Google знает о грузинах больше, чем они о себе. Судя по статистике поисковых запросов, во второй половине июня граждане начали живо интересоваться словом «олигархия» и его многочисленными производными. Главной причиной, вероятно, стала позиция Еврокомиссии, рекомендовавшей предоставить Грузии статус кандидата в члены ЕС лишь после того, как страна добьется прогресса в разрешении ряда проблем. Среди приоритетов упомянута деолигархизация, которая должна быть достигнута путем «ликвидации избыточного влияния частных интересов на экономическую, политическую и общественную жизнь». Она привлекает внимание, поскольку данную проблему, в отличие от большинства других, можно персонифицировать, что делает ее обсуждение драматичным и увлекательным. А отсутствие детальной «дорожной карты» позволяет импровизировать и предлагать собеседникам десятки спасительных рецептов.
Они многообразны, но их можно сгруппировать, так как в одних выделяется политический, а в других – юридический аспект. К примеру, один из лидеров движения «Сирцхвилиа» («Стыдно») Шота Дигмелашвили заявил 24 июня, что для деолигархизации Грузии необходима отставка правительства, зависимого от Бидзины Иванишвили. Радикальные оппоненты правящей партии указывают на то, что он был назван олигархом в принятой 9 июня резолюции Европарламента, посвященной проблемам, с которыми сталкиваются грузинские СМИ. Председатель «Грузинской мечты» Ираклий Кобахидзе и его единомышленники отвергают эту оценку, считают Иванишвили меценатом, сыгравшим в грузинской политике исключительно положительную роль, и называют олигархами близких к «Нацдвижению» лиц (Давида Кезерашвили и др.). Они говорят, что, исходя из рекомендаций Еврокомиссии, готовы принять соответствующий закон, опираясь на украинский опыт. 24 июня премьер-министр Ираклий Гарибашвили сказал, что именно он будет обсуждаться в ходе грядущих консультаций в Брюсселе. Приоритеты сторон проистекают из их положения: «Грузинская мечта» контролирует большинство депутатов и может подогнать законопроект под свои нужды, а ее противники стремятся выжать максимум из оценки Европарламента. Но, поскольку процесс рано или поздно все же придется ввести в правовое русло, следует внимательнее приглядеться к важному, хоть и спорному украинскому прецеденту.
Согласно закону «О предупреждении угроз национальной безопасности, связанных с чрезмерным влиянием лиц, имеющих значительный экономический или политический вес в общественной жизни», олигархом считается лицо, которое соответствует, по крайней мере, трем из четырех критериев: а) участвует в политической жизни; б) оказывает значительное влияние на СМИ; в) является конечным бенефициарным владельцем субъекта естественных монополий или субъекта монопольно доминирующего на рынке; г) владеет активами, превышающими 1 миллион прожиточных минимумов (в 2022 году он составляет 2481 гривен для трудоспособных лиц, т. е. речь идет примерно о 85 миллионах долларов). На этом основании Совет национальной безопасности признает лицо олигархом (его решение вводится в действие указом президента) и вносит в соответствующий реестр, после чего ему запрещается материально поддерживать партии и кандидатов на выборные должности, финансировать политические агитационные кампании, митинги и демонстрации, приватизировать крупные объекты. Ему также придется заполнять декларацию, предусмотренную антикоррупционным законодательством, а госслужащим отчитываться о контактах с ним.
Закон подвергся критике. Оппоненты президента Зеленского выступили против неправомерного, по их мнению, расширения полномочий Совбеза, туманной методики подсчета стоимости активов и отметили, что новые полномочия исполнительных структур требуют отражения в законодательстве. Лидер партии «Батькивщина» Юлия Тимошенко заявила, что введение закона в действие после полугодовой паузы (7 мая 2022 г.) позволит олигархам все переоформить и избежать проблем. А представитель фракции «Европейская солидарность» Алексей Гончаренко сказал, что «закон создает огромное поле для коррупции, так как один человек будет определять, кто олигарх, кто не олигарх; создает условия для давления на прессу» («Голос Америки»). На его несовершенство указывают и рекомендации Еврокомиссии, которые Украина получила одновременно с Грузией, – в них сказано, что внедрение антиолигархического закона должно произойти «юридически обоснованным образом с учетом предстоящего заключения Венецианской комиссии по соответствующему законодательству» (возможно, его придется корректировать). Тем не менее украинский опыт важен для Грузии хотя бы потому, что позволит обойти очевидные ошибки на стадии законотворчества.
В январе 2021 года Бидзина Иванишвили заявил, что уходит с поста председателя «Грузинской мечты» и разрывает все политические связи с ее лидерами. Он также сказал, что передаст все активы фонду «Карту» с условием сохранения их профиля и выделения крупных сумм на благотворительность, оставив в распоряжении семьи порядка 200 миллионов долларов. Украинский законопроект тогда еще не существовал (его внесли в Раду 2 июня), однако ужесточение позиции западных партнеров по проблеме постсоветских олигархов уже ощущалось, проявляясь в многочисленных комментариях, посвященных ситуации в Украине и в Молдове (кейс Плахотнюка). Не исключено, что Иванишвили предусмотрительно прореагировал на этот тренд, впрочем, в тот период эксперты касались его лишь изредка, замыкаясь на внутриполитических проблемах. С юридической точки зрения в данный момент практически невозможно доказать (именно доказать, а не заявить), что Иванишвили соответствует трем из четырех «украинских критериев». Точно так же дело обстоит практически со всеми жителями Грузии, которых когда-либо называли олигархами, – они обычно предпочитают «не отсвечивать». Тут-то и возникает первая серьезная проблема.
Противники Иванишвили сочтут фикцией любой закон, если его (хотя бы теоретически) нельзя будет применить против некоронованного правителя Грузии. А правящая партия отвергнет угрожающие ему законопроекты и почти наверняка сформулирует свои предложения так, чтобы создать проблемы его оппонентам. На это прямо указал Ираклий Кобахидзе: «О деолигархизации говорят «Нацдвижение» и «Лело» – две главные радикальные оппозиционные партии. Напомню, что в Украине принят закон о деолигархизации, и, согласно ему – если бы он действовал в Грузии – лидеры обеих партий были бы признаны олигархами. Это Хазарадзе, Джапаридзе в «Лело» и Саакашвили, Кезерашвили в «Нацдвижении». Так что ищите олигархов у себя и приготовьтесь к деолигархизации, друзья мои». Последняя фраза сигнализирует об опасности, о которой часто говорили оппоненты Зеленского, – антиолигархический закон может стать инструментом давления на противников правящей партии (нынешней или следующей), и эта угроза сохранится даже если механизмы его реализации будут выведены из-под контроля органов исполнительной власти в большей степени, чем в Украине.
Одним из камней преткновения на стадии подготовки законопроекта, вероятно, станет понятие «безупречная деловая репутация», упомянутая в связи с контролем СМИ олигархами и связанными с ними лицами в 9-й статье украинского закона и расшифрованная в 10-й. Она может рассматриваться как небезупречная в том случае, если лицо имеет непогашенную судимость, проблемы с налогами, пытается приобрести СМИ по цене существенно ниже рыночной и использует при этом средства непонятного происхождения. А также если к нему применены санкции самой Украиной (в нашем гипотетическом случае – Грузией), иностранными государствами (кроме стран-агрессоров), межгосударственными объединениями и международными организациями. Когда в резолюции Европарламента появился призыв к рассмотрению возможности применения санкций против Иванишвили, лидеры «Мечты» перестали считать вероятность их введения нулевой. Более того, один из них предположил в кулуарах, что симпатизирующие «Нацдвижению» украинские власти непременно сделают это, когда борьба за власть в Грузии обострится. Таким образом, отражение в законе зависимости репутации фигуранта и аффилированных с ним лиц от внешних, неподвластных им факторов может стать яблоком раздора, провоцирующим яростные споры законодателей.
Антиолигархический закон – не волшебная палочка и заработает должным образом лишь в связке со структурными реформами, очищением судебной системы, борьбой с коррупцией и отмыванием денег – эти шаги упомянуты в рекомендациях Еврокомиссии либо проистекают из них. Защита демократических институтов от пагубного влияния богатых и амбициозных людей – постоянный процесс, который продолжается в развитых странах десятилетиями, обретая все новые формы. Сегодня постсоветские государства делают лишь первые, робкие шаги на долгом пути, причем в Грузии деолигархизация из проблемы, нуждающейся в осмыслении и системном подходе, стремительно превращается в политический лозунг – и правящая и оппозиционные партии используют его как обертку для своих токсичных идей.
«Нацдвижение», «Лело» и «Стратегия Агмашенебели» поддержали требование организаторов акции 24 июня («Сирцхвилиа» и др.) об отставке Гарибашвили и идею создания правительства национального согласия, которое будет комплектоваться не из действующих политиков, а из специалистов в соответствующих областях. Председатель «Гирчи» Яго Хвичия отозвался об их действиях критически: «Отставку Ираклия Гарибашвили нельзя воспринимать всерьез, если ты веришь, что реальный правитель страны – совсем другой человек. Что касается второго требования – правительства национального единства, это тоже несерьезно, поскольку никто не знает, откуда исходит легитимация. Кто эти люди, кто выбирает их, от чьего имени они действуют, почему мы должны им доверять?» Председатель «Нацдвижения» Ника Мелия в свою очередь написал в Facebook, что «источником легитимации правительства национального согласия является консенсус, и его должны поддерживать общенациональное движение и оппозиция и [с его формированием] должен согласиться Иванишвили». Он добавил, что после того, как завершится процесс реформ, необходимых для получения статуса кандидата на вступление в ЕС, нужно будет провести новые выборы. А представитель правящей партии Ираклий Кадагишвили заявил: «Если ты соберешь митинг и произнесешь прочувственную речь, это не легитимизирует формирование правительства или его смещение».
Все дороги упираются в парламент. Там доминирует «Грузинская мечта», и, если Гарибашвили по какой-то причине подаст в отставку, никакой конституционный механизм не помешает парламентскому большинству избрать нового, приемлемого для него премьера, а до тех пор министры старого кабинета продолжат исполнять свои обязанности (Конституция Грузии ст. 56 п. 1). Исходя из этого, комментаторы рассматривают три основных сценария развития конфликта (если исключить маловероятный вариант формирования нового правительства вопреки воле парламента с попыткой антиконституционного переворота): 1) Стороны приходят к компромиссному соглашению, как сделали это в 2021 году при посредничестве председателя Европейского совета Шарля Мишеля; 2) Противники правящей партии вынуждают ее принять необходимые им решения, организуя массовые акции протеста, как в Армении в 2018-м году, когда Никола Пашиняна утвердил в должности премьер-министра старый, в основном враждебный ему состав парламента; 3) Оппозиция, как и в прежние годы, терпит неудачу, и сохраняется прежний порядок вещей с небольшими косметическими изменениями. В данный момент часть оппозиции ставит на уличные протесты, а лидеры «Мечты» раздумывают над контрмерами – они могут ответить симметрично и вывести на улицы своих сторонников, как сделали это 14 декабря 2019-го и 27 октября 2021-го (оба раза в целом успешно), либо проигнорировать акции оппонентов, рассчитывая, что они выдохнутся, как во второй половине 2019-го, после «гавриловской ночи». Но важнее другое: обе стороны постоянно пытаются выйти из кризиса (прежде всего, собственной идентичности и легитимности), спровоцировав новый, более острый; слабые и безответственные политики нередко поступают так, и не факт, что европейские партнеры, тщетно призывающие грузин к деполяризации, успеют их вовремя остановить.
Исчезнет ли фактор Иванишвили из грузинской политики, если его противники добьются всех своих целей (даже если рассмотреть тот экстремальный вариант, в рамках которого «националы» сумеют вызволить Михаила Саакашвили из тюрьмы, а затем привести его к власти)? Деньги останутся деньгами, связи останутся связями, и даже если Бидзина Иванишвили покинет Грузию или с ним случится что-то такое, что вынудит его сына Уту вступить в борьбу вместо него (этот вариант Иванишвили-старший обозначил еще в 2011-м), симпатизирующие ему СМИ, политики и деятели культуры продолжат работать, мобилизуя десятки тысяч граждан, которые непременно сочтут, что победа их избранников на парламентских выборах 2020 года украдена новыми/старыми узурпаторами.
Что смогут противопоставить этому новые власти кроме грубых и малоперспективных попыток прямого давления, вроде штурма ТВ «Имеди» в ноябре 2007-го или нелепого ареста телевизионных антенн в июне 2012-го? Разве что состряпанный на скорую руку антиолигархический закон – их оппоненты наверняка сочтут его несправедливым, репрессивным, то же самое наверняка будут говорить и о проекте, который вскоре подготовит «Грузинская мечта». Такие предположения будто бы нашептывают, что работу над законопроектом лучше доверить нейтральной комиссии, возглавляемой профессиональными юристами, с привлечением зарубежных консультантов. Но борьба вокруг создания формально независимого от ведущих партий правительства вскоре может дискредитировать подобные идеи.
Описывая разновидности олигархии, Аристотель указал на возрастающую степень влияния богатых и могущественных людей на содержание законов до того момента, когда они отбрасывают их (до античных крайностей дело в наши дни не доходит и демократический фасад сохраняется). Антиолигархический закон не должен восприниматься как продиктованный власть имущими (теми или иными – какая, в принципе, разница) и сиюминутной политической конъюнктурой, в противном случае общество не будет относиться к нему всерьез.
Перед деолигархизацией следует идентифицировать причины олигархизации. Можно совершить ошибку, предположив, что за ней стояли лишь злая воля и непомерные амбиции одного человека или объективно неизбежные проблемы в зазоре между демонтажем советских структур и созданием полноценного демократического государства. Одной из важных причин была и защитная реакция высших социальных групп, вызванная произволом предыдущего режима, – попытками фактического изъятия активов с помощью силовиков и «ночных нотариусов», превращением суда в придаток прокуратуры, грубым нарушением прав, пытками. Не исключено, что олигархическая система показалась им наилучшим щитом, позволяющим не только сохранить, но и расширить зону контроля (иногда комфорта). Самый богатый и влиятельный человек Грузии, по сути, гарантировал, что она будет работать хорошо, тогда как о развитой демократии они мало что знали и по большому счету не верили в нее. Сегодня этим люди нужны гарантии, что новые власти не станут их рэкетировать и эксцессы 2004-12 годов не повторятся. Не получив их, они будут изо всех сил (а они у них есть) сопротивляться масштабным политическим переменам.
На слово никто никому не поверит. Возможно, понадобятся дополнительные механизмы защиты прав собственников, особая система контроля силовых министерств, которая не позволит вновь превратить их в инструмент репрессий, и даже решения, препятствующие назначению бывших руководителей высшего и среднего звена на ключевые должности. В принятии все новых и новых паллиативных мер нет ничего хорошего, но в экстраординарной ситуации обойтись без них не удастся. Коль скоро они отражают сиюминутные интересы партий (к примеру, в договоренностях 2021 года о 43-процентном «барьере» и условиях проведения выборов), то могут послужить и долгосрочным интересам системообразующих социальных групп.
Компромиссные пакетные договоренности (8 марта 2020-го, 19 апреля 2021-го) на время смягчают противоречия, предотвращая опасную эскалацию, но в их рамках партии пытаются выдать выгодные им решения за уступки, требуя встречных шагов от визави. Не исключено, что «Грузинская мечта» использует в своих интересах тему досрочных выборов, которую ее противники раскручивали так долго (и тщетно), и превратит ее в основу новой тактики. Связанные с ней комментаторы уже начали делать первые осторожные намеки. Благодаря предыдущим соглашениям партий, 17-й пункт 196-й статьи Избирательного кодекса принял следующий вид: «В случае однократного или многократного проведения внеочередных выборов Парламента Грузии до 2024 года, соответствующие выборы проводятся, и Парламент формируется в порядке, установленном настоящей статьей. В 2024 году внеочередные выборы Парламента Грузии не проводятся». Упомянутый порядок описан во втором пункте той же статьи: «Парламент… состоит из 120 членов, избранных по пропорциональной системе, и 30 членов, избранных по мажоритарной системе». Правящей партии намного выгоднее провести досрочные выборы по этой переходной системе, чем по пропорциональной 26 октября 2024 года. Противники «Грузинской мечты», долгое время отождествлявшие назначение досрочных выборов с ее поражением, могут попасть в ловушку. Если инициативу упрячут в толщу пакетных договоренностей и обменяют на важные встречные уступки, у избирателей «Мечты» вряд ли возникнет ощущение ошеломляющего краха. Их оппоненты, раскрутившие тему, будут вынуждены, как в 2021-м, демонстрировать уверенность в победе, а европейские партнеры, скорее всего, ухватятся за возможность удержать процессы в демократическом русле. 18 июня один из лидеров Республиканской партии Давид Бердзенишвили написал в Facebook: «Обращаюсь к лидерам «Нацдвижения»! Объясните тем из ваших активистов, которые требуют незамедлительных внеочередных выборов, что без конституционных изменений выборы пройдут с 30-ю мажоритарными округами. А система 120/30 – огромная фора для властей, поскольку половина мажоритариев у нее в кармане с самого начала, и конкуренция будет лишь во второй половине [округов]». Если его услышат (пока поведение «тех активистов» осталось прежним), «националы» могут оказаться в парадоксальной ситуации, сопротивляясь решению, на которое указывали как на выход без малого два года. Нельзя сказать, что правящая партия считает сценарий досрочных выборов основным – значительная часть ее руководителей разделяет подход «Сидим до 2024-го и ослабляем оппозицию». Однако он рассматривается, над ним работают, и он, несомненно, всплывет на поверхность в ходе грядущего кризиса, сопутствующих переговоров и борьбы за драматургию переходного (до парламентских выборов) периода. Большинство участников процесса может принять его как компромиссный, так как попытка какой бы то ни было группы немедленно захватить всю полноту власти почти наверняка приведет к катастрофе гражданского противостояния.
Олигархия – дракон, которого очень трудно убить так, чтобы потом самому не превратиться в дракона. Важнее всего понять, почему происходит фатальная трансформация, поскольку методы отсечения огнедышащих голов второстепенны, давно отработаны и описаны в тематической литературе. Прячется ли в подсознании каждого грузина маленький внутренний олигарх, постоянно пытающийся овладеть неограниченной властью над тем, до чего может дотянуться? Разумеется, стране необходимы антиолигархические ограничения точно так же, как деполяризация и рекомендованные Еврокомиссией реформы. Но каждому стоит присмотреться и к «внутреннему олигарху», опирающемуся на потаенные желания, обиды и комплексы, чтобы выяснить, откуда он пришел, кто он и куда идет.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
