В новейшей истории Абхазии, в частности истории грузино-абхазских отношений, есть немало важных эпизодов, которые никак не отмечены в календаре праздничных и памятных дат, но для осмысления происходившего и происходящего они очень важны. Именно к таким относится история, которая очень давно освещалась в СМИ, и даже старшее поколение, даже в Абхазии, в основном весьма смутно помнит о нем – как осенью 1994 года, спустя год после окончания грузино-абхазской войны, на Ингурском мосту была предпринята попытка перехода в Абхазию многих тысяч грузинских беженцев.
Вот как вспоминает об этом в своей книге «Моя жизнь» первый президент Абхазии, основатель современного абхазского государства Владислав Ардзинба. 8 сентября 1994 года он уехал с семьей в горы, в Ауадхару. Но спустя всего неделю рано утром за ним приехали работавшие тогда в руководстве Абхазии Геннадий Аламиа и Станислав Лакоба. И далее:
«Я решил прервать свой отпуск и приехал в Сухум за день до известных событий. Ночью мне позвонил по телефону глава администрации Гальского района Руслан Кишмария и сообщил, что генерал Кондратьев заявил: «Имейте, абхазцы, в виду, что с 14 сентября мы начинаем возвращение беженцев. Будете сопротивляться – будем стрелять». Я хорошо это запомнил. Грузинское руководство не скрывало своих планов осуществить массовое и единовременное возвращение беженцев – беспрецедентное в мировой практике – в нарушение Четырехстороннего соглашения об упорядоченном добровольном возвращении беженцев. Для грузинских властей беженцы являлись инструментом распространения своей юрисдикции на территорию Абхазии».
Вечером 13 сентября 1994 г. посты абхазской милиции доложили, что по всей грузино-абхазской границе миротворцы СНГ (фактически – России), введенные в июне, отведены, а пост на мосту через Ингур заменен «миротворцами» из числа грузинских контрактников. Владислав Ардзинба вспоминал:
«По сценарию до 15 тысяч человек должны были пешком перейти границу. Многих отлавливали на рынках Зугдиди и в других городах Мегрелии. Им противостояли 15 абхазских милиционеров, а появившемуся там военному наблюдателю ООН ничего не оставалось, как недоуменно наблюдать и удивляться действиям миротворцев. По существу, нас вновь ставили на грань войны. Население Абхазии, только что пережившее жестокую войну, крайне негативно восприняло возвращение беженцев и готово было оказать вооруженное сопротивление. В считанные минуты в Гальском районе собралось несколько тысяч вооруженных людей со всей Абхазии, и нам с большим трудом удалось избежать столкновений. Когда я потребовал разъяснений у Кондратьева, то оказалось, что и МИД, и Минобороны (России) были «не в курсе». Всю вину взвалили на Кондратьева, с которым у меня состоялся очень жесткий разговор. Он так тогда сказал: «Как ты отнесешься к своему начальнику, который дал тебе задание, ты поехал его выполнять, а потом он тебе звонит и говорит, что ты мудак»?»
Верховный совет РА 14 сентября 1994 года заявил, что «под прикрытием командно-штабных учений миротворческих сил в зоне безопасности в Гальском районе Абхазии была спланирована акция массового неконтролируемого перехода беженцев через границу РА. Они обеспечивались миротворческими силами, которые должны были осуществлять охрану возвращающихся беженцев. Вместе с ними в Абхазию должны были проникнуть диверсионные группы и бандитские формирования с территории Грузии».
В своей книге Владислав Ардзинба вспомнил о состоявшейся позднее на госдаче «Бочаров ручей» в Сочи своей беседе с президентом России Борисом Ельциным и российским министром обороны Павлом Грачевым. Когда зашел разговор о том, во что могла вылиться авантюра на Ингурском мосту, Грачев сказал: «Да ладно, я бы так долбанул!» Тут, вспоминает Ардзинба, он так резко его оборвал, что сам потом удивлялся своему тону при президенте России по отношению к его министру обороны…
Георгий Кондратьев (1944-2020) был в 1992-1995 годах заместителем министра обороны РФ. Когда он приехал в зону безопасности на Ингуре «мирить» таким образом абхазов и грузин, командующий миротворческими силами отказался участвовать в этой чреватой бедами авантюре, тогда Кондратьев отстранил его и сам принял на себя командование МС.
Сегодня мы связались с членом Общественной палаты Абхазии Сократом Джинджолия, который в 1993-1994 годах совмещал обязанности премьер-министра и министра иностранных дел республики. Хотя Сократу Рачевичу в этом декабре должно исполниться уже 85 лет, он прекрасно, в деталях помнит о своем участии в предотвращении возможных столкновений на границе:
«Владислав Григорьевич попросил меня поехать в Гал и провести с ним (Кондратьевым) соответствующую работу, чтобы не допустить попыток осуществления вот этого намерения. Я приехал в Гал и встретился с ним в частном доме. С ним там был и тогдашний глава администрации района Кишмария Руслан. Настрой у Кондратьева был такой, что вот я, мол, должен перевести беженцев и выполнить поручение. Я говорю: «Чье поручение?». Он говорит: «Ельцина». Я говорю: «Что, Ельцин прямо вам поручил? Заместителю министра обороны... Прямо вам поручил?». «Нет, не прямо. Он – через Грачева». «А Грачев вам письменный приказ дал?». Он говорит: «Нет». Я говорю: «Никто это не подтвердит, а вы будете виноваты в развязывании боевых действий». К этому времени, должен сказать, в Гал собрались резервисты восточных районов Абхазии. И они стояли рядом с миротворцами. Ситуация была весьма накаленная. Он говорит: «Я какое-то число беженцев должен перевести». Уже не про пятнадцать тысяч говорит, а про десять тысяч, потом тысячу, потом – пятьсот, потом «какое-то количество». Я ему все время говорю, что это не его дело, миротворцы должны заниматься своим делом, а решение вопросов возвращение беженцев… Есть у нас, так сказать, соответствующее соглашение, и там своя процедура. А им в это дело лезть не следует. Пока мы препирались, ему позвонил Грачев. Из какого-то города, не из Москвы. Видимо, его Владислав Григорьевич разыскал и с ним поговорил. И вот он ему говорит – ну, это слышно было: «Какое твое дело заниматься беженцами? Ты имеешь задание работать с миротворцами, организовывать их работу, для этой цели ты туда и послан». В общем, он его отругал последними словами. Он опустил голову и говорит: «Да, вот так вот…». «Я же говорил вам, – говорю, – что (смеется) никто вам поручений не давал». Ну, он оказался крайним. Ситуация была такая… Потом я поговорил с Владиславом Григорьевичем, чтобы не особо на него нажимал, потому что настроение у него стало мрачное, он понял, что проиграл, и очень крупно. Потом мы на вертолете вернулись в Сухум, он просто плакал – до такого состояния дошел».
По переписи 1989 года в Абхазии всего проживало менее 240 тысяч грузин. Некоторая часть вообще никуда не выезжала (прежде всего, члены смешанных семей) из послевоенной республики, около 70 тысяч очень быстро вернулись в восточные районы Абхазии, где они проживают компактно. И абхазские власти никогда этому не препятствовали. Но к чему бы привело то, что хотел осуществить Кондратьев? (По одной из версий, Грачев часто ездил в Тбилиси и его там мотивировали материально.) Представим появление бывших сухумцев, гагрцев и так далее в местах их дисперсного проживания с абхазами, которые недавно хоронили своих родных, погибших в войну. Даже если сами эти люди ни в чем не провинились перед абхазами и Абхазией, кто-то из родственников их наверняка воевал за «территориальную целостность Грузии», и обязательно нашлись бы мстители, которых попробуй останови… Надо понимать эти реалии. Между тем, говорит Сократ Рачевич, за время переговорного процесса не раз из Москвы звучали предложения от людей, которые абсолютно их не учитывали:
«И официальные лица такие предложения дикие делали, которые закончились бы возобновлением боевых действий».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
