Весна требует любви, а не социологии, – цифры в мае лучше разбавлять лирикой или эпиграфами вроде «Дела в колхозе шли плохо. То есть не так чтобы очень плохо, можно было бы даже сказать – хорошо, но с каждым годом все хуже и хуже». Фраза Войновича универсальна, поэтому захватана донельзя, и ее стоит усилить цитатой из песни Высоцкого о состязании бегунов: «Нет особых новостей - все ровнехонько. Но зато накал страстей – о-хо-хо какой!» Именно это ощущение и сопутствует в последние годы обсуждению опросов. Лет десять назад рейтинги метались вверх и вниз, как возбужденные шимпанзе по пальмам (ученые лишь недавно поняли, что они высасывают алкоголь из их листьев). Теперь же они стоят как вкопанные, хотя в Грузии постоянно происходят события, которые вроде бы должны влиять на общественное мнение самым серьезным образом. Конечно, небольшие изменения есть, что-то там подрагивает, как стрелка тахометра, но в целом политические предпочтения респондентов стабильны. Может показаться, что население стало более «толстокожим» и подчиняет сиюминутные эмоции долгосрочным интересам, хотя не исключено, что все дело в деградации политической элиты, которая уныло и монотонно использует одни и те же устаревшие и малоэффективные технологии, работая с усложнившимся объектом управления.
В ходе мартовского опроса IRI респондентов спросили, за кого они проголосовали бы, если бы парламентские выборы состоялись в следующее воскресение. 31% выбрал «Грузинскую мечту», 16% – «Национальное движение», остальные партии не преодолели пятипроцентную планку. В июне прошлого года, перед муниципальными выборами, ГМ поддерживали 26%, а ЕНД – 14% (среди тех, кто собирался на избирательные участки, – 28% и 15%). У партии бывшего премьера Георгия Гахария тогда было 9% (и высокие по сравнению с другими партиями показатели второго выбора – 8 и 9 процентов); эти цифры уменьшились вдвое – 4% (и 4% второй выбор). 35% респондентов сказали, что ни при каких обстоятельствах не проголосуют за «Нацдвижение», 27% отвергли «Грузинскую мечту»; в июне прошлого года показатель составлял 30 и 24 процента соответственно. Правящую партию поддерживают 23% и симпатизируют ей больше, чем оппозиции 16% (в сумме – 39%), у ее противников набралось 20% + 14% = 34%. Незначительная разница показалась бы им вдохновляющей до парламентских выборов 2020 года, но с тех пор ситуация изменилась, и часть партий категорически отказалась от коалиции с «Нацдвижением». Данные NDI подтверждают общий расклад сил: в июле 2021 года у «Грузинской мечты» было 18%, в декабре – 24%, в феврале 2022-го – 26%, в марте – 22%. У «Нацдвижения», соответственно, 6%, 9%, 7%, 7%. У других партий (вместе взятых) – 6%, 8%, 7%, 6%. Можно поговорить о расширении электорального ядра под воздействием высокой предвыборной температуры и его последующем остывании, но особого смысла в этом нет – баланс в целом неизменен, а колебания слишком незначительны для радикальных выводов. Хотя, углубившись, можно обнаружить, что «дела в колхозе» все же идут как-то странно.
Июньский опрос IRI 2021 года: положительное отношение к премьер-министру Ираклию Гарибашвили – 40%, отрицательное – 54%. Мартовский опрос IRI 2022 года: положительное отношение к Гарибашвили – 47%, отрицательное – 48%. Он «подрос», несмотря на беспорядки 5 июля 2021-го, на тысячи гневных, уничижительных комментариев оппонентов и на реакцию в связи российским вторжением в Украину. Она, судя по последнему опросу NDI, не понравилась многим респондентам – у премьера 37% негативных оценок при 46% позитивных, тогда как у президента Зурабишвили – 18% и 63% соответственно. При этом 53% респондентов считает помощь, которую Грузия оказывает Украине, достаточной (вполне или отчасти), 44% – недостаточной. Сами украинцы, судя по опросу, проведенному IRI c 30.03 по 02.04 в Украине, высоко оценивают вклад Грузии: она на четвертой позиции в списке стран и международных организаций, оказавших наибольшую, по мнению респондентов, поддержку: Польша – 67%, Великобритания – 56%, США – 54%, Грузия – 17%, Канада – 8%, Румыния и Франция по 7%, Литва – 4%, НАТО – 3%, Чехия, Молдова, Китай, ЕС по 2%, Турция и Германия по 1%.
Может показаться, что Гарибашвили продвинулся благодаря тому, что в ранге премьера участвует в открытии различных объектов и часто «присоединяется» к позитивным информационным поводам, впрочем, в июне 2021-го он занимался этим уже три месяца. В рассматриваемый период один из самых непопулярных представителей «Мечты» Ираклий Кобахидзе тоже улучшил свои показатели – в июне 2021-го у него было 30% положительных отзывов и 62% отрицательных, стало – 38% и 56% (в его случае формы общения с аудиторией изменились еще меньше). Оба фигуранта заняты прежде всего консолидацией традиционного электората «Грузинской мечты», и у них будто бы отключена опция «нравиться всем»– это скорее прерогатива мэра Тбилиси Кахи Каладзе, показатели которого после выборов предсказуемо заскользили вниз: в июне прошлого года – 58% благоприятных отзывов и 37% отрицательных, а в марте нынешнего – 53% и 43%. С его основными конкурентами в борьбе за пост мэра произошло то же самое. У председателя «Нацдвижения» Ники Мелия было 39% и 54%, а стало 37% и 58%, а Георгий Гахария буквально рухнул с 56% и 39% до 40% и 55% – подобную разницу можно объяснить разве что сильным разочарованием. На таком фоне впечатляюще выглядит взлет Анны Долидзе – в июне 2021-го у нее 34% положительных отзывов и 46% отрицательных, а в марте 2022-го - 44% положительных и 35% отрицательных. Вероятно, это произошло потому, что она сохранила равноудаленность от двух ведущих партий и, несмотря на фатальную нехватку ресурсов, попыталась выработать позитивную программу. На руку ей играет и настрой 60% респондентов IRI, желающих увидеть на выборах новые политические объединения (30% этого не хотят).
Revenons à nos moutons, или вернемся к нашим баранам – позиции Гарибашвили в течение года часто казались комментаторам очень плохими, порой безнадежными, но он, как и Кобахидзе, продвинулся в рейтинге. Тут можно вспомнить историю бывшего главы МВД Георгия Гахария – после жесткого разгона акции 20 июня 2019 года (т. н. ночь Гаврилова) о нем обычно писали, как о политическом трупе, в июле 2019-го 46% респондентов NDI поддерживали требование его отставки (39% не поддерживали). Но затем в общественном мнении произошли изменения, которые позволили Бидзине Иванишвили выдвинуть Гахария на пост премьер-министра, а чуть позже, после начала пандемии, опросы зафиксировали, что он стал самым популярным политиком Грузии. Оба случая показывают, что даже тяжелейшие ошибки не наносят вреда автоматически, сами по себе и, если оппозиция не использует их должным образом, со временем парадоксально превращаются в ресурс правящей партии.
Есть важный структурный нюанс. В годы правления «Нацдвижения» машина госпропаганды управлялась централизованно – оппозиция тогда постоянно высмеивала лояльные властям телеканалы, которые рассказывали об одних и тех же событиях практически одними и теми же словами, причем сюжеты часто следовали друг за другом в одинаковом порядке. Зоны влияния отдельных лидеров в таких СМИ были обозначены не так четко, как в других сферах. Ближе к выборам 2012 года внутренние конфликты в партии сделали разработку эффективных стратегий если не невозможной, то очень сложной. В 2013-16 гг. после ареста Вано Мерабишвили, отъезда Михаила Саакашвили и некоторых его соратников за рубеж началась постепенная консолидация рычагов управления в руках Гиги Бокерия и близких к нему политиков, позже составивших ядро «Европейской Грузии». Саакашвили пытался руководить партией дистанционно из Украины – главной проблемой для него был недостаток объективной информации о внутренних процессах в ней и ситуации в стране. Ему удалось сохранить контроль над «Нацдвижением» в ходе острого конфликта на рубеже 2016-17 годов, и Бокерия сотоварищи пришлось уйти, но с тех пор многие «националы» и, возможно, сам Саакашвили стали опасаться, что новый сильный лидер, сплотив партию, превратит ее главную фигуру в лучшем случае в «свадебного генерала» (такие подозрения в связи с действиями нового председателя ЕНД Ники Мелия озвучивали неоднократно, и «Грузинская мечта» использовала их в своих интересах). Начался противоположный предшествующему процесс фрагментации. В руководящем звене возникло несколько относительно влиятельных групп, и Саакашвили пытался работать с каждой из них одновременно, притом что в тюрьме у него стало еще меньше возможностей для эффективного управления, чем в Украине. Судя по комментариям его соратников, в последние месяцы он ограничивался общими пожеланиями; более конкретные, детальные указания исходили уже от них самих. Это, как правило, вносило путаницу и разнобой в действия партийного актива и децентрализованной в отличие от 2004-12 годов пропагандистской машины. Конкуренция между разными группами внутри этой общности, по сути, выродилась в борьбу за привлечение внимания, ее основным средством стал громкий крик как в переносном, так и в прямом смысле, а его для ведения осмысленной политической борьбы недостаточно.
История, если и согласится терпеть сослагательное наклонение, то вряд ли ответит, раскололось бы «Нацдвижение» или нет, если бы Вано Мерабишвили не отправился в 2013-м в тюрьму и сохранил бы пост генсека партии. Он никогда не фонтанировал креативными идеями, но умел хорошо организовывать работу. Он был плохим актером и ритором и оставался на заднем плане, нуждаясь в таком фронтмене как Саакашвили, который, в свою очередь, нуждался в людях, похожих на Мерабишвили, поскольку не любил и не умел вникать в рутину управленческих процессов. Однако из того, что Мерабишвили чувствовал себя неуютно на авансцене, не следует, что у него не было своей игры, – он вел ее и в 2012-м, в том числе и против братьев Ахалая, и ничего хорошего партии она не принесла. И вовсе не факт, что Мерабишвили ограничил бы амбиции будущих «еврогрузин», если бы остался на свободе. Впрочем, 10 лет назад Бидзина Иванишвили постоянно стремился усилить подозрения Саакашвили по отношению к Мерабишвили, как бы невзначай похваливал бывшего главу МВД и делал намеки на сотрудничество. Возможно, он видел в нем более серьезную опору для «Нацдвижения», чем в будущих лидерах «Европейской Грузии». Они справедливо критиковали Саакашвили за неправильное предвыборное поведение в 2016-м, но в то же время развязали внутрипартийный конфликт, увенчавшийся расколом, после которого «Нацдвижение» стало хуже управляться: тактика вытесняла стратегию, а рефлекторные реакции – тактику. Мерабишвили необязательно предотвратил бы все это, но «в сослагательном наклонении» у партии, вероятно, появились бы и иные варианты.
Сегодня мало кто помнит темы «Мерседес Гамсахурдия» или «Зоопарк Гамсахурдия», но перед свержением первого президента они нанесли его имиджу заметный урон. Разговоры о виллах чиновников перед «Революцией роз» помогли усилить антиправительственные настроения. Перед выборами 2012 года тема издевательств над заключенными нанесла «Нацдвижению» рану, которая вряд ли будет исцелена. Это очень разные сюжеты, но каждый из них оппозиция использовала на все 100, если не на 300 процентов, благодаря предварительной подготовке и психологической подводке. Что самое главное – они были встроены в драматургию кампании и не воспринимались планировщиками, как ее единственный инструмент, скорее, как чеховское ружье, готовое выстрелить в нужный момент. В последние же годы противники правительства немедленно тащат компрометирующий материал в эфир (иначе это сделают «смежники»), стремятся привлечь внимание с помощью максимально радикальных оценок и требований (иначе это сделают «смежники») и в ходе риторической эскалации быстро пересекают грань, за которой пресытившаяся негативом аудитория начинает отталкивать сюжет. Поводы, появляющиеся из-за ошибок властей (а иногда и вброшенные ими), обычно не осмысливаются и практически не обрабатываются. Когда перед выборами 2021-го вспыхнул скандал с прослушкой священнослужителей, лишь несколько влиятельных «националов» говорили в ближнем кругу, что не стоит уводить предвыборную кампанию в эту сторону, так как реакция патриархии может сыграть на руку «Грузинской мечте» (что, собственно, и произошло).
В начале российско-украинской войны Ираклий Гарибашвили сделал несколько грубых, бестактных и откровенно глупых заявлений. Его противники в очередной раз устроили фестиваль «Кто лучше плюнет в премьера», перекрикивая друг друга и будто бы состязаясь в воинственности комментариев. Этот шум не подводил целевые группы к каким-то поступкам, как обычно бывает, когда кампания продумана, и их внимание вскоре начало рассеиваться, а затем стало ясно, что власти воспользовались турбулентностью, чтобы утвердить в умах лоялистов и нейтралов крайне выгодную для себя биполярную модель «партия мира против партии войны», и радикализм оппонентов помог ей в этом. А записи телефонных разговоров между (предположительно) Иванишвили и Евтушенковым оппозиционные политики просто вывалили перед аудиторией, как песок из самосвала, с возгласами вроде «Уходи, русский олигарх!», притом что следовало копнуть лишь на полметра глубже, чтобы закатать имидж основателя «Грузинской мечты» в асфальт. Здесь можно обнаружить и лень, и отсутствие мотивации (по сравнению с тем же 2003-м годом), и некомпетентность, опирающуюся на богатый, но относящийся к совершенно иным условиям опыт.
20 апреля Михаил Саакашвили заявил в зале суда, что чувствует себя плохо, и с этого момента его семья и партия вновь обратились к теме его здоровья, перевода на лечение за границу или в многопрофильную клинику и/или освобождения. Ранее он обещал, что огласит план борьбы за назначение внеочередных выборов. Но сегодня эта тема отодвинута на задний план, и «националы» говорят прежде всего о его физическом и психологическом состоянии. Такая тактика может показаться спорной, поскольку лидеры ЕНД ранее высказывались в том духе, что лозунг освобождения Саакашвили не стоит делать «локомотивом», так как он не привлекает другие оппозиционные группы, но лишь аккуратно прицепленным «вагоном». «Если вы говорите соседу, что твоя и наша главная идея – «Свободу Мише», так не получится», – сказал председатель «Нацдвижения» Ника Мелия одной из сторонниц еще три месяца назад.
Вот два соответствующих показателя из опроса IRI: требование оппозиции о проведении внеочередных выборов полностью или частично поддержали 49% респондентов, 36% – не поддержали, еще 10% посчитали, что они не имеют смысла / ничего не изменят. Хорошее отношение к Саакашвили выразили 31% опрошенных, плохое – 60%. Акцент тем не менее был перенесен на его физическое и психологическое состояние, что вряд ли улучшает его политические перспективы – нельзя постоянно говорить, что человек очень болен, передвигается с трудом и параллельно утверждать, что он готов возглавить страну. Есть и другие усугубляющие обстоятельства: одним избирателям претит мысль о каких-либо привилегиях для Саакашвили, которые недоступны остальным заключенным, другие вспоминают ужасающие порядки в тюрьмах в годы его правления и т. д. Но, с другой стороны, в данном случае Саакашвили – сам и с помощью родственников – в большей степени контролирует ход кампании, и она зависит в первую очередь от него самого. А в русле альтернативного сценария ему, как в 2021 году (хоть в его начале, хоть в конце), вновь пришлось бы опереться на конкурирующие группы и торговаться с потенциальными союзниками (некоторым из них при нынешних рейтингах и избирательном законодательстве внеочередные выборы вообще ни к чему), имея в сотни раз меньше рычагов воздействия на них, чем Иванишвили, – т. е. по сути, вести машину с неисправным рулевым приводом и вдобавок с завязанными глазами, поскольку в тюрьме нельзя получить и обработать необходимый для управления масштабными кампаниями объем информации. Таким образом, кажущийся неправильным выбор в пользу медицинских аспектов, может (п)оказаться вынужденным и даже единственным реалистичным после разочарований 2021-го, когда «Нацдвижение» дважды попыталось, но не сумело «прорвать фронт». При нынешнем горизонте планирования и уровне (дез)организации оно вряд ли сумеет сделать это, даже если Ираклий Гарибашвили бросится пожирать младенцев, завернувшись в российский флаг. Факт налицо – позиции премьера (как и председателя «Мечты» Ираклия Кобахидзе) улучшились в период, когда это казалось немыслимым, то же самое ранее произошло с рейтингом Георгия Гахария. Такие тенденции позволяют правящей партии чувствовать себя безнаказанной.
Время идет, а социологи раз за разом фиксируют одну и ту же картину. Кто-то, возможно, захочет поспорить о том, чем отличаются показатели NDI февраля 2021-го (ГМ – 23%, ЕНД – 7%, остальные – 7%) от показателей марта 2022-го (ГМ – 22%, ЕНД – 7%, остальные – 6%), но большинство, вероятно, признает, что за последние годы, несмотря на каскад событий, взгляды и приоритеты избирателей изменились мало, и при сохранении нынешних тенденций к парламентским выборам 2024 года страна подойдет примерно в таком же состоянии. Значительная часть противников «Грузинской мечты» просто ждет, что некий невиданный доселе скандал уничтожит до основания ее репутацию, что с ней расправятся некие высшие (гео)политические силы или разъяренный народ. Психологические предпосылки очевидны, но квазирелигиозное, далекое от политики ожидание чуда подчеркивает бессилие субъекта, жаждущего быстрой и окончательной развязки.
Критикуя позицию правительства по Украине, «националы» уделили непропорционально большое внимание реакции извне, позиции своих украинских и западных единомышленников и, возможно, заступили за грань, за которой зарубежные комментарии или рассуждения о гипотетических санкциях против Иванишвили начинают раздражать среднестатистического избирателя-националиста. Были и другие ошибки – прежде всего, недостаточно активное противодействие продвижению модели «партия мира против партии войны», привлекающей обывателей своей простотой. Сбалансировать политику, в том числе и информационную, не так сложно, однако момент, когда противникам «Грузинской мечты» следовало ковать горячее железо, упущен – стереотипы, определяющие отношение общества к украинской теме, уже сформировались и начали застывать.
У Льва Троцкого было много преступных и безумных идей, но однажды он попал в яблочко: «Политическое одряхление выражается в утрате способности привлекать под свое знамя молодежь» (там еще было зловещее продолжение: «Повально сходящие со сцены партии буржуазной демократии вынуждены уступать молодежь либо [коммунистической] революции, либо фашизму»). Современные грузинские лидеры и близкие к ним комментаторы денно и нощно стенают – «Где молодежь? Почему она пассивна?», не предлагая молодым людям никакой позитивной программы, помимо мести, к которой те не хотят иметь никакого отношения, и феодальных, по сути, привилегий в обмен на соучастие в садистском подавлении сопротивления и ограблении слабых социальных групп. В рамках доминирующей ныне парадигмы оппозиция едва ли победит «Грузинскую мечту», поскольку та сохраняет волю к жизни, внушительные по местным меркам ресурсы и не бог весть какой, но все же более обширный, чем у оппонентов, политический и информационный арсенал. Объективно она слаба и дискредитирована, но ее противники хуже организованы и, попросту говоря, менее системны.
Когда респондентов IRI попросили рассказать о главных проблемах, стоящих перед страной, 40% назвали безработицу (второй ответ – 59%; здесь и далее он в скобках), 18% (45%) – высокую стоимость жизни и цены, 8% (16%) – внешние конфликты/войну, 8% (20%) – бедность. Перечисляя вызовы, стоящие непосредственно перед их семьями, они упоминали стоимость жизни и цены 25% (47%), безработицу – 25% (35%), бедность – 7% (18%), здравоохранение – 6% (11%) и т. д. Сопоставив эти пункты с повесткой дня лидеров партий, подконтрольных им СМИ и инфлюэнсеров в соцсетях, мы увидим, что у них совершенно иные приоритеты, втиснутые к тому же в жанр «комментарии комментариев комментариев». Но когда избиратели смотрят на них, как на навозных мух, они удивляются, бормочут что-то о неадекватности народа и социологов и пеняют на зеркало, не замечая иной кривизны.
Самые очевидные выводы почему-то делают не грузинские политики и эксперты, а иностранные дипломаты. «Не время сражаться и бороться друг с другом. Сейчас всем следует объединиться, прекратив взаимные нападки. Это будет важным посланием не только для народа Грузии, но и для России, которая всегда пытается расчленить, разделить эту страну, внести смятение. Единство грузинского народа, разумеется, помешает ей в этом. Так что позиция США, наше послание заключается в том, чтобы они объединились и принялись совместно работать над наиболее важными для грузинского народа вопросами. Именно на это должна тратиться энергия сегодня», – заявила на днях посол США в Грузии Келли Дегнан. Но глагол «объединиться» обычно вызывает у грузинских политиков кривую усмешку, поскольку они питаются раздорами, словно стервятники падалью, и, судя по результатам опросов, измученный и (возможно, излишне) терпеливый народ Грузии прекрасно понимает это.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
