14 августа – говорящая дата в Абхазии, поскольку именно в этот день тридцать лет назад началась грузино-абхазская война, разделившая жизнь всех обитателей республики и ее историю в целом на «до» и «после». «Эхо Кавказа» неизменно обращалось к годовщинам начала этой войны, но в тени данного важнейшего исторического события оказалось другое: именно 14 августа в 1997 году, то есть спустя ровно пять лет после начала войны, первый президент Абхазии Владислав Ардзинба совершил свой первый и последний визит в Тбилиси в качестве абхазского лидера.
И вот нынче мы впервые решили обратиться к этому визиту, тем более что это тоже круглая дата – четверть века минуло. И тут нам на помощь пришел сопровождавший абхазскую делегацию в качестве телекорреспондента нынешний председатель Союза журналистов Абхазии Руслан Хашиг, который вызвался поделиться с аудиторией «ЭК» своими воспоминаниями. Вот что рассказал Руслан Мканович:
«Надо здесь вспомнить: с конца мая, почти месяц, в Москве проходили очень активные, плотные переговоры между Грузией и Абхазией при посредничестве МИД России. Непосредственно подключился лично министр иностранных дел Евгений Примаков. И стороны пытались согласовать большой политический документ по урегулированию грузино-абхазских отношений. Насколько помню, сперва министры иностранных дел с грузинской и абхазской сторон, потом подключился Владислав Григорьевич Ардзинба, выехал в Москву. Где-то в середине июня был согласован документ, стороны уже обсуждали конкретные дату и место его подписания. А потом, как было всегда, грузинская сторона отказалась подписывать уже согласованный документ, стала редактировать его».
Но во время отдыха Примакова в Сочи там состоялась его встреча с Ардзинба. Примаков все же хотел добиться некоего грузино-абхазского соглашения, считая это делом как своего личного престижа, так и престижа России. Владислава же, говорит Хашиг, волновало тяжелое социально-экономическое положение Абхазии, которое невозможно было улучшить без смягчения ее блокады со стороны стран СНГ, условием чего Москва выдвигала подвижки в грузино-абхазских переговорах. Хашиг добавил:
«Не все сейчас молодые знают об этом – что Владислав Григорьевич работал (в советское время в Москве) под руководством Евгения Максимовича Примакова в Институте востоковедения. Это тоже имело значение. Предложение о поездке Ардзинба в Тбилиси исходило от Примакова, это была его инициатива. И надо сказать, что было заседание Совета безопасности Абхазии, на котором обсуждался вопрос этой поездки. И я помню, что были противники поездки. Все вспоминали тогда историю, связанную с Нестором Лакоба. Но Ардзинба сумел их убедить…»
Кстати, как напомнил мне на днях другой журналист, тогда многим недовольным в Абхазии не понравилась и дата визита, совпавшая со скорбной датой начала войны. Но тут каждый может трактовать это совпадение по-своему, принимать или не принимать его, в зависимости от склада своего мышления… Руслан же отметил, что члены абхазской делегации не поехали садиться в правительственный самолет Примакова в Адлер, а тот совершил посадку, чтобы забрать их, на военном аэродроме в Бамборе. Именно на таком маршруте настоял министр иностранных дел России, дабы уважить абхазскую сторону. Хашиг продолжил, что, кроме Ардзинба:
«В составе абхазской делегации были его личный представитель на грузино-абхазских переговорах Анри Михайлович Джергения, министр иностранных дел Сергей Миронович Шамба, я с оператором Мизаном Ломия, охрана – Кочубей Чкок, Гембер Ардзинба и Джони Хутаба. Когда мы прилетели в Тбилиси, первыми с трапа самолета сошли я с оператором, на что обратили внимание грузинские журналисты. Надо сказать, что в Тбилиси очень узкий круг знал о совместном приезде Примакова с абхазской делегацией. Позже, когда мы оказались в одном микроавтобусе с грузинскими журналистами, увидевшими Ардзинба, те по дороге нас постоянно переспрашивали: «Это Ардзинба или нет?» Как, мол, вообще мы оказались в самолете вместе с Примаковым? Как это произошло? Как вообще Ардзинба мог прилететь? Неужели это правда?.. Ну, далее – это общеизвестная информация о переговорах в резиденции Шеварднадзе в Тбилиси. Встреча втроем, потом Примаков покинул вообще резиденцию, сказал: «Моя задача выполнена, дальше грузинская и абхазская стороны будут сами договариваться». И эти переговоры действительно шли в разных форматах и очень долго. А мне в это время довелось пообщаться с депутатами Верховного Совета Абхазии в изгнании Этери Астемировой и Гией Гвазава, которые оказались в резиденции. Они были просто шокированы фактом приезда Владислава Григорьевича в Тбилиси. Они возмущались: как это вообще можно было допустить? Очень критиковали Шеварднадзе. Большое интервью Владислава Григорьевича Ардзинба транслировали по первому грузинскому каналу накануне нашего приезда. Астемирова и Гвазава были возмущены и этим интервью. Помню их слова: «Не хватало этого интервью, он и сюда еще приехал!»… Возвращаясь к переговорам, скажу, что в Грузии, особенно в среде грузинских журналистов, с которыми мы общались, ожидали от этого приезда какого-то чуда – что вот если Ардзинба прилетел… Но этого чуда не произошло и не могло произойти, потому что, напомню, ранее уже согласованный документ грузины не подписали. Стороны продолжили переговоры 15-го утром. Мы остались там, в резиденции. Утром они подписали заявление о неприменении силы – Эдуард Шеварднадзе и Владислав Ардзинба. Сказать, что это потом очень серьезно повлияло на политическое урегулирование, на ход переговоров, сложно, потому что, как ты помнишь, все это было сведено к нулю после майских событий 98-го года в Гальском районе, вернувших нас к вооруженному конфликту».
Я не мог не спросить Руслана Хашига о его отношении к той версии, которая уже много лет бытует среди народа в Абхазии. Если вернуться к заседанию Совбеза накануне визита, то тогда первому президенту напоминали о роковой поездке в Тбилиси в декабре 1936 года тогдашнего абхазского лидера Нестора Лакоба, который, убеждены в Абхазии, был вероломно отравлен за обедом в доме Лаврентия Берия. И когда спустя два-три года после визита в Тбилиси Владислав Ардзинба тяжело заболел, у него начались проблемы с речью, эту аналогию стали проводить уже гораздо более активно – утверждая, что на Ардзинба в Тбилиси воздействовали с помощью какого-то излучения и так далее. Руслан считает эту версию несостоятельной. Просто на здоровье Владислава Ардзинба, по его убеждению, сказались огромные психологические нагрузки, которые ему пришлось пережить во время и после войны.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
