – неопределенный с международно-правовой точки зрения статус ее госструктур и вооруженных формирований создает зияющую дыру в контексте безопасности Срединного коридора (сказанное с некоторыми географическими поправками относится и к Цхинвальскому региону). «Мечта», судя по комментариям близких к ней экспертов, надеется, что Пекин в диалоге с Москвой поднимет вопрос о «геостратегической гомогенизации» конфликтных регионов, предложит создание зон экономического сотрудничества, демилитаризацию, а затем и формулу политического урегулирования. В то же время Анаклия остается предметом (и даже символом) опосредованного торга с западными партнерами, который «Мечта» отнюдь не считает завершенным. Вашингтон весьма болезненно реагирует на возможное утверждение китайцев в этой точке черноморского побережья, что было зафиксировано еще в 2019-м госсекретарем Помпео. Официальный Тбилиси намекает (подписание контракта и начало работ затягивается, но не исключено, что это ложные финты), что реализацию проекта можно отложить и даже торпедировать, если Вашингтон и Брюссель оставят «Грузинскую мечту» с ее антидемократическими законами в покое, помогут с экономикой и безопасностью, устранят барьеры на пути евроатлантической интеграции и не будут предъявлять Иванишвили бóльших претензий, чем Орбану, Эрдогану или Алиеву, при том что он располагает меньшими ресурсами.
Нет ничего принципиально нового и необычного в том, что руководство небольшой страны пытается воспользоваться устремлениями крупных игроков. Когда интерес Запада к транзиту энергоносителей через Южный Кавказ возрос, Шеварднадзе, по сути, затребовал карт-бланш на стабилизацию страны любыми, в том числе и весьма жесткими методами, а затем начал постепенно выводить Грузию из-под российского протектората (процесс завершился официальным заявлением о желании вступить в НАТО в 2002-м), обретая возможность проводить все более выгодную политику баланса. Саакашвили стремился вписаться в линию администрации Буша-младшего по продвижению демократии на постсоветском пространстве, поддерживая революционные процессы в Киеве, Минске и Бишкеке, и в то же время подавлял оппозицию, убеждая западных партнеров, что таким образом мешает Москве захватить Грузию. В случае Иванишвили можно найти множество похожих, а зачастую и зеркальных тактических алгоритмов, и одно большое различие: он пытается эксплуатировать не интерес Вашингтона и Брюсселя, а устремления Пекина – на фоне войны в Украине, где ситуация ухудшается с каждым днем, и ожидаемого осложнения отношений между ведущими державами Запада. Символичный эпизод: сразу же после того, как США ввели санкции против главы грузинского МВД Вахтанга Гомелаури, Ираклий Кобахидзе назначил его вице-премьером, а несколько часов спустя с ним встретился посол КНР в Грузии Чжоу Цянь, дабы побеседовать «об отношениях, сложившихся между двумя странами в результате стратегического партнерства». Если б внешнеполитический контекст был иным, Иванишвили, вероятно, сшил бы министрам двубортные костюмы из флагов США и ЕС, и он, по сути, был близок к этому в первые годы правления. Теперь же ему остается разве что произнести знаковую реплику «Не лезьте в наши джунгли!» – все прочее уже сказано.
«Грузинская мечта» неоднократно давала понять: для стабильности необходимо укрепление ее власти посредством ослабления организаций, на которые могут опереться зарубежные акторы. Критерий зачисления НПО и оппозиционных групп в список враждебных целей весьма прост и использовался почти авторитарными режимами прошлого: неподконтрольные правящей партии отношения с внешними силами – причем вне зависимости от их содержания – считаются подрывной деятельностью. Почти все остальное – вплоть до революционных устремлений – прощается, а иногда и поощряется, поскольку успешное противодействие сугубо внутренним угрозам является индикатором стабильности режима и критерием его самооценки. Но сказать это прямо нельзя; потребовался обходной маневр, который начался после внесения в Парламент обновленного законопроекта «О прозрачности иностранного влияния» и продолжается по сей день.
29 апреля Бидзина Иванишвили заявил на митинге: «К сожалению, суд над «Нацдвижением» как единой преступной группировкой не состоялся… После выборов «Нацдвижение» понесет суровую ответственность за все преступления, которые оно совершило против грузинского государства и грузинского народа за два десятилетия» («два десятилетия» включают в себя не только период пребывания «Нацдвижения» у власти, но и в оппозиции). В августе премьер-министр Ираклий Кобахидзе дал понять, что «Нацдвижение» – понятие растяжимое: «К «коллективному Нацдвижению» относятся «Ахали», «Гирчи», «Дроа». Прошлое всех этих лидеров, как и их настоящее, связано с «Нацдвижением». Вы также знаете, что есть такое объединение «Лело», лидеры которого участвовали вместе с «Нацдвижением» в рэкете бизнеса. Прямо ночью производилось переоформление бизнеса, искусственная выдача банковских кредитов. Гахария, который создал коалицию с «Национальным движением» в 4 муниципалитетах, находится в прямом альянсе с криминальной политической силой. Это все одна криминальная политическая сила, которая обязательно должна быть судима». Он также сказал: «Думаю, что логичным продолжением запрета партии станет и аннулирование [депутатских] мандатов [это прерогатива Конституционного суда]. Нельзя, чтобы преступные члены преступных политических организаций пользовались статусом членов Парламента Грузии». 9 января исполнительный секретарь «Мечты» Мамука Мдинарадзе объявил о создании парламентской комиссии по изучению действий властей в 2003-2012 годах, собранные которой материалы «будут переданы прокуратуре и другим соответствующим органам». 16 января один из представителей «Мечты» Владимир Божадзе уточнил: «Материалы будут переданы в прокуратуру, но также важно, чтобы соответствующие материалы и требование было передано в Конституционный суд [запретить политическую организацию может только он], чтобы он рассмотрел, должно ли существовать «Национальное движение» как политическая партия». В тот же день представитель «Силы народа» Гурам Мачарашвили заявил, что комиссией «будут выявлены такие факты, которые уже подтверждены международным судом и в то же время пока неизвестны грузинской общественности». 18 января аффилированная с «Мечтой» организация «Единая нейтральная Грузия» внесла в прокуратуру материалы, которые, по словам ее лидеров, разоблачают «шпионскую сеть» в оппозиционной среде и свидетельствуют о нарушении статей 37-й главы Уголовного кодекса «Преступления против основ конституционного строя и безопасности Грузии». Можно, конечно, пошутить о «1937-й главе», хотя оснований для веселья в общем-то мало – правящая партия готовится к зачистке оппонентов, и она может привести к коренному переустройству политической системы.
Оппозиционеры не признают Парламент 11-го созыва легитимным и не намерены сотрудничать с парламентской комиссией. Ираклий Кобахидзе сказал, что за это предусмотрено уголовное наказание. Проблема регулируется статьями 349-351 Уголовного кодекса. Вероятно, премьер подразумевал первую из них: «Невыполнение законных требований временной следственной комиссии Парламента Грузии наказывается штрафом или лишением свободы на срок до одного года с лишением права занимать должности или заниматься деятельностью на срок до трех лет». Есть все основания предполагать, что эти меры будут применены к каждому, кто проигнорирует вызов. Вместе с тем члены прежнего правительства, вероятно, все же будут отвечать через СМИ на обвинения, выдвинутые лицами, которые дадут показания комиссии. Таким образом дискуссия, особенно вокруг трагических событий августа 2008 года, все же привлечет внимание общества, чего, собственно, и хочет правящая партия.
В ходе споров о создании комиссии неоднократно всплывал интересный вопрос: «А зачем им понадобилось уничтожать «Нацдвижение»?». Он опирается на весьма распространенное мнение – согласно ему, в условиях «фасадной демократии», от которой власти вроде бы не собираются отказываться и в будущем, партия Михаила Саакашвили была достаточно комфортным спарринг-партнером для «Грузинской мечты». Деятельность «националов» в период правления всегда мешала консолидации оппозиционного электората – многие избиратели, желающие отстранения «Мечты», боялись возвращения «Нацдвижения». К тому же из-за жажды реванша оно постоянно допускало ошибки и терпело поражения. Эксперты писали об этом сотни раз, и вместо того, чтобы повторять их аргументы, следует задуматься о другом, менее заметном аспекте проблемы.
Не исключено, что идея запрета «Нацдвижения», которая, безусловно, может сплотить часть его противников, создает фиктивный оперативный контекст и уводит внимание общественности к ложным целям, а на деле власти стремятся к другому. Возможно, они видят подлинную угрозу не в одышливых политических пенсионерах, которые ничего не забыли и мало чему научились, а в связанной с общественными организациями и университетами части общества, способной стать фундаментом новой прозападной элиты – политической, экономической, но прежде всего – интеллектуальной. До сих пор она избегала сближения с «Нацдвижением», но в ходе последних кампаний позиции протестующих групп начали накладываться друг на друга, что позволило «Грузинской мечте» более успешно эксплуатировать тезис о «коллективном «Нацдвижении». В условиях «фасадной демократии» нельзя устроить погром в НПО и университетах (к слову, сегодня было объявлено о формировании правительственной комиссии по университетской реформе; премьер отвел на коренную перестройку системы 4 года) только потому, что их представители протестуют и просят Запад воздействовать на правительство, и «Мечта» неустанно создает предпосылки для того, чтобы обвинить их в альянсе с конкретной политической группой, подготовке переворота и измене. Вероятная цель на данном этапе – лишение демократического протестного движения, а в конечном счете и всего прозападного сообщества, индивидуальности и самобытности, чтобы «восточные союзники» грузинских властей, а также лоялисты, колеблющиеся националисты и консерваторы воспринимали его исключительно как обезличенный инструмент «Нацдвижения» и «глобальной партии войны». Учреждение парламентской комиссии по расследованию событий 2003-2012 годов – один из способов способ создания водораздела в обществе. Оно позволяет задать вопрос «А теперь скажи, на чьей ты стороне?» и потребовать однозначного ответа.
В мартовском опросе IRI 2022 года были характерные данные: когда респондентов спросили, что могло бы стать необходимым элементом политического примирения, 40% упомянули уход из политики определенных партий и лидеров, а 38% – наказание бывших и нынешних чиновников за их преступления. За политическую амнистию для них высказались лишь 11%. Идея суда над высокопоставленными лицами весьма популярна: она выталкивает из коллективного сознания в общем-то простую мысль о том, что восстановление справедливости с помощью политизированного правосудия невозможно в принципе. В конце 2012-го, после смены власти в Грузии, Фонд Карнеги опубликовал статью Анны Долидзе и Томаса де Ваала «Комиссия по установлению правды для Грузии». Они предложили использовать этот апробированный в Латинской Америке инструмент, чтобы не только докопаться до истины, но и залечить раны прошлого, не усугубляя раскол в обществе. Но их – если коротко – не услышали.
Того, что преступления – в том числе и системные – совершались, не отрицали даже лидеры «Нацдвижения». К примеру, на совещании 19 сентября 2012-го (т. е. еще до поражения «националов» на выборах) Михаил Саакашвили, описывая ситуацию в пенитенциарной системе, сказал: «Столько месяцев, столько дней абсолютные маньяки действовали безнаказанно, безнаказанно били и унижали людей» и назвал это «системным поражением». В ходе февральских переговоров 2013 года об амнистии высокопоставленных чиновников («Нацдвижение» утверждало, что к тому времени было допрошено около 15 000 близких к нему лиц) лидер парламентского меньшинства Давид Бакрадзе заявил, что «националы» «не будут рассматривать как часть политического преследования» обвинения, связанные с насильственными преступлениями. Позже произошел размен уступок: «Нацдвижение» перестало блокировать выгодные для визави конституционные поправки, «Мечта» потихоньку свернула кампанию, а затем успешно «перевербовала» значительную часть госслужащих.
После этого проблема коллективной ответственности обсуждалась намного реже, о ней говорили прежде всего непримиримые противники Саакашвили, тогда как «Мечта» избегала бескомпромиссных обобщений. Наиболее характерными были эпизоды 2019 года: 1) лидер «Альянса патриотов» Ирма Инашвили предложила Парламенту «объявить правление «Нацдвижения» преступным режимом Саакашвили-Бокерия», но часть депутатов «Мечты» не явилась на заседание и для принятия резолюции не хватило голосов; 2) отвечая на обвинения по поводу сотрудничества с «судейским кланом», сформировавшимся еще при Саакашвили, Ираклий Кобахидзе сказал: «Изменилась система без смены состава. Люди, которые массово совершали плохие вещи, теперь совершают хорошие вещи… Немцы после Второй мировой войны подумали и решили, что был какой-то политический уровень – Гитлер, Геббельс, их друзья, возложили на них ответственность, Нюрнбергский процесс и все [остальное]. Что касается нижнего уровня, чиновников и судей, которые служили режиму, на них ответственность не возложили» (Кобахидзе изучал право в Дюссельдорфе, но, кажется, ничего не слышал о «третьем, последующем или малом» Нюрнбергском процессе). И вот теперь, после такой предыстории, «Мечта» принялась разрабатывать тему ответственности «Нацдвижения» как преступной организации, оправдываясь тем, что раньше западные партнеры не позволяли ей этого. Вероятно, она сочла момент подходящим. Но для чего именно?
В 2012-м радикальные противники «Нацдвижения» требовали запретить его, но намного чаще речь шла об ответственности представителей исполнительной и судебной власти, их увольнении, поражении в правах и т. д. Партия не воспринималась как самодостаточный субъект, центр принятия преступных решений, но лишь как вспомогательная структура, сросшаяся с государственными. Обсуждая проблему запрета партий, следует процитировать 36-ю статью закона «О политических объединениях граждан»: «Конституционный суд Грузии может запретить деятельность партий, целью которых является свержение или насильственное изменение конституционного строя Грузии, посягательство на независимость страны, нарушение ее территориальной целостности, либо ведущих пропаганду войны или насилия, разжигающих национальную, местническую, религиозную и социальную рознь, создающих или создавших вооруженное формирование». Очевидно, что таких целей нет в программных документах и лозунгах ни «Национального движения», ни какой-либо другой партии, включая «Грузинскую мечту». Исходя из этого, ключевым пунктом обвинения, вероятно, станет наличие группового преступного замысла, тайных целей, которые якобы преследовало политическое объединение. Доказать их существование применительно к организации (а не к группе ее членов – бывших министров и депутатов) неимоверно сложно. «Мечта», вероятно, все же получит в суде именно тот вердикт, который ей нужен, но важно понимать, что он будет обращен скорее в будущее, а не в прошлое. Создав прецедент наказания партии за преступные намерения (а не членов правительства за преступные деяния – этот нюанс очень важен), власти смогут использовать тот же шаблон в отношениях с другими политическими и общественными организациями.
«Значит, ты просто протестовал вместе с коллегами и полиции тоже не сопротивлялся? Но, по нашим сведениям, вы по заданию кураторов намеревались посягнуть на независимость и конституционный строй, разжечь войну и посеять национальную рознь вперемешку с социальной. На самом деле, царица доказательств – это интерпретация. Так что бери ручку и пиши все, как было, потому что они (!) уже дали показания. Ты – молодой человек, не порть себе жизнь [это говорят практически всегда, чуть ли не с 1937-го. Вторую часть фразы нередко опускают; ее подразумевает пауза. Если ее все же произносят – это прямая и обычно последняя угроза перед переходом к мерам воздействия]».
Многим покажется, что такие монологи уместны лишь в мемуарах или в жуткой антиутопии, но, присмотревшись, можно прийти к выводу, что Грузия очень близка к тому, чтобы окунуться в нее с головой. «Восточные союзники» правительства будут руководствоваться принципом целесообразности – им нужна стабильная страна-партнер в качестве транзитного звена, а не беспокойные размышления о методах ее «политической гомогенизации». Внешнее прикрытие они постараются обеспечить. Все остальное – проблемы жителей Грузии.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Форум