Главным аргументом против соглашения между правящей «Грузинской мечтой» и оппозицией стала статья, касающаяся амнистии за преступления, связанные с акцией протеста 20-21 июня 2019 года, получившей название «Гавриловской ночи». Тогда полиция разогнала граждан, возмущенных действиями правящей партии, которая посадила депутата российской Госдумы в кресло спикера парламента Грузии.
В чем суть проблемы? Амнистия – правовая форма, которую «Грузинская мечта» предложила для удовлетворения одного из главных требований оппозиции – освобождения лидера «Национального движения» Ники Мелия. Последнего обвиняют в том, что в ту самую «Гавриловскую ночь» он, по версии властей, организовал «массовые беспорядки», т. е. незаконную попытку вторжения в парламент. Но, в случае амнистии, от уголовной ответственности будут освобождены также и полицейские или их гражданские начальники, которые ответственны за то, что оппозиция и активисты считают неправомочными действиями полиции.
Оппозиция, конечно, предпочла бы, чтобы власти просто признались, что преследовали Мелия неправильно, а теперь раскаиваются и снимают все обвинения. Но «Мечта» этого делать не хочет. Она настаивает, что Мелия арестовали правильно, но в интересах решения кризиса идет на компромисс. А форма компромисса – амнистия. Не хотите? Тогда не будет и компромисса.
Кто прав? Здесь проявляется традиционная дилемма демократической политики. Последняя основывается на ценностях, в том числе, ценности права: виновные должны нести наказание. Но люди часто не соглашаются в том, что именно считать преступлением, особенно в политической сфере. В теории в таких случаях должны действовать нейтральные правила, и хранители этих правил – прежде всего, суд, беспристрастности которого все доверяют. Но в Грузии суд считают – не без основания – одной из сторон, в частности, защитником интересов властей.
Это может вызвать кризис, как сейчас; выход из него – прагматический компромисс, основанный на здравом смысле. Но на эмоциональном уровне такой подход трудно принять, потому что он не удовлетворяет нашему чувству справедливости. Если исходить из моральных абсолютов, компромисс становится принципиально невозможным: добро должно победить зло. Но в таком случае не будет и демократии, которая должна принимать реальность того, что добро и зло люди часто понимают по-разному.
В данном конкретном случае все далеко не однозначно. Часть протестовавших в «Гавриловскую ночь» действительно пыталась насильственно прорваться в здание парламента (или сначала в его внутренний дворик – разница неважна); полиция имела полное право – точнее, обязанность – пресечь эту попытку. Раз так, логично было применить предусмотренные законом процедуры к тем, кто эту попытку предпринял. С другой стороны, методы, избранные полицией, были явно несимметричны. Вне зависимости от того, как оценивать тот конкретный случай, опыт правления «Мечты» однозначно показывает, что команда Иванишвили использует контроль над правоохранительной системой в политических целях. Даже если существовал формальный повод для уголовного дела против Мелия, в этом, так же, как и во многих схожих случаях, в действиях властей ясно прослеживается политический мотив. Поэтому возмущение как части грузинской публики, так и демократического мира арестом Ники Мелия было естественным и справедливым.
Именно эта неоднозначность вопроса создает ситуацию, которая делает политический компромисс единственным разумным выходом. То, что при этом чувство справедливости каждой из сторон не удовлетворено, нормально: компромисс означает приоритет разума над эмоцией и политического прагматизма над романтическим моральным абсолютизмом. Но делать такой выбор – психологически некомфортно.
Этот ментальный разрыв проявился в обращении группы гражданских активистов, пострадавших в «Гавриловскую ночь», к послам США и Евросоюза. По мнению подписантов, поддержка Западом идеи амнистии повредит его моральной репутации. Так считают многие. Но за этим стоит непонимание той политической традиции, которую Запад олицетворяет. Демократия основывается на признании не только определенных ценностей, но и того факта, что в обществе всегда будут понимать их по-разному, и за этим будут стоять различные политические интересы. Требование того, чтобы полностью восторжествовала одна из интерпретаций, – путь к авторитаризму, а не демократии. Ценность компромисса не столько в том, что его содержание олицетворяет Высшую Правду, но прежде всего в том, что он состоялся и тем самым несколько повысил шансы на демократическое развитие страны. Хотя никаких гарантий этого нет.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
