В Абхазии обеспокоены призывами политиков об открытии «второго фронта». Для небольшой страны, которая три десятилетия назад пережила грузинскую агрессию, этот вопрос всегда оставался актуальным. Своим соседям мы не верим и постоянно присматриваемся к степени их готовности к войне, к реваншистским настроениям. Сейчас все крайне неутешительно – как и тридцать лет назад на стене появилось ружье. Грузии опять передают вооружение, только теперь не Россия, как в 1992 году, а НАТО. Неудивительно, что тбилисские акции протеста, посвященные весьма отдаленным от Абхазии темам, завершаются воинственным речитативом, адресованным бывшим советским колониям – Южной Осетии и Абхазии. Грузинская оппозиция, Украина и некоторые страны Евросоюза призывают руководство Грузии к открытию «второго фронта» против России в Абхазии.
Абхазия на все эти посылы реагирует посильной для страны гонкой вооружений, переподготовкой резервистов, заявлениями и обращениями к озабоченному совершенно другими вопросами руководству страны. Общественность призывает власть не просто обратить внимание на существующую угрозу безопасности страны, но и перейти к конкретным действиям. Такое поведение объясняется тем, что все прекрасно понимают, что еще одна война, вне зависимости от ее исхода, – приговор для немногочисленного абхазского этноса, который по сей день не смог оправиться от грузино-абхазской войны 1992-1993 годов.
Что, кроме публичных посещений военных частей, в такой ситуации должны делать президент, руководство страны, чтобы минимизировать риски и лучше понимать намерения противника? Без сомнения, идти на контакты и переговоры – многосторонние, двухсторонние, в Европе, Азии, где угодно. Но на сегодняшний день представители Абхазии и Грузии общаются только на женевской площадке. Женевские дискуссии – единственный и, прямо скажем, не очень эффективный переговорный формат. Потому как грузины считают эти переговоры неформальными и делают вид, что ведутся они на негосударственном уровне (дискуссии) и не с Абхазией и Южной Осетией, а с Россией. Так взрослые дяди играют в детские игры, пытаясь сделать вид, что не существует ни Абхазии, ни Южной Осетии, и им, как капризным детям, подыгрывают сопредседатели, представители США и Евросоюза, заявляя о единстве и неделимости Грузии.
Конечно, можно им указать на собственный опыт и поговорить о необратимости распада колониальной системы, напомнить еще раз о Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам, но эту почетную миссию я оставлю грузинским коллегам. Потому как для меня важнее видеть независимые дипломатические усилия моей страны, которая в переговорном формате заинтересована больше, чем какая-либо другая, участвующая в женевском процессе. Обязанность определять основные направления внутренней и внешней политики, принимая Конституцию, мы доверили главе государства, а Министерству иностранных дел – выстраивать свою работу в заданном президентом направлении.
Смысл любых переговоров заключается в диалоге конфликтующих сторон, и здесь веление и хотение абхазского министра больше похоже на классическое воспроизведение русской народной сказки
В первой декаде марта министр иностранных дел встретился с женщинами-журналистками, чтобы поздравить их с праздником и заодно, в неформальной обстановке получить обратную реакцию на новые инициативы внешнеполитического ведомства. Одной из тем стали Женевские дискуссии, которые заморожены после начала военных действий в Украине. Министр выразил свое недовольство тем, что 57-й раунд Женевских дискуссий переносится уже в третий раз – теперь на начало апреля, что о его переносе Абхазия узнает в уведомительном порядке. Наверное, действительно неприятно, и стоило бы поговорить об этом с сопредседателями, а не становиться в позу обиженного ребенка, как это сделал Инал Ардзинба, запретив въезд в Абхазию сопредседателям в январе нынешнего года. Но министр уверен в своей правоте и считает, что таким образом он отстаивает независимость страны. Но журналистов окончательно сбили с толку его дальнейшие предложения. Он заявил, что женевский формат необъективен – и это реальность, – и что Абхазия намерена перенести переговоры на более удобную для нее площадку – в Минск. А вот это уже фантастика. Потому как смысл любых переговоров заключается в диалоге конфликтующих сторон, и здесь веление и хотение абхазского министра больше похоже на классическое воспроизведение русской народной сказки. И я не знаю, какую конфетку надо показать руководству Грузии, чтобы оно согласилось сменить удобный для себя формат Женевы на удобный для Абхазии формат Минска. Если и был когда-то такой вариант, то он давно упущен и никакие реверансы Лукашенко в сторону Грузии не повлияют на смену ее курса. И это еще раз подтвердили мартовские события в Грузии.
Отвечая на вопросы журналистов, министр дал понять, что никакие переговоры с представителями Грузии, с сопредседателями женевских дискуссий по поводу переноса Женевы в Минск не проводились. Может быть, дипломатический прием, подумалось мне, не желающей признавать полный абсурд – вначале информация, а затем переговоры?
В Абхазии происходят странные события: президент заявляет, что у него подозрение на COVID-19 и он не может подвергнуть европейских дипломатов риску. Два дня до самого отбытия делегации ему не могут выдать диагноз
И все как бы сложилось чуть ли не к лучшему, и шанс сам приехал в руки – представительная делегация европейских дипломатов (в их числе и сопредседатели женевских дискуссий) прибывает в четверг в Абхазию, чтобы провести переговоры с министром и президентом. Похоже, что у них в «рюкзаках» совсем не женевские консультации, а предложение о двухсторонних переговорах между Грузией и Абхазией. Конечно, они об этом не говорят, но совершенно очевидно, что в Тбилиси они получили на это какое-то предварительное согласие. Ситуация шепчет, но в Абхазии происходят странные события: президент заявляет, что у него подозрение на COVID-19 и он не может подвергнуть европейских дипломатов риску. Два дня до самого отбытия делегации ему не могут выдать диагноз. В это же время министр иностранных дел ссылается на чрезмерную занятость и отказывается принять делегацию Евросоюза. Но чтобы совсем не оторваться от традиций кавказского гостеприимства и не обидеть гостей, им предоставляют возможность встретиться с секретарем Совета безопасности и депутатами парламента. Обменялись мнениями, и это лучше, чем совсем ничего. Но после отбытия дипломатов пресс-служба президента сообщает, что тест на COVID-19 не подтвердился и кортеж Аслана Бжания, останавливая движение транспорта, проносится по улицам столицы за город, видимо, отмечать окончание рабочей недели. Интересная деталь: о подозрении на COVID-19 у главы государства ничего не знали даже в Министерстве здравоохранения.
Мне остается только напомнить, что в 1997 году первый президент Абхазии Владислав Ардзинба встретился с президентом Грузии Эдуардом Шеварднадзе, под руководством которого была развязана война в Абхазии. В результате между главами двух стран, находящихся в состоянии войны, было подписано заявление о неприменении силы. Риск был велик – Абхазия еще не была признана Россией, переговоры проходили в Тбилиси, но Владислав Ардзинба даже не подумал заболеть или заявить о загруженном графике. Стране, находившейся в блокаде, нужны были переговоры, а президент выполнял свой долг перед народом.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
