100 дней назад проспект Руставели стал эпицентром массовых протестов. Тысячи людей на улицах Тбилиси испытали насилие, жестокие задержания, пронизывающий холод, разочарование, воодушевление и гордость. За это время не прошел ни один день, чтобы главный проспект столицы не был перекрыт протестующими. В этом материале – голоса тех, кто разочаровался в борьбе, и тех, кто, напротив, только окреп в своем убеждении, что перемены возможны.
«Мы пережили такую зиму, выстояли в таком холоде, что теперь нас может остановить?!» – говорит активистка Инга Гогоберидзе. Ей 31 год, и с самого школьного возраста она участвует в различных протестах. Но впервые в таком длительном.
«100 дней – очень много, особенно когда протест совпал с холодными зимними днями. У нас было много примеров, когда проходили масштабные протесты, но в какой-то момент мы останавливали их, на улице оставалось всего несколько человек. В конце концов, мы тоже сдавались. Этот рубеж в 100 дней для меня означает, что, наконец, наш гнев перешел все границы, вышел за рамки, и если мы боролись 100 дней, если мы выдержали этот ужасно холодный зимний период, значит, мы доведем дело до конца, до победы, если борьба продлится еще 100 дней», – говорит она.
«До конца» – так называется масштабная акция протеста, запланированная на 7 марта в честь юбилея протестного движения. Инга обязательно будет там. Ее гнев, с которым она вышла на улицы в первый день, за эти месяцы только усилился. Она вспоминает, как 28 ноября, сидя дома с сильной головной болью, взяла телефон и увидела заявление Кобахидзе: «Грузинская мечта» приостанавливает переговоры с ЕС о вступлении до 2028 года.
«Не помню, сколько времени мне понадобилось, чтобы одеться, но помню, что очень быстро я уже была в метро и искала место, где я могла бы выразить этот гнев».
Оказалось, что людей с такими же эмоциями на улицах было тысячи.
«Никто не знал, как этот день продолжится, что нам делать. У нас не было плана. Просто мы не могли сдерживать гнев, и нужно было выпустить эти эмоции. Так мы и поступили. Лично я до сих пор ощущаю этот гнев с той же силой. Может быть, даже сильнее».
С того дня многое изменилось: изменилась рутина человека, каждый день идущего на протест, а насилие со стороны властей – как физическое, так и в виде репрессивных законов – стало частью повседневной жизни. Поэтому сегодня Инга не ставит себе дедлайнов для протеста, ведь, как она говорит, «потом больнее, когда мы не достигаем результата».
«Сейчас я знаю, что впереди еще много испытаний, много борьбы, много боли, разочарований и чувства беспомощности, но хорошее в том, что победа тоже впереди».
Особенную силу Инге придает протест, который начинается от Общественного вещателя и заканчивается на проспекте Руставели. Это самый стабильный и дисциплинированный марш, который уже несколько месяцев неизменно следует по своему маршруту под самые популярные лозунги демонстраций: «Не будет правосудия, не будет мира», «Не остановится река из людей, исходящая из сердца страны».
«Это убеждает меня, что наш гнев и эта солидарность не пройдут бесследно. Впервые в истории протестов мы озвучиваем очень важные социальные послания, выражаем солидарность с угнетенными, и мне кажется, что это также лучше показывает людям за пределами протеста, за что мы боремся, какую страну мы хотим, и что мы хотим справедливости и свободы не только для себя, но и для них. Сила в единстве, и это не просто красивое выражение, а реальность».
Несправедливость – еще одно чувство Инги, мотивирующее ее на протесте. За 100 дней было много трудных моментов. Нападения, задержания, изматывающие ночевки на Руставели – все это было тяжело как физически, так и эмоционально. Однажды Инга попала в давку из-за организованного спецназом кольца и подумала, что умирает, так сильно ее сжимали. За эти 100 дней Инге и ее единомышленникам было больно, было оскорбительно, было холодно. Но самым тяжелым для нее оказалось видеть, как перекрывают доступ к правде и правам.
«Это ужасно, когда ты смотришь на судебный процесс своего друга и видишь, как адвокат говорит судье о законах, которые нарушаются и которые должны быть учтены при вынесении приговора, а судья даже не слушает. В этот момент я почувствовала ужасное ощущение беспомощности, как будто мы одиноки перед этой системой, как будто нас никто не защитит, потому что те, кто должны нас защищать, выступают против нас – я имею в виду полицию и суд. И после каждого такого случая фактически каждый день приходится вновь убеждать себя, что все равно нужно бороться, что все это все-таки имеет смысл, потому что ничто не будет хуже, чем остановиться».
За три месяца протеста власти успели завести уголовные дела против более чем 50 человек. Среди них – Саба Схвитаридзе и Ника Кация (первому грозит до 11 лет лишения свободы, второму – до 20 лет или пожизненное). Оба они друзья Тати Меликишвили, которая на пальцах рук может посчитать, сколько дней ее не было на протестах.
«Но самое трудное – это подсчитывать те дни, которые незаконно задержанные проводят в тюрьмах», – говорит активистка.
Каждый день акции посвящен одному из заключенных: протестующие цитируют их слова из судебных залов или письма, отправленные из тюрем.
«Мы не забываем, ни один день не проходит без них! Это то моральное преимущество, которое отличает нас от членов власти «Грузинской мечты» – признание свободы человека как фундаментального права и борьба с несправедливостью».
Протест усиливается и в стенах тюрьмы, где своего приговора ждут «узники режима». Именно так их называют участники проевропейских акций. Они убеждены, что незаконно задержанные на фоне акций стали мишенью для устрашения и подавления протестного голоса. 5 марта Тбилисский городской суд вновь принял решение оставить под стражей 11 обвиняемых по делу об участии в групповом насилии. Фигуранты дела – известный актер Андро Чичинадзе и юморист Онисе Цхададзе, а также другие граждане, люди разных профессий и студенты, чьи имена теперь тоже знает вся Грузия: Джано Арчаия, Гурам Мирцхулава, Руслан Сиваков, Лука Джабуа и Реваз Кикнадзе, Валерий Тетрашвили, Георгий Теришвили, Ираклий Керашвили и Сергей Кухарчук.
На суде Реваз Кикнадзе подчеркнул, что его жизнь стоила тех трех месяцев, что он провел в заключении.
«Раньше я всегда думал, что жизнь бессмысленна, но теперь я вижу в ней смысл. <...> У меня ощущение, что я выплатил долг, который нес перед своей страной и народом с момента рождения. Останавливаться не собираюсь. Хочу поблагодарить врагов страны, порабощенной русскими, за то, что они заперли меня здесь… У нас у всех такой настрой, что никакие запугивания и шантаж не сработают».
Свой настрой Кикнадзе передал через мексиканскую пословицу: «Они думали, что похоронили нас, но не знали, что мы семена».
«Точно такова и наша ситуация – они хотели, чтобы мы испугались, посадив нас в тюрьму, но в итоге получилось так, что этим только усилили наш боевой дух и стремление к борьбе...» – сказал Кикнадзе в заключении.
Каждое подобное выступление придает новых сил тем, кто требует освобождения задержанных на свободе.
«Теперь у нас еще больше мотивации продолжать борьбу и вытащить наших соратников из незаконного заключения», – говорит Тати Меликишвили.
По ее словам, непрерывный протест на 100-й день ясно показывает, что ярость несогласия с несправедливостью гораздо глубже, чем предполагала нелегитимная власть. Как говорит Тати, упрямые люди в холодную зиму сохранили проспект Руставели как символ своего непрекращающегося гнева.
«Я всегда говорила себе и окружающим, что дисциплина была нашим оружием в этой борьбе. Мы должны были сохранить проспект Руставели как главный центр протеста, и именно благодаря этой дисциплине нам это удалось».
Инга Гогоберидзе согласна, что Руставели – важное место для демонстрантов, но не должно быть так, чтобы перекрытие Руставели стало единственной целью.
«Эта страна – не только одна улица. Мы должны стоять на каждой улице. Мы должны стоять возле каждого дома. Голос протеста должен проникнуть в здания, автобусы, метро. Даже если мы не будем участвовать в акции, мы должны нести протест с собой. Всем, кто не заботится о судьбе страны, мы должны создавать дискомфорт. Мы должны кричать, мы должны восставать, мы должны шуметь так, чтобы этот шум невозможно было бы вытерпеть», – говорит активистка.
Во время непрерывного протеста, особенно когда на улице холодная зима, у людей часто возникает естественное чувство усталости. Однако протестующие выработали принцип ротации – в социальных сетях часто встречаются статусы, что активный гражданин не может пойти на марш в конкретный день, и кто мог бы его заменить. В такие моменты всегда находятся люди, которые говорят, что сегодня они заменят их на акции.
«Я не использовала эту привилегию, однако много раз бывала на акции с чувством усталости, когда не было сил кричать или издавать звуки во время марша, но как только я попадала на проспект Руставели и видела, как там нас ждали собравшиеся, усталость словно исчезала. И в этот момент ты понимаешь, что этот день состоялся. Видеть друг друга – главный способ справиться с разочарованием, и этот путь был непрерывным в течение 100 дней», – говорит Тати.
Ира – одна из тех, кто успел разочароваться. В первый месяц протеста она активно ходила к парламенту и следовала за протестным маршем, не пропуская ни одного дня. Сейчас ее визиты на проспект Руставели стали реже. Причина – фрустрация.
«Разочарование вызвало бездействие оппозиции. Я не видела никаких активных шагов, что они пытаются изменить ситуацию в стране. <...> Если я завтра увижу, что хоть какой-то результат достигнут после 100 дней протеста – то да, я воспряну духом. Только люди не могут сделать дело, это же политика. Если я увижу, что кто-то пошел на уступки – я вновь буду активно стоять на улицах. Большое количество людей, как показывает практика, не приносит результатов, нужны политические шаги, нужна какая-то сила», – говорит она.
Тати считает, что в длительном процессе люди часто упускают мелкие победы, поскольку в сравнении с разбитыми костями лица и страданиями заключенных кажется, что все остальное теряет значение.
«Однако невозможно не отметить тот факт, что выборы, украденные «Грузинской мечтой», не получили международной реакции, и до сих пор продолжается санкционирование тех, кто противостоял воле грузинского народа. Все это создает и строит тот общий результат, которого мы без устали требуем уже 100 дней», – подчеркивает Меликишвили.
Несмотря на усталость и разочарование, Ира не пропускает важные дни протеста. Она выйдет к проспекту Руставели и на 100-й день.
«Я говорю себе: да, может быть, ты исчерпала надежду, но откуда ты знаешь, какая значимость может быть у твоего нахождения там сегодня».
Активистка Инга Гогоберидзе смотрит на будущее протеста с особой надеждой. Ведь «по закону мироздания, после зимы приходит весна».
«Наступит весна для народа обязательно. Трудно встретить солнечные и теплые дни с нигилизмом. Мы пережили такую зиму, выстояли в таком холоде, и что теперь нас может остановить?!»
Форум