Сценарист и режиссер Мамука Ткешелашвили приступил к работе над анимационным фильмом «Сухуми». «Сухуми» – это история о мальчике, его детстве и попытке вернуться туда уже будучи стариком.

– Когда я готовилась к этому интервью, слушала, как вы рассказывали о фильме и говорили, что Сухуми, который вы хотите показать в вашем фильме, – это город из ваших воспоминаний, из вашего детства. Вы можете его описать?

– Это для меня очень важно. Когда я начал работать над этой темой, думать – пролистал социальные сети, YouTube – там можно посмотреть, что сейчас происходит в Сухуми, – но это оказалось не то, не ту эмоцию мне дало. Я понял, что правильнее всего воссоздать в фильме такой город, каким он мне запомнился. Эти места должны ассоциироваться с моим детством и с моими воспоминаниями.

– Так какой он, город вашего детства? Чем там пахнет?

– Эвкалиптами, морем… Почти каждое лето я там проводил. Там мои родственники жили, отец там работал. Атмосферу помню. Эту атмосферу я хочу передать, и поэтому я говорю, что должен воссоздать это из моих воспоминаний, а не фотографически – то, скажем, какие там дома были или улицы…

– В каком-то смысле это автобиографический рассказ, я правильно понимаю?

– Да, может быть.

– Могли бы вы рассказать одну из историй, которая, возможно, подтолкнула вас к созданию этого анимационного фильма, может быть, стала даже ключевой в вашей жизни, в том подростковом периоде? Этот период ведь, в принципе, очень важен, и иногда мы осознаем это уже постфактум. Что вы вынесли оттуда такое, что остается с вами до сих пор и инспирирует создавать что-то именно на эту тему?

– Мне сейчас трудно будет что-то рассказать, потому что это какая-то мозаика. В каждом эпизоде что-то происходит, все это насыщенно. Там много людей, там тепло... Фильм не про войну, но военные действия я там тоже хочу показать. Этот эпизод, допустим, про людей, которые покидают свои дома. В этом фильме есть у меня собака. Она – один из персонажей. Есть документальные фильмы, в которых показано, как беженцы на корабле вынуждены уйти из города – там собака, которая бежит, а потом заходит в воду и не покидает своего хозяина. Я все время об этом думал и, когда над фильмом работал, решил внести туда и собаку.

– Для подростка – я все время возвращаюсь к теме этого возраста, потому что мне кажется он очень интересным, – исследовать его уже отсюда, как бы разговаривая с самим собой в прошлом. Есть здесь нечто такое – вы возвращаетесь к тому мальчику, которым вы были?

– Да, у меня в фильме три периода. Это детство. Потом средний период. И старость – человек, который хочет вернуться в свои места, где он жил и вырос, был там счастлив, а сейчас он уже старик. Это идет на грани реальности и воображения. Все время он думает о том, что он там найдет, когда вернется, что его встретит – в каком состоянии будет его дом, люди – будут не будут, что там происходит?

– По сути, получается, что это история, вероятно, знакомая каждому беженцу, который представляет возвращение в свой дом? У вас там своего дома не было, но вы представляли, как вы, допустим, приезжаете в город?

– Да, я все время думал, что если пройтись там, посмотреть… Не знаю. «Никогда не возвращайтесь в места своего детства» – Тарковский это сказал. Потому что там все будет по-другому. Все, что вы оставили, – потом вы там не найдете. Это все ваши воспоминания, и пусть ваши воспоминания будут такими, какие они есть, такими, как они вам запомнились. А реальность будет абсолютно другой. Какую-то золотую середину, наверное, нужно найти.

– Но разочарование в каком-то смысле неизбежно?

– Да, какое-то разочарование все равно будет.

– Вы бы хотели, чтобы ваш фильм, когда он выйдет, посмотрели по ту сторону Ингури?

– Обязательно. То, что произошло – это произошло не только с нами, а со всеми. Те, кто там остался, – они тоже, по-моему, не в хорошем состоянии. Конечно, хорошо было бы, если бы посмотрели (фильм) там. Очень сложно после военных действий говорить с людьми, потому что те, кто там остался, – у всех там или родственник погиб, или сын, очень трудно с ними разговаривать. Но нужно все-таки говорить с людьми.

– Анимация, вероятно, помогает расширять границы происходящего в фильме, дает больше возможностей отойти от реальности?

– Да, если посмотреть – это сценарий для кино. Кажется, почему нужно делать анимацию, если можно сделать кино? Но анимация расширяет границы, стирает их. В анимации можно делать все. Ты можешь анимировать любые предметы. Любую форму можешь выбрать и в этой форме работать. И все это органично будет работать. В кино это все в каких-то рамках. А в анимации… у меня там много перевоплощений. Когда они в футбол играют, допустим, мальчик гол забивает, и он представляет, что он Марадона, и выбегает на стадион Мехико. Таких вещей очень много в детстве. В футбол мы все играли, и все мы хотели быть Марадоной. Много таких перевоплощений. И в анимации это очень органично будет – то, что очень трудно делать в кино.

– Чисто технически – анимация будет создаваться из кукол, как это происходит?

– Это сложный процесс. До этого я делал кукольную анимацию, но там было всего три персонажа, а здесь очень много. Город должен быть построен. Большие декорации. Когда выиграли конкурс (киноцентра), и я задумался – даже немного страшно стало. Но все-таки думаю, что мы сделаем хороший фильм.