Ежегодно в первой декаде мая в грузинских соцсетях начинается спор о том, когда следует отмечать День победы над фашизмом – 8 или 9 мая. Одни полагают, что из сближения с Западом естественным образом проистекает первый вариант, другие указывают, что 9-е выбрали не только постсоветские страны, или вычисляют, когда именно капитулировала Германия, отсчитывая часовые пояса. Это не единственная «календарная битва» – перед Рождеством традиционалисты запальчиво дискутируют с теми, кто предлагает праздновать по новому стилю, а весной некоторые поклонники Звиада Гамсахурдия начинают доказывать, что подлинный День независимости не 26 мая, а 9 апреля (в этот день, в 1991-м, первый президент объявил о ее восстановлении). Спорщиков нередко вышучивают скопом, что мешает разглядеть различие – в двух последних случаях почти никто не рассуждает о сущности праздника и не выясняет, чем является День независимости или Рождество и почему его отмечают. День победы над фашизмом также отмечен в календаре (Трудовой кодекс; ст.30 п.1), но с ним дело обстоит сложнее, поскольку спор о дате, словно локомотив, тянет за собой многочисленные попытки переосмысления и деконструкции. А после недавнего заявления президента Саломе Зурабишвили на орбите дискуссии начал вращаться еще один вопрос – о будущем мемориала в столичном парке Ваке, где находится могила Неизвестного солдата.
Зурабишвили говорила о нем и два года назад, 9 апреля 2021-го, после того, как направила письмо правительству и мэрии Тбилиси, «чтобы мы создали единый мемориал, не единый, а множество мемориалов в парке Ваке, где сегодня проводится реабилитация, чтобы там было выделено место для всех, кто в разные периоды, в разной форме сражался за независимость Грузии. Это будет место, где все смогут отдать им дань памяти, где мы получим возможность рассказать молодым поколениям об истории боев этих 100 лет, и, когда приедут наши иностранные гости, мы несколько более достойно [чем сейчас] приведем их, чтобы воздать почести».
В ноябре того же года мэр Тбилиси Каха Каладзе заявил: «У нас есть предложение, чтобы на территории парка был создан Мемориал героев Грузии, который важен для того, чтобы отдать дань уважения нашим героям и увековечить память о них. В то же время он подразумевает исторический экскурс и передачу связанной с историей информации нашим гражданам и гостям Тбилиси». Заместитель мэра Андриа Басилая добавил: «В мире есть много хороших примеров, которые мы можем использовать. Также одной из основных идей является то, что это не будет связано с определенным временем. Наша история полна такими событиями и личностями. Для того чтобы получить наилучший монумент, необходима вовлеченность общественности».
А ровно два года спустя после первого заявления, 9 апреля 2023-го, Саломе Зурабишвили сказала: «Хочу поделиться с вами одной моей инициативой, которая не нова. Она еще не осуществлена, но я никогда не теряю надежды. Об этом я несколько лет [назад] уже написала мэру Тбилиси и другим, что посвященный Второй мировой войне мемориал в парке Ваке следует переделать. Вместе со Второй мировой войной должны быть объединены все наши бойцы и все те люди, которые сражались за независимость этой страны. Если нам трудно объединиться в жизни, мы можем объединиться в мемориале».
Помимо комплекса, в центре которого находится могила Неизвестного солдата, в парке есть и другие мемориальные объекты. В январе Каха Каладзе говорил, что мэрия совместно с патриархией ведет работу над «информационным мемориалом», посвященным памяти грузинских офицеров, расстрелянных 20 мая 1923 года на этой территории большевиками за подготовку восстания. В 2016-м в медиатеке парка разместили их фотографии, биографические справки; есть доска, где перечислены их имена, и другие памятные знаки. Еще раньше, в 2011-м, был объявлен конкурс на создание Мемориала славы, посвященного не только расстрелянным в 1923-м офицерам, но и участникам восстания 1924 года. В парке расположен и малоизвестный, по сравнению с другими, памятник погибшим в борьбе за единство Грузии. Однако, перечислив эти факты, нужно отметить, что связанный со Второй мировой мемориал композиционно доминирует в центральной части парка и его монументальная мощь будто бы оттесняет другие объекты.
Внешне схожие заявления президента содержат разные предложения – «единый мемориал», «не единый, а множество мемориалов», «мемориал… следует переделать». К слову, инициативу обсуждали задолго до того, как Зурабишвили ее озвучила. Автор впервые услышал словосочетание «Общий мемориал в парке Ваке» в 2006 году в перерыве одной из конференций; вероятно, были и более ранние упоминания.
В Москве неформальная иерархия монументов вряд ли стала бы предметом дискуссии. Сталин превратил победу во Второй мировой в «миф основания» для «новой исторической общности – советского народа», и она в этом качестве исподволь вытесняла Октябрьскую революцию. Брежнев в период глубокого идеологического кризиса, прибегнув к «тотальной мемориализации», создал своеобразный «Культ Победы». Путинская Россия, которая остро нуждалась в объединяющих «скрепах», принялась нещадно эксплуатировать его, конструируя новые ритуалы и символы («Бессмертный полк», мотопробеги, «георгиевские ленты», лозунги на автомобилях и пр.). Эти практики казались многим в сопредельных государствах странными, полуязыческими, а стремление Кремля «приватизировать победу» и оправдать с ее помощью свою политику предсказуемо вызвало реакцию отторжения. По данным Киевского международного института социологии, в 2010-м 58% опрошенных украинцев считали День победы одним из главных праздников, в 2013-м (т. е. еще до аннексии Крыма) показатель опустился до 40%, к 2021-му снизился до 30%, а ныне составляет лишь 13%.
Народ Грузии внес свой вклад в победу над фашизмом и понес огромные потери. Однако новое независимое грузинское государство не использует победу во Второй мировой в качестве фундамента или хотя бы идеологической подпорки и зиждется на ином основании. Не перечеркивая память о погибших и трагический опыт 40-х в целом, оно ищет для него соразмерное гармоничное место как в национальном историческом нарративе, так и в мемориальном пространстве.
Стоит задуматься об одном характерном нюансе. Выдающийся исследователь национализма Бенедикт Андерсон писал: «У современной культуры национализма нет более захватывающих символов, чем монументы и могилы Неизвестного солдата. Публичное церемониальное благоговение, с каким относятся к этим памятникам именно в силу того, что-либо они намеренно оставляются пустыми, либо никто не знает, кто в них лежит, поистине не имеет прецедентов в прежней истории. Чтобы почувствовать всю силу этой современности, достаточно представить реакцию окружающих на этакого любознательного эрудита, который бы «раскрыл» имя Неизвестного солдата или стал настойчиво требовать, чтобы в могилу положили настоящие кости. Вот уж поистине кощунство странного, современного типа! Однако несмотря на то, что в этих пустых могилах нет ни поддающихся идентификации смертных останков, ни бессмертных душ, они прямо-таки наполнены призраками национального воображения». Но в Грузии, в отличие от России, всегда стремились придать Неизвестному солдату узнаваемые черты и персонифицировать соответствующую идею. И дело не только в том, что над тбилисской могилой Неизвестного солдата мы видим фигуру человека, а над московской – каску, лавровую ветвь и знамя. Еще в беседах советского периода иногда всплывали версии о том, кем именно был Неизвестный солдат. А в 2005-м полковник Иване Чохели, один из пятерых офицеров, которые в 1975-м отправились в Керчь, где погибло больше всего грузин, для перезахоронения останков, рассказал в интервью «Квирис палитра», как они вскрыли его «смертный медальон» – погибшему было 22-23 года, он родился в Западной Грузии. Публикация вызвала большой интерес. Возможно, суть устремлений, входящих в противоречие с мыслью Андерсона, заключается в том, что из-за нещадной «мемориальной эксплуатации» Второй мировой властями СССР и РФ жители Грузии связали ее ключевые символы с иным, внешним по отношению к грузинскому, национализмом. Есть разница даже между написанными в советскую эпоху строками «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен» Сергея Михалкова и «Ты не неизвестный» Мориса Поцхишвили.
Определяющее воздействие на то, как в Грузии воспринимают Вторую мировую, оказывает отношение к погибшим и память о родственниках-ветеранах. К слову, лет 12 назад один из министров сказал в частной беседе, что окончательное решение о «переходе к 8 мая» не было принято из-за возможного протеста ветеранов и их семей – «Они привыкли 9-го». Но, к сожалению, их осталось очень мало; уходит и поколение их детей. Политическая реальность, возникшая в результате Второй мировой, стала достоянием прошлого. Раньше, во второй половине ХХ веке, многим казалось, что после умерщвления нацистского чудовища на планете никогда не появится что-либо столь же, а то и более страшное. Но в последние годы люди все чаще приходят к выводу, что это, как и начало Третьей мировой, вполне возможно. Время идет и неумолимо трансформирует как личную, так и общую память. Наполеоновские войны будто бы отбрасывали тень на весь XIX век, но постепенно отодвинулись в прошлое; связанных с ними памятников и церемоний стало меньше. Значение Второй мировой больше, а причиненная ей боль намного сильнее – человечество никогда не забудет Холокост. Вместе с тем в истории наций неизбежно возникнут новые, притягивающие внимание смыслы и символы, меняющие и мировосприятие, и мемориальное пространство – часть из них 50 или 100 лет спустя может занять не только соразмерное, но и доминирующее положение по отношению к сражениям и последствиям Второй мировой. Представителям старших поколений, в отличие от молодежи, будет трудно принять это утверждение.
Год назад Киевский городской совет принял решение о замене даты начала войны на входе в мемориал Вечной славы с 1941-го на 1939-й. Некоторые грузинские политики готовы пойти дальше, но их инициативы могут напороться на подводные камни.
Заместитель мэра сказал, что новый мемориал не будет связан с «определенным временем», но Зурабишвили упомянула «историю боев этих 100 лет». Ее формулировка отсекает и феодальный период грузинской государственности, и выступления против Российской империи в XIX веке. Точкой отсчета становится основание Первой республики и национальное государство в современном смысле. Это вряд ли покажется справедливым не только по отношению к средневековым героям, память которых увековечена множеством монументов, но и к тем, кто погиб, когда этнополитическая мобилизация уже разворачивалась, но национально-освободительная программа не была сформулирована четко и создание независимого государства казалось возможным не всем. К примеру, наше отношение к событиям 1905 года формировалось под сильным влиянием большевистских (а до того – меньшевистских) фреймов. Однако видный британский исследователь Роберт Сеттон-Уотсон считал, что революция 1905 года была «в такой же степени революцией нерусских против русификации, в какой и революцией рабочих, крестьян и радикальной интеллигенции против самодержавия. Эти два восстания были, разумеется, связаны: наиболее ожесточенно социальная революция протекала именно в нерусских регионах, и главными действующими лицами в ней были польские рабочие, латышские крестьяне и грузинские крестьяне». Рассмотрим конкретные примеры: 21 октября 1905 года восставшие гурийцы нанесли поражение отряду казаков, которые, получив подкрепление, на следующий день сожгли десятки домов, школу и другие общественные здания, развязав настоящую охоту на местных жителей. В тот же день, 22-го, в Тбилиси, по подсчетам газеты «Иверия», были убиты 38 и ранены 66 человек, в том числе и учащиеся знаменитой Первой гимназии – солдаты громили ее и некоторые другие здания на Головинском (ныне – Руставели) проспекте около двух часов после инцидента между гимназистами и участниками демонстрации черносотенцев. Должен ли «общий мемориал» или «мемориальный парк» увековечить память об этих жертвах или о военных, которые погибли в боях начала 1918-го, в период ЗДФР, еще до провозглашения независимости Грузии 26 мая того же года? Насколько жесткой будет хронологическая рамка?
Есть мемориалы, где память о погибших в разных войнах связана с ощущением непрерывности истории. Например, могила (кенотаф) Неизвестного солдата в Афинах был открыт до начала Второй мировой, но после ее завершения, как и в более поздний период, к старым надписям на мемориале добавили новые. Вся история Греции после обретения независимости воспринимается там как единый, непрерывный процесс. При этом подчеркивается и связь с древней историей: центральная фигура мемориала – античный гоплит. Саломе Зурабишвили, судя по всему, пытается пойти еще дальше, объединив и павших солдат Первой республики, и повстанцев 1924-го, и красноармейцев из Грузии, не вернувшихся с полей Второй мировой, и погибших в войнах последних десятилетий, и людей, которые никогда не брали в руки оружия, как жертвы разгона митинга 9 апреля 1989 года (оба заявления президента о мемориале сделаны в контексте этой трагедии). Решение столь сложной задачи под давлением политической конъюнктуры может привести к концептуальному хаосу, притом что идея, которую выражают памятники и коммеморативные практики, должна быть однозначной и понятной. Стремление политиков «пропиариться» за счет героев прошлого подталкивает их к зыбкому образу «Мемориала всем», причем совершенно непонятно, какое место в нем займут уже существующие объекты.
Гипотетическому объединению предшествовало разделение. Раньше у могилы Неизвестного солдата в Парке Ваке (в советское время – Парк победы) сидели 8 воинов прежних эпох – они казались изрубленными мечом и своим присутствием будто бы подтверждали и освящали введение солдата, погибшего на Второй мировой, в пантеон грузинских героев. Но затем эти фигуры убрали, а в 2009 году, в годовщину августовской войны, их установили у Горийской крепости и теперь обычно упоминают в связи с борьбой за независимость и российско-грузинскими войнами 1921 и 2008 годов. Неизвестный солдат остался в парке Ваке один, связь времен распалась, и Вторая мировая как бы закапсулировалась в мемориальном пространстве как важное для истории нации, но тем не менее обособленное явление. Инициатива Зурабишвили подразумевает обратный процесс – ее (ре)интеграцию в национальный исторический нарратив в новых условиях, однако сложно представить, как это будет выглядеть композиционно. Риск того, что наслоение инициатив политиков друг на друга приведет к неразберихе, – весьма велик.
Отношения президента с правящей партией испорчены, поэтому машина госпропаганды замалчивает или дискредитирует любые (!) ее заявления. В данном случае использовался первый подход, впрочем, отдельные тролли впрыснули в социальные сети бездоказательное утверждение о том, что Зурабишвили, выросшая во Франции в эмигрантской среде, хочет по меньшей мере уравнять в символическом поле борцов против фашизма и эмигрантов (как и военнопленных), сотрудничавших с гитлеровцами – они зачастую искренне верили, что таким образом смогут вернуть Грузии независимость. Абсолютное большинство мобилизованных грузин в годы Второй мировой служили в советской армии, но существовал и Грузинский легион вермахта, и это явление нуждается в осмыслении и беспристрастном описании. В советское время тема обсуждалась разве что шепотом. В 1968 году на экраны вышел фильм Шота Манагадзе «Распятый остров» (автор сценария – Резо Табукашвили) о восстании 822-го грузинского батальона (названного в прологе фильма «батальоном грузинских пленных») на голландском острове Тексель – тему прежнего сближения с нацистами в нем аккуратно обходили. Но этот фильм, пусть с «черного хода», все же ввел тему в общественное сознание, поскольку ему сопутствовали «кухонные разговоры» о предыстории событий на Текселе (в субботу голландские и грузинские официальные лица открыли там новую мемориальную доску). А снятый три года спустя знаменитый фильм Алексея Германа «Проверка на дорогах» о русском коллаборационисте, который выступил против нацистов, сразу же «положили на полку», и он пролежал там до перестройки. Между полюсами «свои» и «чужие» уже тогда, в позднесоветские годы появилась некая промежуточная точка, а в 90-х ситуация усложнилась еще больше – критическому осмыслению подвергся весь советский опыт, а значит, и советская оценка коллаборационизма; этот процесс так или иначе затронул все союзные республики. Часть граждан начала видеть рядом с преступными прислужниками нацистов и других людей, и иные грани проблемы. Вот фотографии, снятые в конце 1941 года где-то под Москвой, на них 15-летний (!) Лео Вачнадзе из семьи грузинских эмигрантов – самый молодой член Легиона французских добровольцев (638-й пехотный полк вермахта). Судя по данным из книги Олега Бэйды об этом формировании, позже Вачнадзе сражался в Крыму в составе соединения «Бергманн», затем на западе против союзников, а в конце войны каким-то образом вступил во французскую армию, успел повоевать против немцев и получить Военный крест. Тем не менее французы его арестовывали, судили, но он попал под амнистию; в 50-х его следы затерялись. Сотрудничество с нацистами нельзя оправдать, но многим покажется, что Лео Вачнадзе вряд ли очутился бы в подмосковных снегах в немецкой форме с французской нашивкой на рукаве, если бы Грузию не захватили большевики. Промежуточную позицию в системе «свой-чужой» создают именно такие мысли, но, несмотря на ее существование, не все грузины готовы каким-то образом уравнять (хоть в книге, хоть в мемориале) своих предков, которые воевали против Третьего рейха, с теми, кто сражался на его стороне, несмотря на этническую связь с ними и контраргументы. Их суть или количество граждан, стоящих на разных позициях, в данном контексте не так важны, главное – что это точка раскола. Как раз по ней точечно, малыми силами, в полном соответствии с аксиомами информационной борьбы и ударили «тролли», приписав Зурабишвили тайные намерения, чтобы торпедировать ее слова об «объединении в мемориале».
Небольшое отступление о точечном ударе и малоизвестном факте: в 1942-м линия фронта приблизилась к Кавказскому хребту, но над столицей Грузии самолеты люфтваффе летали не часто, обычно с разведывательными целями. Впрочем, иногда до Тбилиси добирались и бомбардировщики, один из них нанес удар в районе городской бойни – было много погибших и раненых. Но советская пропаганда не акцентировала внимания на этом событии; редкие, будто бы приглушенные воспоминания о нем встречались лишь в некоторых мемуарах и исследованиях. Разгадка может быть скрыта в книге начальника Главного артиллерийского управления Николая Яковлева («Об артиллерии и немного о себе» М., 1981). Он писал: «Мне доложили, что в Баку создано нечто подобное снаряжательному заводу. Причем на базе… городского утильсырья. А в Тбилиси для этого приспособили здание бойни. И вот на таких-то «заводах» за пять месяцев работы было снаряжено 647 тыс. ручных гранат, 1,2 млн мин, 549,5 тыс. артиллерийских снарядов». Не исключено, что, несмотря на меры секретности, немцы получили развединформацию об этом объекте и направили к нему бомбардировщик (в таком случае выбор цели для одиночной миссии выглядит логично), который, возможно, уничтожил мастерскую или склад со взрывчатыми веществами.
Спорам о дате в соцсетях обычно сопутствует «чемпионат по альтернативной истории». Тех, кто утверждает, что в «Рейхскомиссариате Кавказ» грузинам жилось бы хорошо, исчезающе мало, поэтому чаще спорят о том, в каком лагере оказалась бы страна, если бы сохранила независимость в 1921-м. Одни считают, что она, подобно Турции, осталась бы нейтральной почти до конца войны, другие выводят свои предположения из способности социал-демократов обуздать националистов и военных или вероятных отношений с соседями, третьи с пессимизмом пишут, что перед войной СССР все равно захватил бы Грузию, как и страны Балтии. К досужим спорам порой подключаются серьезные авторы, и это подтверждает внутреннее неприятие реальной истории, в которой Грузия понесла огромные жертвы, но не получила ни капли свободы. Власть Кремля над ней, как и над половиной Европы, упрочилась. Такой результат нынешние грузины, выросшие в независимом государстве, воспринимают, возможно, острее, чем их предки, и в любом случае по-иному. Указывающий на победу над фашизмом аргумент, безусловно, работает, но не купирует горечь полностью.
Если значимость «объединенного» или «переделанного» мемориала повысится (визиты иностранных делегаций, школьные экскурсии и т. д.), возникнет некоторая двусмысленность в связи с мемориалом на площади Героев. После его открытия иногда (хоть и не всегда) говорили, что он посвящен погибшим в борьбе за независимость и территориальную целостность, но постепенно и в обиходе, и в официальных бумагах утвердилась формулировка «героев, погибших в борьбе за единство» (вариант – «за территориальную целостность»). Если в парке Ваке появится масштабный (новый или видоизмененный) мемориал, посвященный всем погибшим за независимость, сложится ситуация, о которой Кремль не смел и мечтать, поскольку в мемориальной сфере борьба за независимость Грузии будет отделена от борьбы за ее единство. Тбилиси тридцать лет утверждал, что защита независимости и целостности неразделимы, а Москва доказывала обратное, пытаясь описать национально-освободительную борьбу грузин как стремление подчинить другие этнические группы на территории страны.
Представим (это ужасный мысленный эксперимент, но он необходим), что одна из соседних стран напала на Грузию – не будем показывать пальцем, все и так понятно. История конфликтов с участием этой непоименованной державы свидетельствует, что никогда нельзя точно понять, какую она преследует цель – посягает ли на независимость или на целостность, мечтая захватить отдельные провинции, или выдает за желаемое то, чего ей удается достичь. Итак, война идет, противник поначалу продвигается, создает на оккупированных территориях марионеточные администрации, проводит псевдореферендумы. Солдаты сражаются и некоторые из них, к сожалению, гибнут. На плитах какого мемориала власти начертают их имена: того, что на площади Героев, или обновленного – в парке Ваке? На обоих? Ни на одном? И где будут возлагать венки официальные лица и иностранные делегации? Последний вопрос важен; нравится нам или нет, но в данном контексте «главным» может быть только один мемориал. А слить их воедино не получится – их разделяет без малого три километра.
Разумеется, память о погибших могут увековечивать несколько мемориалов. Один из них обычно становится основным, объединяющим, а другие указывают на отдельные подвиги. Саломе Зурабишвили, судя по ее заявлениям, хочет реализовать очень масштабный проект, и в результате в парке Ваке может появиться главный мемориал страны. Как это повлияет на мемориал на площади Героев, который всегда вызывал зубовный скрежет в Москве? (Чтобы убедиться, достаточно «погуглить»). Возможно, для начала следует восстановить его первоначальное название и всегда упоминать независимость вместе с целостностью, по крайней мере, в документах и выступлениях чиновников.
Необходимо позаимствовать у врачей принцип «Не навреди!» и, прежде чем что-либо менять, создать компетентную комиссию, предоставив решающее слово специалистам, а не политикам. Также важно понять, что лишь широкий консенсус обеспечит принятие правильного решения. Саломе Зурабишвили выросла во Франции и знает, что многие ошибаются, когда говорят, что 14 июля французы отмечают День взятия Бастилии. Это не совсем так. В законе 1880 года об учреждении Национального праздника не упомянуто ни взятие Бастилии в 1789-м, ни состоявшийся в этот же день в следующем, 1790 году, масштабный Праздник Федерации и единства Нации – он должен был символически ознаменовать завершение революции (она продолжилась, но это другая тема). 90 лет спустя депутаты приняли компромиссное решение, и каждый француз, ознакомившись с новым законом о Национальном празднике, который будет отмечаться 14 июля, мог связать его как со взятием Бастилии, так и с прославлением единства год спустя – текст закона не содержал уточнений. Да, республиканцы после десятилетий борьбы победили, но они понимали, что их оппоненты – неотъемлемая часть нации и у них есть свои достоинство, память и чувства. Отказ от компромисса вел к расколу и формированию двух параллельных миров с сепаратными праздниками и мемориалами. Это важный урок для нации, становление которой началось позже и в менее благоприятных условиях. Без взаимных уступок и консенсуса любые объединяющие идея и символ могут превратиться в новое яблоко раздора, поэтому и политикам, и избирателям следует действовать ответственно и осторожно.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Форум