Никаких следов истории и географии, в которых упоминался Нагорный Карабах, здесь больше нет. Старая дорога в Степанакерт через Лачин, начинавшаяся за последним армянским селом Тех, перекрыта, за российским блокпостом видно бурное строительство в вернувшемся под контроль Баку приграничном Забухе. Новую дорогу, которая теперь и служит в обход самого Лачина Лачинским коридором, азербайджанцы построили с невиданным для этих мест качеством, будто для себя, а на придорожных щитах, тридцать лет оповещавших, что вы въезжаете в Нагорно-Карабахскую республику, теперь люди в касках на фоне бело-сине-красных триколоров, и название территории: Зона ответственности российского миротворческого контингента.
Под сенью вражеского флага и дружеских штыков
Много лет назад, когда два года отделяли не от проигранной войны, а от победы, карабахские руководители спрашивали: «Неужели вы можете себе представить, что здесь когда-нибудь снова будет азербайджанский флаг или герб?» Вопрос был риторический, и собеседники не скрывали ехидства. Прошло почти тридцать лет, и теперь житель Мардакерта, который родился после того, как этот вопрос и вовсе потерял смысл, объяснил:
– Если русские уйдут, а нас передадут Азербайджану, никто здесь не останется.
– А если как-то договорятся? Скажем, чтобы было как до 88-го, в советское время, в НКАО?
– Ну… Наверное, другое дело… Думаете, договорятся?
Собеседник печально улыбается. Он не ждет ответа, которого ни у кого нет. Он просто хорошо знает, что после 88-го договариваться ни о чем не получалось…
Через два года после войны принято сравнивать то, что есть, с тем, что было. Но главная правда этих двух лет в том, что сравнивать нечего и не с чем. Выжженная земля – не только на земле, но и в представлениях о том, что с этой землей будет дальше: придется ли уходить и как можно остаться, пусть и под азербайджанским флагом. И на митинг за независимость собирается едва ли не весь Карабах, хотя уже понятно – какая уж теперь независимость? Только миротворцы, которые тоже, если что случится, не спасут.
Начало большого пути
Пресс-релиз встречи министров иностранных дел Азербайджана и Армении, прошедшей накануне двухлетней годовщины окончания войны в Вашингтоне, был еще более расплывчатым, чем заявление Алиева, Пашиняна и Путина после переговоров в Москве. Поскольку в карабахском сюжете поводов для оптимизма практически не бывает, есть искушение увидеть в этой лаконичности что-то обнадеживающее – если нечего досужего сказать городу и миру, значит, есть шанс, что работа ведется. К тому же в этом коммюнике есть примечательная фраза: «Стороны подтвердили взятые на себя обязательства на встречах 6 октября в Праге и 31 октября в Сочи». В Сочи, стоит напомнить, стороны, в свою очередь, подтвердили договоренность о делимитации границ на основе Алматинской декларации 1991 года, которая подвела черту под историей СССР, соответствующим образом зафиксировав доставшиеся от этой истории границы. И даже Мария Захарова впервые, если говорить мидовским языком, ни словом не обмолвилась о циничных попытках Запада вмешаться в процесс урегулирования, а, напротив, отозвалась о его усилиях со всем доступным уважением.
Идей урегулирования не так много, чтобы их могло хватить на несколько версий мирных договоров. Если о каком-то соперничестве Москвы с Брюсселем или Вашингтоном и можно было бы говорить, то разве что чьими авторучками этот договор будет подписан, но как счастливо изменился бы этот мир, если бы именно к такой конкуренции все и сводилось.
Карабах, возможно, последнее место на земле, где Москве и Западу нечего делить. Если бы имелись сколь-нибудь серьезные противоречия, они, возможно, были бы даже во благо, ибо только они смогли бы пробудить вкус к жизни у так рано постаревшей Минской группы ОБСЕ. Но ведь нет, и ее сопредседатели, Россия, США и Франция, солидарно и рука об руку занимались лишь сохранением статус-кво, и не их вина в том, что даже это у них не получилось. И даже сейчас никакие глобальные катаклизмы положения дел не изменили, и гипотезы о том, что Запад вытесняет Россию из процесса урегулирования, явно драматизированы.
Для Запада (а различия в подходах европейцев и американцев столь незначительны, что едва ли они могут помешать счесть в этом контексте Запад коллективным) участие в урегулировании – отчасти мероприятие репутационного свойства, но главное, возможно, в другом. То, что случилось два года назад, стало в некотором смысле открытием карабахского конфликта миру, прежде к нему вполне равнодушного. Война вовлекла в конфликт новые силы, расширила его политическую географию и так активизировала игроков, которые и прежде были в него вовлечены, те же Турцию и Иран, что уже нельзя было оставаться в прежней прострации. Поэтому не совсем верно говорить о вытеснении России – она где была, там и остается. Просто за счет политико-географического расширения в урегулировании открылись ниши, которые вчера были неинтересны и потому свободны, а сегодня не заполнять их нельзя. Все ведь понимают, что армяно-азербайджанское урегулирование – это, может быть, промежуточный финал для Баку и Еревана. А для всех остальных заинтересованных сторон – только возможное начало совсем нового большого пути, который и пройдет через отрывшееся миру пространство.
Потому Карабах вместе с карабахцами миру, конечно, важен. Но, как говорил Рональд Рейган о мире и войне, есть вещи поважнее.
Не Карабах, не Арцах, а так
Все это в полной мере справедливо прежде всего для Москвы. Карабахский конфликт, как и вообще противостояние Еревана и Баку для Москвы всегда носил инструментальный характер. Вовсе не контроль над Баку или Ереваном был все постсоветские годы первичной целью Кремля. А если бы даже дело так и обстояло, все равно гораздо удобнее такой осуществлять не путем разделения и властвования – мероприятия довольно хлопотного и нерентабельного, а получив контрольный пакет в управлении большим коммуникационным перекрестком, на котором сходятся сразу четыре страны, две из которых являются ведущими региональными игроками. Такое управление, даже, как в итоге получилось, на паях с Турцией, настолько выгодно, что все прежние конструкции-довески вроде ОДКБ, работавшие на операцию прикрытия под рабочим названием «Возрождение империи», стали источником некоторых неудобств. И, оказав высокое доверие президенту Белоруссии, донесшему до Никола Пашиняна всю неприятную для него правду о целях и задачах боевого братства, Москва окончательно отряхнула со своих ног прах былого стиля карабахского урегулирования.
Для нее задача номер один в этом деле – разблокирование коммуникаций. Инструмент давления и торговли, как и было сказано, – Карабах и его статус.
У Баку диспозиция хоть и похожа, но другая. Коммуникации тоже первичны, в том числе и как плод победы. Но не меньшим знаком торжества должен стать азербайджанский флаг над Карабахом, который уже и не Карабах, а так, азербайджанский регион. Козырь – угроза очередного наступления. Хоть на неделимитированной границе с Арменией, хоть на участках, формально подконтрольных российским миротворцам, но в реальности ими не контролируемыми, как это уже было летом этого года.
У Армении козыри помельче и запросы поскромнее. Как у члена французской Директории Эммануэля Сьейеса, который на вопрос, что он делал в тревожные времена, отвечал: «Оставался жив». Никол Пашинян несколько месяцев назад в целях этого выживания в тестовом режиме призвал соотечественников снизить планку ожиданий по поводу Карабаха. И хоть выступления оппозиции никого тогда не впечатлили, у армянской власти и без этого достаточно оснований чувствовать себя не вполне уверенной. К тому же следующий приступ оппозиционной активности может самым кумулятивным образом совпасть с очередным давлением Москвы. Поэтому, когда Москва предложила отложить сдачу Карабаха, Еревану выбирать не приходилось.
С другой стороны, причем в буквальном географическом смысле, Армению испытывают тем самым «Зангезурским коридором». Баку требует для него статуса, аналогичного статусу Лачинского коридора – то есть под российским контролем и без погранично-таможенных формальностей. Но это требование – явная смесь лукавства и каприза победителя: дороги принципиально неравнозначны. Трасса в Нахичевань и далее в Турцию – возможная часть будущего большого логистического хаба как минимум регионального значения. Лачинский коридор – дорога в никуда, истончающаяся артерия между Арменией и Карабахом.
В полемике с Баку Ереван пытается привлечь на свою сторону Иран, и на уровне публичных заявлений Тегеран проявляет полное понимание, грозно предупреждая о недопустимости изменения границ и даже устраивая у границ с Азербайджаном недвусмысленные военные маневры. Но одновременно с этим Иран самым дружественным к Баку образом ведет с ним переговоры о строительстве через свою территорию транспортной системы, альтернативной Зангезурской. Эксперты, впрочем, по ее поводу преисполнены экономического скепсиса, но в конце концов нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан тоже когда-то был альтернативой куда более эффективному маршруту через Армению. А в случае успеха иранского проекта и о Лачинском коридоре Армении придется катастрофически забыть.
К нам едет Варданян
Таковы позиции сторон. И еще есть трехстороннее заявление, отметившее свой второй день рождения. До которого оно никак не должно было дотянуть.
Никто, конечно, не виноват в том, что это заявление, по своей сермяжной сути – соглашение о прекращении огня, оказалось нагружено содержанием, больше присущим мирному договору. Поэтому по-разному трактуются даже не отдельные его пункты, а сам жанр. Баку победительно желает видеть в нем документ, побуждающий к свершениям, подтверждающим его право победителя. Для Еревана же важна фиксация остановки катастрофической войны, то есть все тот же статус-кво, который, каким бы трагическим ни был, все равно лучше любой динамики.
В этом расхождении – весь лейтмотив противоречий послевоенного урегулирования, в которых ищут свои шансы все его участники.
Москва предлагает Еревану потянуть время с Карабахом, за это Карабах должен смягчить позицию по разблокировке коммуникаций, которую потом можно будет продать Баку за его компромисс по Карабаху.
По большому счету для Еревана дорога так же вторична, как для всех остальных – Карабах. Разговоры о том, что любой иностранный контроль отчуждает часть армянской территории, не слишком убедителен: решить эту неприятность – вопрос, возможно, не столько политический, сколько технический. То есть, вполне вероятно, то, что скрывается под пунктом о «коридоре», – это некий пакет требований, в котором сама дорога – лишь часть. Что еще? Например, вопрос бывших азербайджанских анклавов на территории Армении – в случае возвращения их Азербайджану изрядные армянские территории могут оказаться заблокированными куда серьезнее, чем при прокладке «коридора».
Словом, за какую бы ниточку ни потащить, она вытащит за собой другую, являя миру очередной узел. И Еревану остается тянуть время, но и с этим увлекаться тоже нельзя, потому что у Баку есть главный козырь победителя, о котором Алиев, тряся кулаком, напоминает, разрезая очередную красную ленточку или празднуя очередную годовщину победы. С чем, впрочем, тоже приходится держать себя в руках, имея в виду, в том числе, и Москву, и Анкару, и их особые отношения, в которые не вписываются совсем уж брутальные продолжения, особенно с риском реально развести их по разные стороны какой-нибудь линии фронта.
И получается, что если с чего-то начинать, то для всех, в той или иной степени, это что-то – Карабах. Тот Карабах, который для всех, кроме самих карабахцев, вторичен и инструментален. Для него нет модели во всей этой конструкции, и это все понимают, но именно поэтому можно попытаться найти какой-то паллиатив. Возможно, поэтому командируется в Степанакерт Рубен Варданян, и, если эта версия верна, на это Москва должна была получить соответствующий агреман Баку. И тогда, может быть, понятно, о каких переговорах с карабахскими лидерами говорил в Праге Ильхам Алиев. А формула, высказанная самим Варданяном – «рядом, но не вместе», вероятно, и должна означать ту искомую модель существования азербайджанского флага над Степанакертом в то время, когда все армянские инфраструктуры – газ, свет, интернет и далее по списку заменены на азербайджанские.
Конструкции выглядят шаткими, как любые сравнения, в том числе и с позднесоветским НКАО. Но и исход даже части жителей Карабаха может стать катастрофой, в том числе для Пашиняна. А карабахцы, не надеясь на Ереван, а лишь на Москву и чудо, почти в полном составе собираются на митинг, чтобы сказать Азербайджану свое подзабытое за тридцать лет, но отчаянное «нет». Но если вдруг придется принимать самое главное решение, решающим окажется очень многое, и, скорее всего, это будут не те слова, которые на этом митинге говорили.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Форум