Автор бестселлера «Чтец», известный немецкий писатель Бернхард Шлинк – в Тбилиси. Писатель приехал по приглашению Института Гете, он участник седьмого по счету международного литературного фестиваля.
– Господин Шлинк, однажды вас спросили, что значит быть писателем, и вы ответили: «Любить предложения». Вы все еще так считаете или могли бы еще что-то добавить?
– Думаю, что любовь к предложениям – решающая. Разумеется, ты должен любить истории, персонажей, сюжет. Кому-то нравится отправлять определенные послания [посредством литературы], а это не мое. Словом, разные писатели выбирают разные повестки дня, но я думаю, что для всех них ключевым остается любить предложения.
– Как вы думаете, писателем рождаешься или им становишься?
Не знаю, родился ли я писателем, но писал я всегда. Я начал писать ребенком
– Понятия не имею. Понятия не имею. Не знаю, родился ли я писателем, но писал я всегда. Я начал писать ребенком. Писал истории о животных. А потом, подростком, я писал плохие стихи, маленькие пьесы, но чего-то мне все еще не хватало в жизни. Будучи молодым профессором, я вернулся к писательству.
– У нас есть пока в переводе на грузинский только две ваши книги – «Чтец» и «Ольга». Как читателю, какую книгу и почему вы бы посоветовали мне прочитать следующей?
– Думаю, книгу, которая вышла прошлой осенью, мою последнюю книгу, которая называется «Внучка». Это может быть интересно. Это книга о Восточной и Западной Германии, она о людях, придерживающихся радикальной, ультраправой идеологии. Она о том, как мы должны говорить с ними, и о том, можем ли мы вообще говорить? Есть ли опасность раскола общества? Словом, это книга об очень актуальных вещах, она может вам понравиться.
– Что определяет темы ваших романов, откуда они появляются?
Я не думаю об отдельных темах, о которых мне хочется говорить, или посланиях, которые должен донести до читателя своими текстами
– Это всегда история. Я не думаю об отдельных темах, о которых мне хочется говорить, или посланиях, которые должен донести до читателя своими текстами. Это просто история, да, она должна быть достаточно интересна, чтобы я написал о ней, и она всегда о чем-то. Но это что-то не главное, главное – сама история.
– Как вы думаете, почему «Чтец» не осталась только лишь немецкой книгой, что позволило ей пересечь границы? Могли бы вы назвать хотя бы одну причину?
– Нет, я не могу назвать одну причину. Но я был приятно удивлен успехом этой книги, потому что полагал, что это очень немецкая книга. Оказалось, что это не так. Возможно, одна из причин – любить кого-то, кто виновен, а потому быть причастным к его вине – это, конечно, не только немецкая тема. В Германии это было поводом [для споров] между двумя поколениями, но это очень индивидуальный опыт.
– Вас когда-нибудь утомляли разговоры об этой книге?
– Знаете, в моей второй, неписательской жизни я – юрист, профессор права и часто говорю со студентами на одни и те же темы. Мне очень приятны их вопросы, даже если они спрашивают одно и то же. Они заинтересованы, и это прекрасно – отвечать на их вопросы.
– Что ваша первая профессия дала вам как писателю?
– В своей первой профессии я также писал. И мне нравится писать эссе, научные статьи и списки для покупок почти так же, как художественную литературу. Просто писать – это прекрасно.
– Лучшее, что писательство принесло вам? И плохое, если такое было?
Лучшее – это удовольствие, которые ты получаешь, когда пишешь. Больше всего я счастлив, когда пишу
– Лучшее – это удовольствие, которые ты получаешь, когда пишешь. Больше всего я счастлив, когда пишу, и, слава богу, я никогда не останавливался. Может быть, потому, что я всегда был настолько занят своей первой профессией, что, как только у меня появлялось свободное время, – я сразу начинал писать и был счастлив этому.
– Как вы думаете, на кого из ваших персонажей вы больше всего похожи?
– Я вложил частички себя во многих персонажей. Знаете, мы пишем о том, что знаем…
– Или о том, что произошло с нами.
– Мы знаем себя, знаем, каковы те или иные страхи, как работает то или иное чувство или желание. Думаю, это то, что мы вкладываем в наших героев.
– Вы любите давать советы? Что, например, вы посоветовали бы начинающему писателю?
– Я не могу дать много советов. Думаю, важно просто читать хорошую литературу.
– Вам необходимы какие-то особенные условия, чтобы писать?
– Нет. И я думаю, у этого есть свои причины. Как я уже сказал, я был настолько занят правом в течение многих лет, что был счастлив только лишь от того, что мог присесть где-то и писать. В парке, на скамейке, за своим столом, в поезде, где бы то ни было и как бы то ни было.
– Вы когда-либо перечитывали книгу?
– О, да! Много книг. Я дважды прочитал «Войну и мир» Льва Толстого и «Зеленого Генриха» Готфрида Келлера – дважды или трижды. Сейчас я перечитываю «Анну Каренину». Кстати, одна из радостей старости – читать книги, прочитанные ранее, но сейчас они кажутся такими новыми. Я вижу в них столько нового в сравнении с [прочтением] 40 лет назад. Например, та ситуация, атмосфера, которую передает Толстой, – она очень нравится мне… Это прекрасно – перечитывать книги.
– А есть книги, о которых после прочтения вы сказали: «Черт! Почему не я написал ее?»
– Много-много лет назад я впервые прочитал «Долгое прощание» Рэймонда Чандлера. Тогда я подумал: «Это та книга, которую я бы написал».
– Господин Шлинк, есть ли у вас чувство, что вы, как писатель, уже написали свою главную книгу?
Иногда меня спрашивают, есть ли у меня любимая книга. Это всегда книга, которую я пишу сейчас
– Когда я начинаю новую книгу, я думаю о том, что сейчас я могу вложить в нее что-то такое, чего не вкладывал ранее. Иногда меня спрашивают, есть ли у меня любимая книга. Это всегда книга, которую я пишу сейчас. Это моя любимая книга.
– Вы пишете сейчас?
– Да.
– О чем, не поделитесь?
– Нет. Никогда.
– Вы интересуетесь политикой?
– Да.
– Вы социально активный человек?
– Нет.
– Могу я спросить вас, что вы думаете о происходящем в Украине?
То, что сделал Путин, – преступление. Я надеюсь, что украинцы добьются успеха
– Мы все поддерживаем Украину. То, что сделал Путин, – преступление. Я надеюсь, что украинцы добьются успеха. Я надеюсь, что война не будет продолжаться вечно. Будет очень сложно найти решение.
– Есть ли вопрос, который вы, как писатель, хотели бы, чтобы вам задали, а его все никак никто не задаст?
– Нет.
