«Евросоюз очень заинтересован в успехе Грузии. Он озабочен и хочет сделать все для преодоления проблемы… но партии желают использовать этот интерес, чтобы получить больше выгоды, а не быстро урегулировать политический кризис. Это неправильное восприятие внимания, исходящего от Евросоюза. Я приведу такой пример: проявление избыточного внимания портит ребенка, находясь под пристальным вниманием он ведет себя все хуже. Ты становишься более внимательным и пытаешься убедить его вести себя хорошо. Иногда это не работает и не приводит к желаемому результату. Проявление внимания воспринимается неправильно. Спрашивается, что делать с избалованным вниманием ребенком? Продолжать проявлять внимание или оставить его на какое-то время наедине с собой, чтобы он понял, что теряет, когда никто не обращает на него внимания?». Развернутая метафора Андрюса Кубилюса, 8 раз повторившего слово «внимание» в эфире ТВ «Имеди», может показаться многим грузинам обидной, даже оскорбительной, но это не сделает ее менее правдивой или точной. Депутат Европарламента сказал именно то, что местные комментаторы стыдились или ленились сформулировать сами – политическая элита Грузии ведет себя как избалованный ребенок и не желает меняться.
Ребенок, который отказывается взрослеть, – один из юнгианских архетипов (Puer Aeternus – вечный подросток, юноша, Puella Aeterna – вечная девушка, хотя ее сам Юнг не упоминал). Его позволяет опознать прежде всего принципиальный отказ от ответственности. Развивая тему, ученица Юнга Мария-Луиза фон Франц писала об «асоциальном индивидуализме», ему сопутствуют комплекс неполноценности и ложное чувство превосходства над другими. Термин «Синдром Питера Пэна» появился чуть позже. Испытывая сложности с интеграцией в общество взрослых, «вечный ребенок» начинает считать себя выше его и вырабатывает алгоритмы поведения, позволяющие ему манипулировать окружающими.
Когда грузинские авторы касаются проблемы, они обычно возлагают ответственность на российскую/советскую империю, которая насильственно прервала государственное взросление нации, более того – стремилась сделать из грузин веселых, но инфантильных шашлычников. Своя ответственность тем самым отодвигается на задний план и снимается с обсуждения. Хотя Джозеф Хендерсон, комментируя Юнга, писал, что «развивающееся Эго испытывает задержки не только в силу произошедших событий, но и из-за страха предпринять следующий шаг в своем развитии». В рассматриваемом случае это шаг к интеграции в европейское «сообщество взрослых», отказ от прежней, пусть неприглядной, но свободной от ответственности жизни. Однако грузинские партии рассматривают проблему на другом уровне, прикидывая, что позволит им получить «шоколадку» – прилежание или истерика. Подобно избалованным детям, они не верят, что условные взрослые могут подвергнуть их смертельной опасности, оставить в лесу наедине с волками и медведями, поскольку ни совесть, ни планы на будущее не позволят им поступить так. Они не рассматривают призывы Вашингтона или Брюсселя сквозь призму своей ответственности, но буквально выковыривают из них отдельные, выгодные для себя фразы, словно изюм из булки.
На днях семь ведущих евродепутатов в совместном заявлении подчеркнули, что отказ партий от компромиссного соглашения, предложенного Кристианом Даниельсоном, может оставить Грузию без доброжелательной поддержки Евросоюза и финансовой помощи. В этой связи представитель «Европейской Грузии» Георгий Канделаки сказал: «Заявление подтверждает, что давление на «Грузинскую мечту» лишь возрастет, как извне, так и изнутри страны». Нечто похожее проговорили и представители других оппозиционных объединений, усмотревших в угрозе санкций полезный для себя инструмент, а не стимул для достижения компромисса. Точно также вела себя правящая партия, когда цитировала отдельные реплики европейских и американских партнеров о том, что выборы легитимны и оппозиции следует отказаться от бойкота и войти в Парламент. Стороны обходили молчанием «неправильные», по их мнению, призывы, и будто бы говорили друг другу: «Тебя дядя накажет, а мне даст шоколадку!». Попытки усовестить или припугнуть их, призвать к совместным ответственным действиям во имя будущего нации следует признать малоперспективными. «Вечные дети» не мыслят в масштабах наций и континентов, а горизонт их планирования ограничен в лучшем случае парой месяцев. Асоциальный индивидуализм зациклен на себе и в его рамки не вмещаются проблемы страны, разве что клана, преступной группировки или партии (иногда очень сложно понять, где кончается одно и начинается другое), да и те постоянно дробятся на части. Избалованные «вечные дети» не поступятся и малой толикой своих интересов даже если услышат что-то вроде: «Сейчас вас перестанут кормить, а потом выпорют». Они верят, что гуманные и ответственные взрослые лишь пугают понарошку, а в случае чего горький плач привлечет внимание других взрослых, которые вмешаются и остановят экзекуцию. Не все понимают к какому чудовищному шантажу может прибегнуть политическое «вечное дитя».
Увеличение и уменьшение помощи недостаточно эффективный инструмент там, где нет общности интересов и понимания. Этот нюанс в отношениях развитых и развивающихся стран уловил еще Артур Шлезингер – будучи советником президента Кеннеди, он занимался проблемами Латинской Америки, но наблюдал и ухудшение ситуации в Юго-Восточной Азии. В «Циклах американской истории» он писал, что как только Запад выделяет средства, влияние на получателя парадоксальным образом снижается – «получив американскую помощь один раз, тот не видит причины уступать местным группам, требующим демократических перемен и интеграции в политическую жизнь», а на партнера, которого «удалось так легко одурачить, смотрит с презрением». Возможно, здесь проявляется тот самый комплекс ложного превосходства «вечного ребенка» упомянутый фон Франц. Шлезингер признавал, что прекратить помогать не так-то просто; это связано не только с отказом от первоначальных амбиций, но и с злободневными политическими проблемами – в ту эпоху их порождала коммунистическая, а сегодня – российская или китайская экспансия.
Кристиан Даниельсон подготовил очень хороший проект соглашения, позволяющий грузинским партиям начать деэскалацию, но допустил ключевую ошибку, решив, что имеет дело с взрослыми, ответственными людьми. Если б он взглянул на ситуацию их глазами, то понял бы, что их интересует исключительно выгода, она же – «шоколадка», а переговоры и подписание бумажек лишь ритуал позволяющий ее получить, причем ритуал «взрослый», льстящий самолюбию. По сути, они поручили (!) европейским партнерам придумать что-нибудь самим и принести документ на подпись, а в конечном счете (и это главное) взять на себя ответственность.
– А если не дашь шоколадку, я подожгу дом и повешусь и меня похоронит русский Иван, а ты меня потеряешь, будешь плакать и умрешь со стыда!
Когда о проблеме говорят местные комментаторы, граждане их не слушают, но, когда на неизбывный инфантилизм указывают иностранцы, причем без реверансов, как Кубилюс, они обычно страшно обижаются. Характерная для грузинского общества внешняя референция улавливает лишь похвалы, отсекая замечания – последние приводят к переворачиванию ролей и иллюзорной парентификации. Нарушителя душевного спокойствия начинают рассматривать как неразумное дитя с высоты древней культуры со всем пренебрежением, которое можно выдоить из комплекса превосходства. Как говорил князь Вахвари из фильма «Не горюй!», «Ты кто?! А почему ты не кланяешься?!».
Считается, что общество в целом обогнало политическую элиту в развитии, презирает ее инфантилизм и примитивные манипуляции и опирается на разум в своем европейском выборе (следовательно, осознает проблему ответственности). Но если мы проанализируем публикации в СМИ и соцсетях в дни переговоров с участием Даниельсона, то увидим, что примерно 95% из них посвящены возможностям, которые соглашение предоставит «Грузинской мечте» и «Нацдвижению» для того, чтобы позже объегорить визави и стереть его в порошок, много места занимали шутки и незначительные детали. Когда отброшенный партиями проект соглашения наконец опубликовали, почти никто не углубился в обсуждение конкретных пунктов и стратегической перспективы. Идеи Даниельсона опирались на другую политическую культуру, требовали компромисса, а посему воспринимались местными обозревателями как инопланетный артефакт – коллективное сознание интересовалось им, но бессознательное выталкивало как чужеродное тело. И когда произошел инцидент имени Владимира Познера, общественность с заметным облегчением вернулась от «политики разума» к «политике эмоций» и будто бы пробормотала: «У Даниельсона голова как Дом Советов, пусть он и думает».
Сама акция против приезда российского телеведущего не являлась спонтанным эмоциональным всплеском, в отличие, к примеру, от митинга, который начался 31 мая 2018 года после вынесения несправедливого приговора по делу об убийстве подростков на улице Хорава. Ее организаторы располагали детальной информацией (судя по всему, из надежных источников) о графике Познера и спланировали все заранее. Стоит обратить внимание и на некую «селективность» их действий. Познер приезжал в Грузию и раньше и передвигался не таясь, но тогда они не протестовали. Можно вспомнить и другие скандальные с символической точки зрения эпизоды – 29 октября 2011 года Михаил Саакашвили приехал в Цинандали на свадьбу дочери Никиты Михалкова. Там присутствовал сам режиссер и представители российского бомонда, которые всегда поддерживали политику Путина (в том числе на грузинском направлении) намного более решительно и громогласно, чем Познер. И хотя 25 января того же года Саакашвили в прямом эфире обвинил Михалкова в том, что тот присваивает грузинские земли, он вполне дружелюбно общался с ним и его единомышленниками и провозглашал тосты. И никаких митингов протеста за этим не последовало. Годом ранее Ксения Собчак рассказала читателям журнала GQ, как она проинтервьюировала Саакашвили надев майку с изображением Владимира Путина, но волна возмущения не поднялась. Так что же изменилось?
Когда к 2019 году Кремль окончательно убедился, что т. н. политика нормализации ни на миллиметр не изменила евроатлантический курс Грузии, он начал сворачивать ее, использовав известный инцидент с российским депутатом Гавриловым. Летом 2019-го «туристическое эмбарго» нанесло Грузии чувствительный урон, но позже ситуация немного улучшилась. По данным Национальной администрации туризма, в сентябре 2019 года Грузию посетило столько же туристов, что и в сентябре 2018-го (на 0,6% больше), причем их приток из России, несмотря на отмену прямых рейсов, частично восстановился и достиг 80% от уровня предыдущего года. Кремлю вряд ли понравилось, что россияне продолжили ездить в Грузию, несмотря на введенные летом 2019-го ограничения и настоятельные рекомендации госпропаганды.
В период коронакризиса о проблеме забыли, но перед началом туристического сезона 2021 года в Москве вполне могли задуматься о новом ударе по грузинской экономике и перенаправлении части туристов в сторону оккупированных Крыма и Абхазии, а также российских курортов. Чтобы организовать соответствующую кампанию или ввести новые санкции, нужен удобный повод, возможно – серия инцидентов, которые убедят россиян, что Грузия опасна и враждебна. Московские политики и пропагандисты с энтузиазмом вцепились в видео «антипознеровской» акции и фотографии памятника Грибоедову с надписью «Россия зло!» и, как в 2019-м, заговорили о том, что безопасность в Грузии не обеспечена, что там правят бал экстремисты-русофобы и т. д. Что ж, если им требовался повод, они его получили; возможно, они хотят второй раз войти в реку имени Сергея Гаврилова.
Поддержание торгово-экономических отношений с Россией связано с серьезными рисками. Можно вспомнить, как Кремль пытался использовать зависимость Европы от импорта энергоносителей для получения политических преференций несмотря на то, что европейцы еще в период ближневосточных нефтяных эмбарго получили опыт минимизации эффекта подобного шантажа. Грузия помнит о болезненных, но тем не менее преодоленных последствиях санкций 2006 года. Об Украине и «Газпроме» можно написать отдельный десятитомник. Если б кто-то в мире зависел от импорта балалаек, то Москва, вероятно, шантажировала бы и его – ничего не поделать, такова ее тактика, которая маскирует отсутствие стратегии и тот самый, общий для постсоветских стран политический (а порой и геополитический) асоциальный инфантилизм. Как выяснилось в 2019-м, зависимость от российских туристов тоже может принести проблемы, поэтому, исходя из интересов безопасности, ее нужно свести к нулю (приедут – хорошо, не приедут – ничего страшного). Но чтобы перестроить сектор и экономику в целом необходимы ресурсы и время, а пока сотни компаний, чудом выживших в период коронакризиса ждут клиентов, причем не в абстрактном макроэкономическом будущем, а сейчас и от них прямо или косвенно зависит благосостояние десятков тысяч грузин ответственных (!) за жизнь и здоровье своих детей.
Связанные с правящей партией комментаторы обвиняют тех, кто протестовал против приезда Познера, в том, что они действуют в интересах «Нацдвижения», целенаправленно стремятся усугубить экономическую ситуацию, чтобы настроить граждан против правительства, и авансом возложили на них ответственность за туристический коллапс. В случае новых инцидентов – а они более чем вероятны – его вряд ли удастся избежать. Председатель правящей партии Ираклий Кобахидзе пошел еще дальше и фактически обвинил их в сотрудничестве со спецслужбами РФ. В Европе адресат подобных, не подкрепленных доказательствами обвинений почти наверняка обратился бы в суд, но в Грузии они обычно приводят лишь к эмоциональному извержению, о котором следует поговорить отдельно.
Российские спецслужбы в последние годы сильно деградировали, а их неудачливые сотрудники, разоблаченные Bellingcat, порой выглядят как сущие клоуны. Но они по-прежнему могут разыгрывать банальные двухходовки, особенно в Грузии, где тысячи «вечных детей» мнят себя политиками – их непропорционально много и в правящей, и в оппозиционных партиях, и рядом с ними. Их кредо – одно-единственное местоимение «Я! Я! Я! Я! Я!». Они стремятся вызвать максимальный эмоциональный резонанс в обществе, подобно пользователям соцсетей мечтающим о миллионе «лайков» (стремление привлечь к себе внимание и алгоритмы борьбы за одобрение подробно описаны психологами, изучавшими Puer Aeternus). Они сакрализируют спонтанную эмоциональную реакцию и не задумываются о долгосрочных последствиях. В таких условиях Москве не нужна разветвленная агентурная сеть – достаточно аккуратно, маскируя первоисточник, «сливать» информацию и тем самым исподволь подталкивать «вечных детей» к действиям. Все остальное они сделают сами, причем с огоньком, и оскорбятся, если им скажут, что ими манипулируют.
Проблема не только в периферийном с политической точки зрения эпизоде с участием Познера. Ведущие партии и без него превратились в заложников эмоциональных заявлений и продвигаются не к компромиссу, а к углублению конфронтации – лидеры обеих сторон готовятся перенести противостояние на улицы и, должно быть, в глубине души надеются, что «взрослые» западные партнеры в последний момент удержат их от рокового шага, изымут кастеты и ножи, а потом опять примутся успокаивать, уговаривать и может даже дадут шоколадку… непременно дадут!
Так жить нельзя. Но они не умеют иначе. Да и мы, вероятно, тоже.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
