ПРАГА---Закон «О прозрачности иностранного влияния», окончательно принятый в парламенте 28 мая без учета замечаний президента, а затем и преодолевший вето, скоро вступит в силу. Часть неправительственных организаций, которых закон коснется прежде всего, объявила об отказе от своих проектов, другая часть заявила, что продолжит работу вопреки давлению на членов организаций. Директор программ Центра социальной справедливости Тамта Микеладзе рассказывает о том, как закон повлияет на работу их организации.
– Ну вот, закон принят, скоро вступит в силу. Что дальше? На чем это прежде всего отразится в вашей работе?
Эта стигма «агента» для нас проблематична, особенно в советском контексте, где у наших родственников есть память о репрессиях во времена Советского Союза
– Как вы знаете, новый закон об «иноагентах» (мы на самом деле так называем этот закон) будет очень негативно влиять на нашу работу, так как в первую очередь для нас неприемлемо это название [«иноагенты»] и то, как воспринимает и называет гражданские и общественные организации правительство Грузии. Вот эта стигма «агента» для нас проблематична, особенно в советском контексте, где у наших родственников, родителей есть память о репрессиях во времена Советского Союза. Так что большинство из активных организаций, большая их часть не собирается регистрироваться, и, в принципе, мы уже сделали такое коллективное заявление.
– Вы тоже не будете регистрироваться…
– Да, мы тоже не будем регистрироваться, не собираемся регистрироваться, так как кроме названия и обязанности представить данные, информацию, которую будет требовать от нас Министерство юстиции, у них есть механизм мониторинга. Если они посчитают, что, например, данные, которые мы представили, или информацию, – это касается и финансов, и трат, которые мы осуществили в течение года, или целей, которые есть у конкретных проектов, они могут организовать процесс мониторинга. И в рамках этого процесса, в принципе, они могут требовать всю информацию, все данные не только от организации, но и от сотрудников и частных лиц, которые как-либо связаны с нами – они могут быть и нашими бенефициарами, и переводчиками, и бухгалтерами и так далее. И при этом у них есть возможность потребовать в том числе секретную информацию и персональные данные, которые касаются религиозной свободы, идентичности, сексуальной жизни и так далее. Для всех очень сенситивна и интимна информация, которая касается персональной жизни человека. То есть, конечно, в первую очередь это вопрос достоинства и названия [ярлыка], но кроме этого это вопрос и репрессий, и очень большой дискреции, которая есть у государства, чтобы добыть всю информацию и реально парализовать работу организации. И как вы знаете, у них [предусмотрены] довольно большие штрафы, если посчитают, что организация нарушила закон, и, в принципе, они такие высокие, что общественным организациям невозможно платить эти штрафы.
– Тамта, кто вас финансирует? Что говорят ваши спонсоры о той ситуации, которая сложилась?
– Наши доноры – в основном разные европейские и американские фонды, как USAID, Евросоюз, посольство Швейцарии, Голландии, Германии и так далее. То есть только очень авторитетные и влиятельные международные демократические фонды и фонды развития. И, в принципе, можно сказать, что вся информация о наших проектах висит на нашем сайте, и регулярно мы публикуем данные о проектах, о целях, о бюджетах и, конечно, о донорах. Это всегда доступно для заинтересованных лиц.
– Какие проекты есть у вашей организации? И будут ли они работать? Или вам придется все-таки их сворачивать?
Если политическая ситуация в стране не изменится после выборов, мы собираемся регистрироваться в другой стране или использовать другие легальные возможности, чтобы продолжить работу
– Мы не собираемся останавливаться. На первом этапе мы подождем выборов. И если оштрафует правительство, мы готовы платить штрафы. У нас есть очень почитаемая премия, которую ОБСЕ передала нам два года назад, так как мы защищали права и интересы этнических меньшинств, и у нас есть эта премия, что дает нам возможность платить эти штрафы на первом этапе. Но, конечно, если политическая ситуация в стране не изменится после выборов, мы собираемся регистрироваться в другой стране или использовать другие легальные возможности, чтобы продолжить нашу работу для защиты прав человека и для демократизации нашей страны.
– Какие у вас проекты конкретно? Просто чтобы было понятно, что именно стоит под угрозой.
– В первую очередь наши проекты касаются правовой помощи разных групп – это, в основном, защита прав рабочих, это экологические вопросы; мы видим, что в регионах Грузии очень активно ведется борьба против больших инфраструктурных проектов, которые нарушают базовые принципы и права местных обществ; это защита женщин, этнических, религиозных меньшинств, беженцев и других лиц, пострадавших в результате конфликтов и войны. Так что одна сторона – это, конечно, правовая помощь.
Другая работа, которую мы проводим – это работа с молодежью, политическое образование, строительство платформ солидарности между разными группами нашего общества. Конечно, это подготовка разных исследований и докладов на тему социальной инклюзии, бедности и прав человека, в том числе прав меньшинств. Вот все эти работы… Мы в прошлом активно работали с государственными учреждениями, и мы поддерживали разные реформы в области прав человека. Но за последние два года все пространства и возможности сотрудничества с правительством закрылись, в принципе, институционные пространства для адвокатирования уже два года как не существуют в нашей стране. Так что, конечно, мы уже не проводим работы по адвокатированию разных реформ и инициатив, потому что мы не видим никакой почвы и возможностей для этого.
– Иными словами, вы не можете подвести тех людей, с которыми вы работаете и кто рассчитывает на вашу помощь, и поэтому проекты не сворачиваете – это понятно. Но многие НПО уже заявили о том, что не будут работать дальше. Вот в Они, например, детская бесплатная стоматологическая клиника не будет функционировать, вы знаете, об этом говорят все последние дни. Как вы считаете, оправданы все же такие шаги неправительственных организаций?
Конечно, у многих организаций просто не будет возможности вести трудную работу, и многие, наверное, будут останавливаться
– Вы знаете, просто маленьким организациям особенно трудно, очень трудно вести вот этот очень сложный менеджмент альтернативных юридических моделей. То есть это не всем доступно. У маленьких организаций есть возможность оперировать в виде незарегистрированных инициативных групп. Так что есть разные альтернативы. Мы сейчас заканчиваем работу над разными юридическими сценариями и моделями, и, конечно, постараемся всем объяснить, как возможно продолжить нашу очень важную работу в сфере [защиты] прав человека, демократизации, предложения разных сервисов для уязвимых групп и так далее. Но, конечно, у многих организаций просто не будет возможности вести трудную работу, и многие, наверное, будут останавливаться, так как для них это вопрос достоинства – не работать в рамках такой стигмы и усиленного, интенсивного контроля со стороны государства.
– Тем не менее, я думаю, вы намерены бороться и дальше, и не только продолжать проекты, но и участвовать в протестах...
– Да, конечно, мы в протестах участвуем активно и будем активно участвовать и в будущем. Кроме того, мы собираемся обжаловать этот закон в Конституционном суде Грузии и Европейском суде по правам человека. Так что у нас впереди, конечно, и легальная борьба. Кроме того, сейчас мы все активно будем работать над вопросами выборов, чтобы вести активный мониторинг и защищать наши политические права.
– А какие надежды вы возлагаете на выборы?
По-моему, недоверие нынешней власти уже необратимо и очень высоко
– Об этом на данном этапе трудно сказать. Но то, что недовольство «Грузинской мечтой» очень-очень высоко в нашем обществе, и даже сейчас, пока не опубликовали все доклады о количественных рейтингах наших партий и так далее, везде – и на улице, и когда мы встречаемся с нашими родственниками, нашими соседями – очень ясно, что «Грузинская мечта» зашла в тупик. И, по-моему, недоверие нынешней власти уже необратимо и очень высоко. Так что, конечно, у нас есть надежды на выборы, посмотрим, что будет.
– Тамта, а вы испытываете – лично вы или сотрудники вашей организации – давление на себе, какие-то угрозы к вам поступают?
– Да, конечно, нам звонят анонимные номера, угрожают, оскорбляют. Около моего дома, где я живу вместе с родителями, они тоже наклеили разные постеры с моими фотографиями, говорят, что я агент, и оскорбляют разными словами. Так что вот это преследование – да, оно очень активное. И кроме того, во время публичных заявлений премьер-министр и другие представители «Грузинской мечты» прямо называют нашу организацию проблемой. Так что, конечно, мы это видим, но мы бодро чувствуем себя и собираемся бороться до конца. И не только ради наших интересов, но в первую очередь в интересах нашего народа и государственности.
Форум