«Что мы видим, когда смотрим на небо?» – картина грузинского режиссера Александра Коберидзе на прошедшем Берлинском международном кинофестивале была отмечена призом жюри кинокритиков FIPRESCI. Это первый полнометражный грузинский фильм, попавший в основную конкурсную программу Берлинале после 1993 года (тогда Серебряного медведя получил Темур Баблуани за картину «Солнце неспящих»). «Что мы видим, когда смотрим на небо?» собрал множество положительных откликов. О том, что видит сам режиссер, смотря в небо, о сказках, фильмах, городах и людях, мы поговорили с Александром Коберидзе.
– Попросить режиссера рассказать о фильме, наверное, примерно то же, что повара – о блюде. Он может в деталях говорить об ингредиентах, но главное – вкус можно почувствовать, только попробовав его. И все-таки я попрошу вас рассказать, о чем ваш фильм, о чем эта история?
– Да, сложно. К тому же зависит от фильма – о некоторых рассказывать проще, о некоторых сложнее. Есть фильмы, которые рассказывают конкретную историю героя, и тогда о них проще говорить. Наш фильм немного другой. Есть одна история, но вместе с ней параллельно происходит еще много другого. Мы постарались показать эти небольшие истории таким образом, чтобы они не казались менее важными, чем главная линия. Но главное – этот фильм своего рода сказка. Сказка современная.
Что касается главной линии, во всяком случае именно с этого начинается фильм – молодой мужчина случайно столкнется с женщиной на улице несколько раз. Он футболист, она работает в аптеке, и вечером, когда они будут идти домой – снова столкнутся. Тогда уже они оба поймут, что хотят увидеться еще раз. Договорятся встретиться на следующий день, но все будет происходить так быстро, что они не успеют ни о чем спросить друг друга – ни имен, ни где живут, ничего. Просто договорятся встретиться в определенном месте. Но в это время в городе не спят некие силы, которые решат, что им больше не следует видеться. И на следующий день они проснутся в телах других людей.
– На земле живут миллиарды людей и найти в этих миллиардах «своего человека», ведь в принципе с ним можно и не столкнуться никогда, не узнать его среди стольких людей, – это по идее очень маловероятно…
То, что происходит с ними – когда ты засыпаешь с одной внешностью, а просыпаешься с другой… Я постарался использовать их перевоплощение не как какую-то метафору или аллегорию, а как действительно настоящее чудо, которое имеет место
– Знаете, вначале, когда я думал об этой истории, для меня было самым важным показать чудо, которое происходит на наших глазах. И с одной стороны, чудо и то, что эти два незнакомых человека встречаются и почему-то решают, что хотят встретиться еще раз. С другой стороны, то, что происходит с ними – когда ты засыпаешь с одной внешностью, а просыпаешься с другой… Я постарался использовать их перевоплощение не как какую-то метафору или аллегорию, а как действительно настоящее чудо, которое имеет место. В то же время, фильм, конечно, оставляет пространство для различных интерпретаций.
– О вашем фильме было написано действительно очень много хороших и теплых рецензий. И часто в них, как и вы сами, его упоминали, как сказку. Вы сами любите сказки?
– Да, я любил сказки с детства и это как-то осталось со мной. Я пытаюсь не растерять связь с этими текстами, фильмами, хотя по большей части все-таки самые интересные сказки – те, которые можно прочитать. Мне это дает очень многое, помогает увидеть, что может произойти помимо того, что ты можешь себе вообразить сам.
– Создание сказочных миров в фильмах – его можно рассматривать как попытку протянуть мостик с детством, или эти пространства существуют отдельно, независимо друг от друга?
Я подумал, что было бы хорошо сделать несколько последующих фильмов сказками. Мне самому этого не хватает. Я люблю такие фильмы, и мне кажется, что их недостаточно сейчас
– Не исключаю, но точно сказать не могу. Я как-то задумался, какие бы фильмы я хотел делать? Вот бывает, лежишь ночью и думаешь – не сказать, чтобы о совсем каких-то глупостях, но, в общем думаешь… И вот тогда я подумал, что было бы хорошо сделать несколько последующих фильмов сказками. Мне самому этого не хватает. Я люблю такие фильмы, и мне кажется, что их недостаточно сейчас. И я понял, что раз мне их не хватает, то я могу и сам попробовать. К тому же их очень интересно делать – какие-то границы все равно, конечно, сохраняются, но в таких мирах есть где развернуться. Мне вообще кажется, что лучший способ для того, чтобы показать и воспринять реальный мир – это именно сказки.
– Часто сказки воспринимают, как нечто предназначенное только для детей. Возможно, это мы, взрослые придумали, что в нашем мире, мире взрослых нет места сказке?
– Сказки по большей части адаптированы для детей и могут быть не интересны взрослым. Но их исходная форма не была такой, и даже сказки, простые по форме также несут в себе такую информацию, рассказывают такую историю, что бывают очень интересными. Я бы очень хотел снять фильм для детей. Я очень давно не видел грузинский детский фильм. Негрузинские фильмы для детей есть, но и среди них я давно не видел такого, что очаровало бы меня. По большей части это анимационные фильмы, а художественных фильмов для детей действительно давно не видел. Думаю, что если не следующий, то фильм, который буду снимать после него, попробую снять именно в этом жанре.
– Возвращаясь к вашему последнему фильму. Брать тему любви, вероятно, означало идти на большой риск. В жизни вообще самые главные вещи, все на чем стоит мир – достаточно банально. Небанально рассказать о любви – сложная задача, и как отмечали многие кинокритики в своих рецензиях, у вас это получилось.
Личные переживания, чувства – герои хранят их в себе и особо не делятся ими с нами. Их интимный мир довольно скрыт в фильме
– Да, здесь, как ходить по лезвию ножа, когда ты затрагиваешь какую-то романтическую тему, которая уже пережевана, когда лучшие фильмы уже сняты и в них тема любых отношений уже рассмотрена под всеми возможными углами. С другой стороны, в нашем фильме этому не уделяется много времени – личные переживания, чувства – герои хранят их в себе и особо не делятся ими с нами. Таким образом, их интимный мир довольно скрыт в фильме.
– Действие развивается в Кутаиси. В одном из ваших старых интервью, которое, насколько я понимаю, было записано, когда вы жили за границей, вы говорите о Тбилиси, говорите, что скучаете по нему, но по такому Тбилиси, который, как будто уже и не существует. Это как-то связано с тем, что для съемок вашего фильма вы выбрали Кутаиси?
– Тбилиси – странный город в этом смысле. Я каждый раз удивляюсь, потому что, невзирая на агрессию и насилие, которому он подвергается, как город, ему удается сохранять свое очарование. Он как-то сохраняет себя, хотя большой вопрос, как долго он сможет терпеть это? С Кутаиси я не был знаком, когда решил снять там фильм. Я даже «нормально» не бывал там, как и многие тбилисцы. Почему-то существует такое мнение, что в Кутаиси ничего не происходит… Я провел там год, прежде чем начать съемки и могу сказать, что, если провести там достаточно времени, то можно обнаружить совсем иное. Самое главное, как мне кажется, что несмотря на тяжелые времена, которые вместе со всей страной пережил этот город – а я думаю, что Кутаиси особенно затронули проблемы 90-х – когда ты попадаешь туда сегодня ты видишь, что город жив и не было момента, чтобы жизнь там остановилась. Думаю, что это заслуга самого места и людей, которые самые сложные невзгоды встретили очень достойно. Это очень очаровывает. И это с другой стороны – большой вызов, будучи под большим впечатлением, не впасть в романтизацию всего этого.
В фильме довольно много времени отведено городу. Городу – не столько как архитектуре, сколько его настроению. Настроению и ритму, который в Кутаиси очень отличается от, скажем, тбилисского. Мы все время искали такие места для съемок, где на заднем или переднем плане можно было бы увидеть такую часть города, в которой могло произойти нечто незапланированное нами. Пытались оставить пространство для случайностей, которые ежедневно происходят в городе.
– Некоторые кинокритики ставят ваш фильм в один ряд со старыми грузинскими фильмами, называют его их логическим продолжением. Что вы думаете об этом?
У нас не было цели сделать что-то совершенно новое, что шло бы вразрез с грузинской кинотрадицией. Мы делали что-то новое, что взрастало на почве любви к этому прошлому
– Скажем прямо – о каком-то продолжении, в ходе создания фильма мы не думали. Оператор фильма из Ирана очень интересовался (грузинским кино). Мы постарались посмотреть как можно больше грузинских фильмов, особенно снятых в Кутаиси. Думаю, это как-то откладывалось в нас. К тому же есть фильмы, из которых мы прямо использовали цитаты в нашем кино. Но самое главное, думаю, что и я, и оператор, и вся группа – мы любим грузинское кино. У нас не было цели сделать что-то совершенно новое, что шло бы вразрез с грузинской кинотрадицией. Напротив, мы делали что-то новое, что взрастало на почве любви к этому прошлому.
– Хочу спросить вас об актерах. В фильме играют и профессионалы, и непрофессиональные актеры. Как вы их отбирали?
– Я пытаюсь всегда смешивать, потому что работать и с теми, и с другими очень интересно. А еще интереснее, когда они пересекаются. Они как-то помогают сохранять баланс друг другу. Непрофессионалы помогают актеру не переигрывать и, напротив, актеры непрофессиональным партнерам – быть достаточно экспрессивными там, где это необходимо.
– «Что мы видим, когда смотрим на небо?» – вынося этот вопрос в название фильма, вы создали своего рода интеракцию. Вы спрашиваете именно об этом у человека, который собирается смотреть ваш фильм. А что видите вы, когда смотрите на небо?
Когда человек смотрит в небо, каждый видит что-то личное. В какие-то тяжелые моменты, когда все настолько сложно, что ты смотришь на небо с надеждой на какую-то помощь
– Очень сложный вопрос. Когда человек смотрит в небо, каждый видит что-то личное, то, что, наверное, должен сохранить для себя одного. Сама идея появилась так: один из наших в определенном смысле героев – аргентинский футболист Лео Месси всегда, забив гол, смотрит в небо. Есть очень много версий, почему он делает это, кому он посвящает свои голы? Кто-то говорит, что скончавшейся бабушке, воспитавшей его, кто-то еще что-то… Факт, что он смотрит куда-то в небо. Это, если задуматься, делают практически все в определенные моменты жизни, и это несет разную эмоциональную нагрузку. Например, в какие-то тяжелые моменты, когда все настолько сложно, что ты смотришь на небо с надеждой на какую-то помощь. Я думаю, что у каждого человека есть свой ответ на этот вопрос.
