Главный вопрос к этой серии интервью, который остался без ответа: кто адресат, для чьих ушей сие предназначалось?
Если проект ориентирован на жителей республики, то непонятно, зачем было привлекать пиарщика из Крыма, когда под рукой своя телекомпания, газеты, интернет-издания? Был бы популярный российский журналист или политолог, тогда понятно, а так, никому не известный провинциал…
В принципе, нет ничего предосудительного в самой попытке переломить общественное мнение: если не перетащить его на свою сторону, то хотя бы посеять сомнения среди протестующих, показать им, что все не так однозначно, как кажется.
Вот только зачем для этого пиарщик? Местные государственные СМИ справились бы с этой задачей куда лучше. Во всяком случае, они не стали бы оскорблять протестный электорат, нести чушь про «соросят» и «грузинят», стоящих на площади, про глупую вдову Оксану и, скорее всего, отговорили бы спикеров от безумных речей про внешние враждебные силы, якобы руководящие протестом. Местные сработали бы тоньше, качественнее.
Но почему-то президент предпочел товарища Веселовского. По информации многочисленных источников, это его личный выбор, он сам с ним договаривался. Очевидно, что перед публикацией заказчик непременно просматривает смонтированный материал. Заказчик и его советники не могли не понимать, что эти публикации вызовут в обществе лишь еще большее раздражение на власть.
Получается, материал предназначался не для общества? Отсюда версия №2: адресат – федеральный центр. Быть может, таким странным способом Цхинвал предлагает кураторам свою трактовку происходящего в республике?
Тоже вряд ли. Заказчик не может не понимать, что Москва сочла бы оскорблением, если бы заподозрила, что эти убогие сюжеты предназначены для нее. Тогда к чему было тратить деньги и время?
На это есть третья версия, ее мне подсказал депутат югоосетинского парламента. По его словам, этот пиар по качеству исполнения напоминает ему покушение на министра внутренних дел Игоря Наниева. Тогда в покушение тоже никто не поверил. Республика восприняла официальную версию преступления с гомерическим хохотом, а к заявлению Бибилова, будто за этим стоят действующие политики, люди отнеслись с не меньшей брезгливостью, чем к мнениям депутатов от партии власти о том, что за протестом стоят прогрузинские силы.
Однако, как оказалась, любое, даже самое безумное заявление может стать основанием для репрессий.
В рамках оперативных мероприятий по поиску покушавшихся милиция провела тогда более семидесяти обысков. Активизировалась и Генпрокуратура – объявила о возобновлении старых уголовных дел по вновь открывшимся обстоятельствам, и выдвинула против политических оппонентов президента обвинения в причастности к убийствам и содействию террористам. Наконец, по этому нелепому уголовному делу истязали трех ни в чем не повинных молодых людей, одного замучили до смерти.
Вот чем могут оборачиваться для людей абсурдные заявления властей! Не важно, что они не убедительны или нелогичны. Они произносятся не для того, чтобы кого-то убедить, а для того, чтобы создать формальный повод для силовиков. В этом смысле не важно, насколько эти интервью убедительны, важно, к каким выводам (пусть даже самым безумным) они подводят.
Что в сухом остатке? Якобы в Южной Осетии активизировались прогрузинские силы, они стремятся развалить республику. Якобы в интересах этих сил или даже под их командованием действует группа оппозиционных депутатов. Якобы общество не до конца понимает всей серьезности происходящего. Родственников Инала Джабиева жаль, конечно, но и они якобы не понимают, что ими манипулируют враги Южной Осетии.
Веселовский и его новый друзья из «Единой Осетии» неслучайно проводят аналогии с Нагорным Карабахом, вспоминают военное время. Все это должно указывать, что республика снова в опасности и пора уже действовать, пока не поздно… Поэтому версия номер три – это оправдание возможной попытки силового давления на оппозицию.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
