Генпрокуратура Южной Осетий возбудила уголовные дела в отношении экс-главы аппарата правительства Олега Гаглоева, а также начальника управления бухгалтерского учета и отчетности аппарата Ланды Абаевой. Они обвиняются в нецелевом расходовании бюджетных средств в размере 4 830 094 рублей. В сообщении ведомства говорится, что до настоящего времени Гаглоев на вызовы следователя не явился, в связи с чем был объявлен в розыск. «Эху Кавказа» удалось связаться с Олегом Гаглоевым, который в настоящее время находится в России, и спросить, что он думает о выдвинутых обвинениях.
– Олег, в чем вас обвиняют?
Следствие поскребло по сусекам и за три года набрало вот эти четыре с половиной миллиона
– Меня обвиняют в нецелевом расходовании бюджетных средств на сумму, приблизительно, четыре с половиной миллиона рублей. При этом расходование не единовременное, оно набралось за три года – с 2018 по 2020 год. Иными словами, следствие поскребло по сусекам и за три года набрало вот эти четыре с половиной миллиона.
– Что это за сумма? Из каких трат она состоит?
– Не знаю, что конкретно, потому что в постановлении о возбуждении уголовного дела об этом ничего не сказано и материалы нам не показывают. Но, в любом случае, это деньги, которые у нас были на канцтовары, обеспечение деятельности правительства, функционирование здания правительства. Да, в конце года у нас бывали экономии, но не было такого случая, чтобы мы использовали их не по тем назначениям, которые предусмотрены бюджетом.
– Вы на своей странице в Facebook писали, что там также «сидят» траты на прием российских делегаций?
– В бюджете любого ведомства, будь то российское, югоосетинское или казахстанское, предусмотрены деньги на прием и сопровождение гостей, т.е. на протокольные мероприятия руководства. Не знаю, почему Счетной палате РЮО это не понравилось, потому что на официальных приемах та же сметана, те же сосиски вполне могут быть.
– У нас на балансе не было здания или коттеджа, в котором могли бы жить наши гости. Здание было у аппарата президента, и так сложилось, что если гости приехали к правительству, то деньги тратит на их прием правительство, а если к президенту, – то администрация президента. Но при этом, для вашего понимания, деньги мизерные – пятьсот рублей на человека. Это копейки, и следствию считать их, сидя с калькулятором, просто смешно.
– Из чего состоит бюджет аппарата правительства?
Не может быть такого, что инкриминируемый платеж совершался частями на протяжении трех лет, потому что у каждого платежа свое направление, свой умысел. У нас в аппарате правительства никогда не было таких крупных платежей просто потому, что бюджет мизерный
– Это не секрет, данные опубликованы. Это около 73-х миллионов, из которых 38 – это программа по привлечению квалифицированных кадров из России: врачей, тренера по плаванию и т.д. Из оставшихся 34-х миллионов где-то 22-24 миллиона – это фонд оплаты труда, остается 9-12 миллионов, которые тратятся на командировочные расходы, прием гостей, содержание и уборку здания, канцтовары и т.д. То есть это суммы небольшие.
При этом по ст. 285 УК деяние считается преступным, если совершен единовременный платеж от полутора миллионов рублей и выше. Не может быть такого, что инкриминируемый платеж совершался частями на протяжении трех лет, потому что у каждого платежа свое направление, свой умысел и так далее. У нас в аппарате правительства никогда не было таких крупных платежей просто потому, что бюджет мизерный.
– Вы пишете на своей странице в Facebook, что вас проверяли российские комиссии.
– Счетная палата России приезжает раз в два-три года. Во время последнего приезда, в конце 2019 года, объектом проверки был также аппарат правительства, и ни одного замечания у них к нам не было – не просто существенного замечания, а вообще ни одного замечания. Теперь получается, что, спустя год, в том числе и по тому периоду, который проверила Счетная палата России, вдруг возникают вопросы у наших правоохранительных органов.
– И все-таки за что вас? В чем дело?
– Я сам, честно говоря, не знаю. Самому интересно, в чем заключается корень зла, чем я так не угодил руководству Южной Осетии? В первую очередь им…
– Нет версий?
– Ну, не знаю, не знаю
– Ну хотя бы какая формальная причина увольнения?
Все забирать я не стал, снял со стены картину и награды и взял только сугубо личные вещи. Офицер госбезопасности досконально проверил, что я выношу
– Утром 30 декабря 2020 года, когда меня увольняли, у меня состоялся разговор с в ту пору исполняющим обязанности председателя правительства Бекоевым. Он мне сказал, что мы с ним не сработались. Я ответил: «Никаких проблем». Я действительно всегда считал и считаю, что председатель правительства волен выбирать, с каким руководителем аппарата ему работать. Единственное, о чем я спросил, кому передать дела и с какого числа я считаюсь уволенным. Я вернулся к себе в кабинет и начал потихоньку собирать документы. Ближе к обеду подошел офицер КГБ, курирующий наше ведомство, и сказал мне, что я должен быстрее собирать вещи и быстрее покинуть здание. Он предупредил, что будет проверять все документы и все, что я буду выносить. Я проработал в аппарате правительства более семи лет, и, сами понимаете, какие-то личные вещи у меня там накопились. Все забирать я не стал, снял со стены картину и награды и взял только сугубо личные вещи. Офицер госбезопасности досконально проверил, что я выношу.
– Всех так провожают?
– Все, кому я рассказывал, были в шоке и говорили, что такого никогда не было.
– Есть такое мнение в Цхинвале, что вас уволили по распоряжению президента после того, как заметили на Театральной площади на пикете родственников Инала Джабиева.
– Не знаю. Я прогуливался по площади, а с матерью Джабиева мы столкнулись в парке. Это было, но, честно говоря, наблюдатели немного ошиблись. Целенаправленно я не ходил к пикетчикам по единственной причине – все второе полугодие я провел с гипсом на ноге, отчего был скован в движениях.
– Как вы узнали, что против вас возбуждено уголовное дело?
– Это было 16 сентября в четверг. Все лето я провел в республике, никуда не уезжал. А тут вдруг на второй день по приезде в Москву мне позвонил следователь. Причем он звонил не на югоосетинский номер, а на российский, то есть знал, где я нахожусь. Он позвонил мне в 17 часов и сообщил об уголовном деле. Я объяснил ему, что нахожусь в Москве. Он с пониманием отнесся, вроде никаких вопросов не было, но потом буквально через пару часов мне из Цхинвала скинули фотографию повестки, из которой следовало, что он приглашает меня на допрос в Генеральную прокуратуру к 17:30 того же дня. Я на следующий день позвонил ему и спросил, как же так, дорогой? Он ответил, что это формальность. Я спросил, когда я могу к нему подойти, учитывая, что была уже пятница, впереди суббота, воскресенье, а с понедельника начинаются праздничные дни. Он мне ответил, что и сам с понедельника уходит в отпуск, кто будет заниматься моим делом, он не в курсе, но, как узнает, сообщит, но так и не сообщил.
– По сути, следователь вас подставил. Формально вы не явились на допрос, значит, вас можно объявлять в розыск.
Мера пресечения для меня важна, поскольку я практикующий юрист, я участвую в судебных процессах, я не могу подвести своих клиентов и не явиться в суд. Мне на это ответили, что вопрос на контроле президента и, соответственно, решать будет он
– Может быть, и так, но мне сложно обвинять исполнителей. Они всего лишь люди подневольные в какой-то мере. Я уже был по дороге домой, прилетел во Владикавказ. Там я узнал, что дело возбудили также против главного бухгалтера аппарата правительства Ланды Абаевой и избрали для нее меру пресечения в виде подписки о невыезде. Я начал выяснять, насколько обязательно применение такой меры пресечения, учитывая, что никуда не собираюсь выезжать дальше России. Мера пресечения для меня важна, поскольку я практикующий юрист, я участвую в судебных процессах, я не могу подвести своих клиентов и не явиться в суд. Поэтому для меня было важно узнать, насколько принципиально для следствия избрание меры пресечения. Мне на это ответили, что вопрос на контроле президента и, соответственно, решать будет он. И тогда, скажем так, мне многое стало ясно.
– Итак, все-таки что не так? За что вас преследуют?
– Для меня самого это загадка.
– И никаких версий?
– Абсолютно. Я не занимаюсь политикой. Я занимаюсь частной практикой и юридической наукой. Я аспирант.
– Что вы собираетесь делать дальше?
– Собираюсь все эти решения, принятые органами следствия, обжаловать, потому что они составлены на пустом месте. У меня есть адвокат. Он, наверное, будет заниматься этим вопросом.
– Вы сами поедете в Южную Осетию?
– Пока нет. Мягко говоря, пока нет доверия. Приведу простой пример. После избрания меры пресечения Ланде Абаевой, в течение десяти дней следствие обязано было предоставить ей обвинение. Но прошло уже двадцать, а, по моей информации, ей до сих пор ничего не предъявили. Вот вам показатель, насколько по закону действуют наши правоохранительные органы.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
