Хорошо известна фраза, которую приписывают то Карамзину, то Салтыкову-Щедрину, то еще кому-то, хотя документальных подтверждений ни в одном случае нет: «Разбудите меня лет через сто и спросите, что сейчас делается в России. И я отвечу – пьют и воруют». Аналогично этому на днях довелось услышать такую: и через энное количество лет про Абхазию можно будет сказать, что здесь свергают президентов и выбирают новых на внеочередных выборах.
Понятно, что не только в Абхазии возникали и возникают подобные периоды политической турбулентности. Но так или иначе протестный митинг 4 ноября на площади перед зданием Абхаздрамтеатра в Сухуме, которому всего в сотне метров, у комплекса правительственных зданий, противостоял живой щит из сторонников власти и правоохранителей, вызвал в обществе ощущение дежавю, минимум четырех-пятикратное за последние восемь лет. За этим последовала бурная дискуссия о том, как же нам выбраться из этой проклятой колеи, в которую занесла нелегкая борьбы за власть…
Как известно, очень многие государства постсоветского пространства раскидало по крайностям: это или авторитарные режимы, порой похожие на монархию, или страны, где борьба за власть то и дело выплескивается на улицы, выходит за рамки конституционного поля. К сожалению, явное меньшинство постсоветских стран можно отнести к «золотой середине», где все минувшие три десятилетия не раз происходила смена власти, причем исключительно в цивилизованной форме, по результатам всенародных демократических выборов.
В Абхазии, кстати, тоже можно сказать, что все президенты приходили к власти после избрания на всенародных выборах, причем трижды – в 2005, 2014 и 2020 годах. Поначалу, помнится, это становилось предметом гордости для представителей нашего гражданского общества на международных площадках. Но… Если бы не одно большое «но». Очень часто все это было сопряжено с общественно-политическими катаклизмами, а в последние годы – с упомянутыми походами «разгневанных мужчин» по маршруту «здание Абхаздрамтеатра – президентский дворец», два из которых завершались штурмами и захватами последнего, что и служило прологом к внеочередным президентским выборам. И этой «гибридной формой» смены власти в абхазском обществе, конечно, уже стыдятся и ломают голову над тем, как избавиться от нее в будущем.
Увы, складывается ощущение, что и при этих «мозговых штурмах» немалое число участников продолжает оставаться пленниками явления, которое одна пользовательница в абхазском сегменте «Фейсбука» остроумно назвала игрой в «ваши»-«наши». Подразумевается тут не принадлежность к сторонникам одного из двух основных политических лагерей в Абхазии, а то, что при этом, к сожалению, демонстрируются двойные стандарты мышления и то, что называется «здесь помню, здесь не помню».
Когда в начале прошлого года один политический лагерь в Абхазии отомстил другому за события 2014-го, которые развивались примерно в той же последовательности (захват здания, добровольно-принудительная отставка прежнего президента, выборы нового), я, как и многие в обществе, попытался увидеть здесь какой-то позитив в том, что теперь счет сравнялся, став 1:1, и политикам можно сказать друг другу: «Ну, все, давайте теперь бороться за власть исключительно в конституционном поле».
Но любопытно, что не у всех была такая же точка отсчета. Когда в марте этого года общественная организация «Аидгылара» во главе с Каном Кварчия выступила с предложением объявить в стране «политическую амнистию» и начать все с чистого листа, в ее заявлении было упомянуто о насильственных действиях по приходу к власти как в 2014, 2020, так и в 2004 году. Очевидно, имелось в виду то, что в ноябре 2004-го впервые произошел захват протестующими комплекса правительственных зданий (сами протестующие называли его разблокированием), но многие не согласились с этим, отмечая, что события 2004-го происходили в другом контексте и потому к переворотам их отнести нельзя.
Что ж, нелишне, думается, будет коротко напомнить о той цепи событий, которую можно назвать летописью силовых действий в борьбе за власть в послевоенной Абхазии. Политический раскол 2004-го оказался самым глубоким, разделившим практически все абхазское общества на два враждующих лагеря. Много недель тянулись споры о том, победил ли представитель тогдашней оппозиции Сергей Багапш на президентских выборах 3 октября в первом туре, или он должен участвовать вместе с Раулем Хаджимба во втором. Упорство в этих спорах зашкаливало и привело, в частности, к совершенно безумному ночному штурму здания Верховного суда Абхазии сторонниками Хаджимба, после которого судью заставили на телекамеру зачитать решение, прямо противоположное тому, что в реальности было вынесено. (Впоследствии, разумеется, он обо всем этом во всеуслышание рассказал.) Тот штурм, о котором в Абхазии по понятным причинам стараются не вспоминать, а также то, что сторонников Багапша, которые работали в комплексе правительственных зданий, перестали туда пускать и побудили «багапшистов» двинуться двумя колоннами с площади Свободы для «разблокирования» этих зданий…
В дальнейшем, как известно, был найден спасительный компромисс, согласно которому Багапш баллотировался в президенты, а Хаджимба в вице-президенты, и в начале 2005-го непримиримые доселе политические оппоненты пришли к власти одним тандемом. Впрочем, спустя время они вновь стали политическими соперниками.
В течение девяти лет внутриполитическая борьба в Абхазии развивалась хоть и нервно, с многочисленными конфликтными ситуациями, зашкаливающей полемикой в СМИ, но все же не выходила за рамки конституционного поля. Но 27 мая 2014-го оппоненты третьего президента Абхазии Александра Анкваба, сумев собрать против него в Координационном совете политических партий и общественных организаций практически все силы, кроме партии «Амцахара», а на площади перед Абхаздрамтеатром, по оценкам нейтральных наблюдателей, около двух тысяч протестующих, взяли штурмом президентский дворец. После этого укрывшийся на российской военной базе в Бамборе Александр Анкваб был вынужден подать в отставку, а в августе победу на внеочередных президентских выборах одержал Хаджимба. При этом многие неполитизированные избиратели признавались тогда в частных беседах: «Я голосовал за него, чтобы побыстрее эта вся выборная нервотрепка закончилась; ну, ясно же, что они власть не отдадут».
Вот это «чтобы все закончилось» становилось в дальнейшем в электорате преобладающим настроением. Большинство избирателей все больше относилось к борьбе политических элит за обладание ресурсами (а именно так чаще всего характеризуют борьбу за власть в республике, не видя идеологических различий между ними), как к чему-то чуждому им самим. В этом плане весьма примечателен пример референдума лета 2016 года. «Амцахаровцы» и их соратники, отойдя от шока 2014-го и не уставая повторять, что не собираются подражать «госпереворотчикам» и действовать силой, инициировали референдум по досрочному сложению президентских полномочий Раулем Хаджимба. Избиратели, абсолютно не одобрявшие действия сторонников Хаджимба в мае 2014-го, тем не менее считали: зачем это нетерпение, давайте уже дождемся очередных выборов, не будем заваривать лишний раз эту кашу. В итоге референдум провалился, причем сами же инициаторы в силу разных политических движений и обстоятельств призвали бойкотировать его.
Да, подражать своим политическим противникам они не хотели, а потому наиболее радикальные из них пошли в том году в июле на штурм не президентского дворца, а здания МВД, тогдашний глава которого запретил подчиненным участвовать в упомянутом референдуме, после чего было выдвинуто требование его отставки. Штурм оказался неудачным.
Но к зиме тогдашние оппозиционеры созрели и до подражания – и 15 декабря 2016-го, несмотря на лютый для Абхазии холод, собрали многочисленный митинг на площади у Абхаздрамтеатра с требованием отставки президента Хаджимба. Но последний обеспечил создание «живого щита» из своих сторонников у президентского дворца. Штурма дворца тогда не последовало, хотя желающие его предпринять, похоже, среди протестующих были. Но было заключено соглашение о включении в состав правительства ряда представителей оппозиции, на том и разошлись.
В дальнейшем были еще митинги политических противников Хаджимба в непосредственной близости от президентского дворца. В новогодние дни 2018-го - из-за помилования грузинского террориста Георгия Лукава, осужденного в Абхазии на десять лет, в мае 2019-го – из-за отказа переносить президентские выборы на более поздний срок, до выздоровления отравленного, как заявляли его сторонники, основного претендента на президентский пост от оппозиции Аслана Бжания. И каждый раз тогдашним руководством страны предпринимались серьезные меры по охране комплекса правительственных зданий, вплоть до привлечения так называемых космонавтов – сотрудников спецназа. Устанавливались и металлические ограждения…
Вот почему, когда за сутки до протестной акции 4 ноября 2021 года действующая власть установила ограждения в два ряда у комплекса правительственных зданий, а в соцсетях появились пафосные комментарии на тему о том, что плоха та власть, которая отгораживается вот так от своего народа, невольно вспомнилась приведенная выше крылатая фраза «здесь помню, здесь не помню». И вообще отношения власти и оппозиции – это улица с двусторонним движением. А нынешние власти, конечно, учли отрицательный опыт Рауля Хаджимба, который в январе 2020 года то ли не ожидал похода на президентский дворец «штурмовой группы» во главе с Ахрой Авидзба, но ли не смог организовать защиту дворца после увольнения, как кое-кто говорит, министра внутренних дел Гарри Аршба… Единственное отличие нынешних ограждений от прежних – технологическое (металлические клинья, вбитые в асфальт, электросварка). То, что сейчас у комплекса на несколько дней была воздвигнута настоящая металлическая крепость.
Сейчас, по мнению аналитиков, в политической борьбе в Абхазии наступает фаза парламентских выборов, которые должны пройти будущей весной и обещают быть весьма конкурентными и жесткими. Конечно, только глядя через ярко-розовые очки, можно предполагать, что они пройдут совершенно без эксцессов. Но это, по крайней мере, вполне законная, предусмотренная Конституцией форма борьбы.
При этом нельзя гарантировать, что в будущем никому из политиков не захочется вновь поиграть в абхазский вариант игры «Царь горы». Честно говоря, не очень верится во всякие соглашения, основанные на призывах «Ребята, давайте жить дружно». Гораздо больше надежды на то, что приходит постепенное понимание: наш ученый народ уже гораздо труднее собрать на политические митинги с «критической массой». Поэтому очень хочется верить, что в обозримом будущем вернется-таки к потерявшим власть политикам способность терпеливо ждать очередных выборов и делать ставку только на них.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
