До парламентских выборов остается семь месяцев. На передний план постепенно выходят темы, которые партии будут разрабатывать вплоть до дня голосования. Информационное поле перенасыщено, при его описании часто используют слова «шум», «хаос», «болтовня», и это мешает увидеть за нагромождением заголовков целенаправленную работу партийных пропагандистских машин – огромных муравейников, где мнимая хаотичность маскирует рационально обустроенную систему. О чем говорят с нами партии и что мы хотим услышать?
Политические пиарщики, опираясь на накопленный опыт, делят предвыборный календарь на несколько этапов. Условно их называют «новогодней спячкой», «пробуждением», «весенним обострением» и «летней паузой» (или просто «летом» с характерной усталой интонацией), после которой наступают решающие недели перед голосованием. Из этого вовсе не следует, что в спокойный период не может разразиться кризис, а в грозные дни граждане непременно будут буйствовать. Но такое деление все же отражает психологические закономерности. В данный момент новогодняя безмятежность развеялась, праздничные расходы отразились на семейных бюджетах, интерес к политическим конфликтам повысился, и это способствует росту внутренней напряженности, которую общество обычно сбрасывает в ходе весеннего кризиса, после чего, чувствуя себя изнеможённым, падает в жаркие объятия лета. Сегодня партии ведут борьбу за повестку «обострения»; она может пригодиться им и непосредственно перед выборами.
Правящая «Грузинская мечта» сделала предсказуемый шаг. Тема ЛГБТ неоднократно становилась яблоком раздора в связи с Международным днем борьбы с гомофобией или Tbilisi Pride, мобилизуя либералов и консерваторов по разные стороны баррикад. Но нынешний эпизод отличается от предыдущих. «Мечта» не стала ждать, как поведут себя организаторы ежегодных мероприятий, и взяла инициативу в свои руки, анонсировав принятие закона, ограничивающего «ЛГБТ-пропаганду». Она стремится канализировать накопившееся в обществе недовольство, укрепить альянс с церковными и консервативно-националистическими кругами, связать любую критику европейских партнеров с продвижением ЛГБТ-повестки и усилить предвыборное позиционирование противопоставлением гетеросексуальной и гомосексуальной ориентаций. Грузия меняется, и сегодня граждане спокойнее относятся к темам, которые раньше считали табуированными, однако многие из них по-прежнему придерживаются радикально-консервативных взглядов и выступают за принятие закона. Опасаясь разгневать эту аудиторию, оппозиционные политики, за исключением ярко выраженных либералов, пока не рискуют выступить против инициативы по существу и ограничиваются замечаниями о том, что принятие закона испортит отношения с Западом, а народ беспокоят другие, более актуальные проблемы. Это играет на руку «Мечте», поскольку почти все избиратели требуют от лидеров четкой позиции по поляризующим вопросам и злятся, когда те начинают «мямлить» и искать взглядом запасной выход. Представители Патриархии также используют ситуацию. «Партиям следует определиться и сказать, согласны ли они с тем, что мы в Грузии должны жить по своим правилам», – заявил 17 марта епископ Бодбийский Иаков (Якобишвили). Но значительная часть лидеров оппозиции пока предпочитает держать дистанцию, уступая роль главного оппонента властей неправительственным организациям, и, чтобы не входить в русло сценария, заранее просчитанного «Грузинской мечтой», стремятся «перебить тему».
«Нацдвижение» и некоторые другие противники «Мечты» сконцентрировали внимание на высоких ценах – в кампанию вложены серьезные ресурсы. Это достаточно перспективная тема, особенно в традиционно «голодном» для многих семей первом квартале года. В предвыборной практике других постсоциалистических стран (в отличие от Грузии) она используется часто и обычно является «двусоставной»: сперва электорату постоянно говорят, что экономическая ситуация невыносима, а затем, ближе к выборам, указывают на причину – коррумпированных правителей (с конкретными цифрами, разоблачениями, фотографиями особняков) и на выход – смену власти. Без второго, кульминационного этапа нынешняя кампания не будет иметь особого смысла, поскольку, начавшись задолго до дня голосования, со временем потеряет остроту, а «Мечта», располагающая более мощной пропагандистской машиной, постепенно нейтрализует ее, используя «контр-статистику», доказывающую, что в годы правления оппонентов дело обстояло еще хуже, и акцентируя внимание на предвыборных социальных подачках. Таким образом, из разработки темы инфляции весной проистекает необходимость атаки на элитную коррупцию осенью.
В 2012-м, перед сменой власти, тема экономических трудностей, на первый взгляд, находилась в тени борьбы за политические свободы и защиту прав человека, но тем не менее «выстрелила» очень эффективно. На финишной прямой «Грузинская мечта» начала убеждать избирателей, что с каждого проданного литра бензина один лари уходит в карман Саакашвили и его присных, схожим образом описывалась ситуация на фармацевтическом рынке, проблема муниципальных «откатов» и так далее. При этом оппозиция учитывала специфическую грузинскую особенность, которая проявляется и в других странах, где сильны феодальные и советские стереотипы. Бесконечные разговоры о нехватке денег считаются недостойными, люмпенскими, поэтому вызванная социально-экономическими условиями озлобленность нуждается в политической «обертке»: опытные лидеры дают избирателю почувствовать, что он борется не за банальный рост своих доходов, а за высокие идеалы. Похожий пример может предоставить агитация перед «Революцией роз».
Лидеры оппозиции часто подчеркивают, что политика властей препятствует сближению Грузии с Евросоюзом, но тема будто бы разлита по их комментариям ровным слоем – говорить о цельной кампании, точках завязки, кульминации, усилении акцентов пока не приходится. Это неудивительно. В декабре после долгих перипетий Грузия получила статус кандидата в члены ЕС, и прошло слишком мало времени для того, чтобы общество вновь ощутило неудовлетворенность, хотя причины для беспокойства безусловно есть. НПО указывают на несколько вопросов, которые, скорее всего, повлияют на процесс негативно: отказ властей от введения так называемого веттинга для проверки добропорядочности судей (интересно, что в старину этот термин описывал проверку скаковой лошади ветеринаром), спорная позиция по комплектации Центризбиркома, те же идеи о запрете «ЛГБТ-пропаганды» и так далее. Но в первых двух случаях «порог вхождения» достаточно высок, и рядовые избиратели зачастую просто не понимают, о чем идет речь и почему это для них важно, – как любит выражаться один циничный, но наблюдательный пиарщик: «История не переведена на язык комиксов». А в третьем – на них воздействует консервативно-националистический нарратив. Если бы выборы прошли в октябре 2023-го, до получения статуса кандидата, тема евроинтеграции была бы одной из главных, но в 2024-м она, возможно, останется «фоновой», что предоставит оппонентам правительства дополнительные аргументы, но не более того.
Ощутимую проблему им создает и малоэффективная работа с националистическими чувствами в нише, которая едва ли не полностью оккупирована «Грузинской мечтой». Подчеркивая важность сотрудничества с западными партнерами, она тем не менее вступает в полемику с ними даже когда ее можно избежать, упирая на защиту суверенитета. Она не акцентировала бы на этом внимания, если б не рассчитывала на положительный отклик националистически настроенных избирателей, которым в минувшие десятилетия неоднократно доказывали, что Грузия не властна над своей судьбой и ее определяют глобальные игроки. Есть еще один аспект. После того, как в страну хлынул поток россиян, «Нацдвижение» попыталось сыграть на подсознательном страхе перед засильем иноземцев, но со временем эта плохо спланированная кампания выдохлась. Количество релокантов постепенно уменьшилось, к присутствию оставшихся так или иначе привыкли, особенно те, кому они начали приносить доход (домовладельцы и прочие). К сегодняшнему дню тема остыла, и разогреют ее перед выборами разве что какие-то неожиданные инциденты. Вместе с тем, партия Михаила Саакашвили убеждала избирателей, что скорая победа Украины над Россией покончит с «Мечтой» (каким именно образом – не уточнялось) и вернет Грузии территориальную целостность; но после того, как ситуация на фронтах ухудшилась, этот нарратив также стал фоновым, а правящая партия принялась с удвоенной энергией доказывать, что хранит страну от бедствий войны, которая, по ее мнению, обязательно начнется в случае смены власти.
Продолжая разговор о «Нацдвижении», стоит рассмотреть недавнее заявление его бывшего исполнительного секретаря, ныне лидера «Гирчи – больше свободы» Зураба Джапаридзе: «Правильной стратегией «Нацдвижения» будет акцент на Саакашвили. Абсолютное большинство голосов, которые получает партия – это голоса Саакашвили, и если «Нацдвижению» что-то и нужно – это консолидация таких голосов». Ему могут возразить, что акцент на Саакашвили мобилизует и его противников: так случилось и в 2021 году после его ареста, и перед парламентскими выборами 2016-го, когда один из лидеров партии Гига Бокерия настаивал, что находящемуся в Украине Саакашвили не следует слишком активно вмешиваться в кампанию (их разногласия – одна из главных причин отделения «Европейской Грузии» от «Нацдвижения»). В обоих случаях победу одержала «Грузинская мечта». Но, в отличие от 2016-го, сегодня «националы» не могут отодвинуть вопрос Саакашвили на задний план. Он, как и любой поляризующий вопрос (по линии «Грузинская мечта» против «Нацдвижения») помогает двум партиям консолидировать электорат вокруг себя и наносит урон их небольшим конкурентам, которые пытаются отстраниться от них и сформулировать альтернативную повестку. Потенциальные избиратели «малых партий» зачастую отрицательно относятся и к Саакашвили, и к Иванишвили, но требуют от своих лидеров однозначных ответов, когда та или иная дискуссия становится актуальной. В данном случае выбор приходится делать между «Должен сидеть» и «Не должен сидеть» – несмотря на все оговорки, ответ в конечном счете совпадет с позицией одного из ведущих объединений. Как и в других похожих случаях, это размывает уникальную идентичность «малых партий» и способствует оттоку избирателей от них. Сам Зураб Джапаридзе называет Саакашвили «задержанным по политическим мотивам», но считает, что тот может предстать перед судом: «Только перед будущим судом и ему придется отвечать на вопросы». Джапаридзе раскритиковал тактику Саакашвили: «Он допустил ошибку, когда сделал акцент на проблемах со здоровьем и пытался выйти на свободу таким образом». Лидер «Гирчи – больше свободы» полагает, что Саакашвили следовало сконцентрироваться на политической подоплеке его пребывания в тюрьме. Куда более жесткую позицию занимает партия бывшего премьера Георгия Гахария «За Грузию». В декабре ее представитель в парламенте Михаил Даушвили потребовал вернуть Саакашвили из клиники в тюрьму. Проблема партий условного «третьего пути» не в разных взглядах, а в том, что они могут быть восприняты электоратом в первом случае как позиция «Нацдвижения» (освободить) и «Грузинской мечты» во втором (не освобождать) – это мешает позиционированию.
Характерно, что спикеры «Мечты» чуть ли не ежедневно повторяют, что президент Саломе Зурабишвили готовится помиловать Саакашвили, хотя информационных поводов для таких комментариев обычно нет, а юридические сложности препятствуют его освобождению. Это выгодно правящей партии, так как угроза возвращения Саакашвили к власти не только консолидирует лоялистов, побуждая их прийти на избирательные участки, но и дает штабу «Мечты» возможность использовать старые нарративы, сыгравшие решающую роль в ее победах минувшего десятилетия. Той же цели служит описание всех оппонентов как «коллективного «Нацдвижения». Можно предположить, что правящая партия попытается актуализировать тему, создать атмосферу саспенса ближе ко дню голосования, поскольку сегодня бóльшая часть лоялистов считает угрозу, исходящую от Саакашвили, не самой актуальной, опираясь на аргументы вроде «он слишком слаб, он за решеткой» и тому подобное.
Общую стратегию «Грузинской мечты» по отношению к «малым партиям» можно описать примерно так: «поднимай слабых, опускай сильных». Если опросы показывают, что какая-то партия набирает 1,5-2% (вне зависимости от того, относится ли она к так называемому конструктивному или радикальному сегменту), ей обычно помогают немного приподняться – указывают на ее реплики, страстно полемизируют с ней как с серьезным оппонентом. И наоборот, когда партия близка к тому, чтобы перешагнуть 5-процентный электоральный барьер, ее «топят» – игнорируют, высмеивают и компрометируют руками ее конкурентов из «партий второго ранга». Смысл игры с «сообщающимися сосудами» заключается в том, чтобы «малые партии» набрали как можно больше протестных голосов и в то же время не сумели перешагнуть барьер, получив 2-3-4% и повысив шансы «Грузинской мечты» на самостоятельное формирование правительства. Партии-неудачницы, набравшие больше 1%, в качестве утешительного приза получат финансирование из госбюджета – это одна из немаловажных причин их бурного «почкования». «Пока тенденция хороша, создаются все новые двух- и трехпроцентные партии, – прямо заявил 11 марта премьер-министр Ираклий Кобахидзе, – в таком случае на оппозиционном фланге будет потеряно больше голосов, что даст нам возможность получить конституционное большинство».
«Мечта» в любом случае продолжит поощрять атаки «малых партий» на «Нацдвижение». Чтобы снизить влияние этого фактора, Саакашвили неоднократно предлагал «создать координационный совет, который даст оппозиции возможность выступить с единым месседжем», но бóльшая часть партий отвергла его призывы, опасаясь диктата и растворения в общей массе. Определенная координация в ходе антиправительственных кампаний все же есть, особенно в случае «Нацдвижения» и «Лело», но она основана на «чувстве локтя», а не на формальных договоренностях или согласованных планах. Когда она начинает приносить плоды, «Грузинская мечта» использует проверенный прием – его можно условно назвать «проклятие прошлого».
Очень сложно найти оппозиционную партию, которая оценивает годы правления «националов» исключительно положительно. Даже «Европейская Грузия» и «Новая» (Мелия-Гварамия) – плоть от плоти «Нацдвижения» – постоянно указывают на отдельные, но от этого не менее ужасные ошибки. Когда координация усилий оппозиционных партий в информационном поле растет, «Мечта» сразу же вбрасывает в него факты, образы и символы, которые разделяют «Нацдвижение» и его потенциальных союзников. К примеру, на минувшей неделе она акцентировала внимание на приговоре по делу Роина Шавадзе, убитого силовиками в 2008 году, на необходимости расследования действий Саакашвили во время Августовской войны и на появлении в Европе в составе украинской делегации заочно осужденного в Грузии Зураба Адеишвили (бывшего генпрокурора, затем министра юстиции). Эти темы разные, но одинаково «раскалывающие» – они побуждают небольшие партии критически оценивать правление «Нацдвижения». Третий случай особенно интересен: «Мечта» могла не устраивать скандал на всю Европу, а донести свою позицию до партнеров сдержанно; но ее лидеры кричали (иначе эту тональность не описать) об Адеишвили четыре дня, ежеминутно напоминая о связанных с ним делах: он осужден за организацию зверского избиения оппозиционера Кобы Давиташвили, насильственной ликвидации телекомпании «Иберия» и так далее. Это работало на поляризацию по линии «Мечта» против «Нацдвижения» и было сочтено выгодным, несмотря на осложнения с европейскими партнерами, на которые «Мечта», возможно, пошла вполне осознанно. Но важнее другое – среднестатистическая «малая партия» вряд ли рискнет сказать об Адеишвили что-то хорошее, как ранее о Мерабишвили и Кезерашвили (руководителях МВД и Минобороны при Саакашвили); разговоры о них способствует фрагментации нестабильного оппозиционного фронта.
Социологические данные, как и повседневные наблюдения, раз за разом свидетельствуют, что ядро сторонников «Грузинской мечты» или «Нацдвижения» будет голосовать за свои партии, даже если выяснится, что Иванишвили и Саакашвили едят младенцев. Грузию сотрясали кризисы, скандалы и разоблачения, но рейтинги двух ведущих партий, поколебавшись немного, каждый раз возвращались к прежним показателям. В ядре есть и фанатичные поклонники с отключенным критическим мышлением, и лица, связанные с «партиями власти» меркантильными интересами и непотизмом. Ядро становится главным объектом воздействия партийной пропаганды, лишь когда сторонники чувствуют неуверенность (потеря власти в 2012-м, арест Саакашвили – для «Нацдвижения», «Ночь Гаврилова», кризис вокруг «Закона об иноагентах» – для «Мечты» и так далее). В спокойной ситуации ядро не только ретранслирует, но и развивает пропагандистские нарративы самостоятельно при минимальном вмешательстве партий. Их основная цель – колеблющиеся и пассивные избиратели. «Мечта» стремится привлечь их, либо, если это невозможно, подтолкнуть к «малым партиям», которые, по ее подсчетам, не преодолеют барьер. В случае «Нацдвижения» ситуация сложнее.
После недавнего раскола Ника Мелия увел за собой часть активистов партии и ее сторонников. Лидеры «Нацдвижения» в целом осознают, что есть немало «националов» и, скажем так, «околонационалов», не согласных с нынешней «генеральной линией» Саакашвили. Данный сегмент явственно отражается в углубленных соцопросах, результаты которых партии не публикуют, и ему нужна отдушина – возможность проголосовать за родственное политическое объединение. Исходя из этого, комментаторы иногда пишут, что «Нацдвижение» должно способствовать тому, чтобы бывшие соратники преодолели 5-процентный барьер, в том числе и за счет аккуратно модерируемой полемики с «материнской партией». Однако мобилизуемые ими голоса воспринимаются окружением Саакашвили как «свои», чуть ли не «украденные», при том, что твердых гарантий преодоления барьера новой партией пока нет. Следовательно, усиливается соблазн наброситься на нее и сделать все для возвращения отхлынувших к ней сторонников. Лидеры «Нацдвижения» на первых порах ограничивались мрачными намеками на незавидную судьбу «Европейской Грузии», но постепенно начали высказываться жестче, раскручивая маховик бескомпромиссной конфронтации. Некоторым сторонникам Саакашвили, судя по комментариям в СМИ и соцсетях, хочется верить, что за разделением стоит хитрый план по максимальному охвату электората. Однако раскол все же произошел по естественным причинам, а Саакашвили всегда выступал за консолидацию избирателей, даже когда ему доказывали (в частности, Гига Бокерия), что он неприемлем для многих противников «Мечты».
Некоторые растянутые во времени агитационные сюжеты напоминают копилки – в них складывают эпизоды, не связанные единым драматургическим замыслом. «Мечта» раз за разом сообщает о своих успехах: здесь построили дорогу, там обновили сквер, ВВП вырос, Всемирный банк похвалил. Ее противники наполняют другую «копилку»: власти играют на руку Путину, в страну приехал «нехороший русский», зависимость экономики от РФ возросла, если завтра война – нас оккупируют. Массовое сознание привыкает практически ко всему – и к плохому, и к хорошему, и со временем перестает реагировать на любые похожие, пусть даже важные факты. Там, где нет драматургического рисунка и продуманной подачи материала, нет и эффекта. Присмотревшись, мы с удивлением обнаружим, что машины партийной пропаганды удивительно шумны, но их КПД низок, а воздействие на рейтинги минимально, особенно если сравнивать с влиянием предвыборных скандалов на общественное мнение в Восточной Европе. Наблюдатели неоднократно с удивлением отмечали – вот, происходит какое-то резонансное, заслуживающее пристального внимания событие, стороны поднимают страшный крик, а через несколько дней произошедшее будто бы исчезает из информационного поля так, словно на диск с небольшим объемом памяти записали новые файлы поверх старых. Возможно, дело в том, что один комментатор витиевато назвал «грузинским синдромом минимизации усилий».
Вкусно отобедав в новом ресторане, жители Тбилиси иногда говорят знакомым: «Попробуйте, пока не испортили». Они убеждены, что, раскрутившись и заняв нишу на рынке, владельцы заведения с вероятностью примерно в 80% начнут не только экономить ингредиенты и уменьшать порции, но и лениться – хуже готовить, хуже контролировать качество, хуже подавать. В конце концов, они станут прилагать лишь необходимый минимум усилий, чтобы удерживать бизнес на плаву. Пропагандистские машины обслуживают такие же люди – они, в большинстве своем, работают спустя рукава, не ищут связи между событиями и дополнительную информацию для развития сюжета, мало думают о выгодной подаче материала. Как правило, они просто кричат – это создает иллюзию максимальной вовлеченности в процесс, но не делает его эффективным. Кто сегодня вспоминает об обвинениях бизнесмена Зазы Окуашвили в адрес Иванишвили или о скандале с прослушкой священнослужителей? То, что казалось предвыборными бомбами, не взорвалось не только потому, что имидж Окуашвили замарали сами «националы» в период уничтожения его телекомпании «Иберия» (2004), а Патриархия отказалась говорить о себе как о жертве властей (и это совершенно точно можно было просчитать) – дело и в топорной подаче материала, и в пресловутой «минимизации усилий». Позднесоветский стиль повествования «Мечты» о достижениях народного хозяйства ничуть не лучше, но у нее преимущество в ресурсах. Перед сменой власти в 2012-м и особенно в 2003-м технологических возможностей было меньше, но креативности и «огонька» в информационной сфере – не в пример больше. Пропаганда стареет и глупеет вместе с политической элитой и почти наверняка станет одной из главных причин ее краха.
Там, где политику считают грязным делом, выборы не могут быть восприняты как безупречно чистые. Недоверие к хорошо знакомым лживым лидерам, их обещаниям, предвыборной «борьбе нанайских мальчиков» и подсчету голосов способствует росту индифферентности, и явка избирателей может оказаться ниже, чем в 2020 году (56,11%; в 2016-м – 51,63%, в 2012-м – 60,8%). «Если не будет ничего принципиально нового, выборы 2024 года станут самыми непопулярными выборами в нашей новейшей истории, и мобилизовать избирателей будет очень трудно», – заявил в интервью IPN эксперт Александр Твалчрелидзе. Считается, что низкая явка в первую очередь бьет по «малым партиям», тогда как сторонники двух ведущих лучше мотивированы и мобилизованы. Это не совсем так – те тоже склонны к «минимизации усилий» и идут на участки лишь когда ощущают страх поражения. А шапкозакидательская, усыпляющая уверенность в успехе демобилизует их. Поэтому ведущие партии постоянно создают кризисы, поддерживая в ядре сторонников ощущение участия в нелегкой и опасной священной борьбе за правое дело. Сегодня «Грузинская мечта» целенаправленно конструирует кризис посредством законодательной инициативы, ограничивающей «ЛГБТ-пропаганду». План утвержден, инструкции розданы, ресурсы сконцентрированы, и лидерам кажется, что они достигнут всех целей. Но, как обычно бывает в Грузии, что-то внезапно может пойти не так.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Форум