В армянском селе Шурнух на границе с Азербайджаном когда-то жили азербайджанцы, как жили они в Кафане и в Гугарке, как жили армяне в Сумгаите и Баку. Когда граница между советскими республиками стала линией фронта, азербайджанцы ушли, как ушли они с Севана, как ушли армяне из Чардахлы. Земля не терпит пустоты, и село стали заселять армяне. А когда за исчезнувшей линией фронта все стало считаться Карабахом, Шурнух естественным образом расширялся, и кого тогда интересовало, что это Азербайджан?
Беженцы не возвращаются – непреложный опыт постсоветских войн, с которым постсоветские люди прожили тридцать лет. Но все вдруг изменилось, а в каждом смартфоне теперь GPS, по которой выходит, что здесь, между соседскими домами или прямо по двору проходит международно признанная государственная граница. И как тут поспоришь, если у этого пользователя Google map за спиной армия, которая только что выиграла войну?
Время разбирать камни
И так по всему Сюнику, области Армении вдоль границы с Азербайджаном. Разум и чувства отказываются признавать это реальностью политической, и тем более юридической. И что, казалось бы, Азербайджану эти 12 домов в Шурнухе, когда отвоеваны тысячи квадратных километров, но ничего не поделать: горе побежденным – главная доктрина победы. Особенно если не очень понятно, кто, что и как намерен строить на месте этих 12 домов…
Наверное, это как раз и обсуждалось на встрече в Москве, и, наверное, мы можем примерно посчитать ее хронометраж. Продолжалась она часа четыре. Судя по тексту, итоговое заявление о системе транспортных коридоров готовилось заранее, редакторская правка – максимум полчаса, хотя править там было особо нечего. Еще минут 10, возможно, шутили – Путин и Алиев, конечно. Хорошо, час.
Остальное время за закрытыми дверями в этом составе можно было говорить только об одном – о Шурнухе. Не называя его и, возможно, даже не догадываясь, что, рассуждая о ходе выполнения трехстороннего заявления 10 ноября, говорят именно о нем.
Может быть, Баку и мог бы проявить великодушие. Но за него он наверняка требовал ясности с границами самого Карабаха, которые, будто не было войны, пересекают и армянские люди с оружием, и армянские министры, по поводу чего Баку выказывает раздражение на грани угроз. Алиеву довольно трудно проявить конструктивность в вопросе удерживаемых в Азербайджане армянских военнослужащих - слишком велик соблазн поиграть на очевидном юридическом расхождении. Ереван называет этих людей «военнопленными», несмотря на то, что захвачены они были уже после заявления о прекращении огня, и, стало быть, с точки зрения права они - диверсанты, партизаны, но никак не субъекты соответствующих конвенций. Поэтому здесь Баку, наверное, просит что-то подороже, может быть, что-то важное для себя по поводу коммуникаций в Карабахе вообще, а то и вовсе что-нибудь связанное со статусом миротворцев. Москва могла бы об этом подумать, но ей требуется время, а что за это время произойдет, не знает никто. В общем, обычная карабахская история: решать проблему пакетом не получается, а поэтапно – рискованно, но с тем, что решать ее надо, не спорит никто.
Но есть одна важная деталь: Еревану это нужно здесь и сейчас. Москва и Баку могут и подождать. Как могли еще совсем недавно ждать Ереван и Москва, а Баку, наоборот, время поджимало.
Тонкие красные линии
Ситуация в каком-то смысле оказалась зеркальной. Карабах, хоть и в уменьшенных размерах, для Баку остается неподконтрольным. Победа, конечно, налицо, но неокончательная, и, возможно, спор с оппозицией о стакане, который по версии власти наполовину полон, а по версии оппозиции наполовину пуст, очень скоро может стать хитом политического сезона. Но инициативой власть, вероятно, завладела надолго, хоть гражданский энтузиазм не вечен. Более того, внутриполитическая полемика о Карабахе может выгодно отвлечь внимание всех заинтересованных оппонентов от более привычных и менее перспективных для режима социально-экономических споров. А здесь власти есть чем ответить, тем более что, если часть Карабаха по-прежнему оккупирована, то уж точно, получается, не Арменией, а это совсем друго поворот сюжета.
Словом, статус-кво развернулся: если раньше карабахская неурегулированность играла на Армению, то теперь она как минимум не играет против Азербайджана. А бонусы разблокирования коридоров делают для Баку неудобства с миротворцами вполне терпимыми.
А вот для Армении былое отсутствие статуса теперь – неиссякаемый источник проблем. Таких сел, как Шурнух, десятки, такими же прифронтовыми, как Сюник на юге, для Армении становятся ее северные районы, граничащие с Кельбаджаром. И Лачинский коридор сегодня – это совсем не Лачинский коридор вчера, он уже и не коридор, а перекресток с азербайджанскими дорогам, связывающими освобожденный север и освобожденный юг. Правила движения на нем, как и многое другое, зависят от того, как договорится Москва с Баку, при том, что выступать на стороне Еревана ей никакого особого резона нет, и остается только надеяться.
Обреченная единственность этой надежды, возможно, знак куда более серьезной и по-настоящему национальной катастрофы, чем просто поражение в войне.
Впрочем, винить в ней только нынешнюю армянскую власть было бы несправедливо. Просто раньше это не так бросалось в глаза. И даже когда в 2013 году Ереван за одну ночь решительно развернулся от ассоциации с Евросоюзом в сторону ЕврАзЭС, никого не удивляли объяснения вроде того, что вопрос безопасности для Армении – красная линия, которую она перейти не может, поскольку никто, кроме России, ее не защитит.
При этом и осторожные предположения о том, что Россия не будет из-за Армении воевать с Азербайджаном, никто тоже не отвергал. Все понимали истинную карту российских интересов, на которой Армения была заметна куда меньше, чем Азербайджан. Реальное военное союзничество было прописано только в ОДКБ, по поводу которого никто в Армении никогда никаких иллюзий не питал. Ни в одном же из двусторонних армяно-российских договоров уровень взаимного союзничества не выглядел значительнее российско-азербайджанского. А оно еще в 1998 году было сформулированно со всей прямотой: «Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон обязуется не участвовать в каких-либо действиях или мероприятиях военного, экономического и финансового характера, в том числе и через третьи страны, направленных против другой Высокой Договаривающейся Стороны».
Почему, откуда взялась всенародная убежденность в том, что Москва непременно вступит на стороне Армении в любую ее войну?
Дешевеющая преданность
На самом деле, все было гораздо проще, и Армения – это несколько особая постсоветская модель. То есть, с одной стороны, здесь получилось обыкновенное постсоветское воровато-клановое государство. Для этого необязательно быть тиранией. Ресурсы из страны можно эффективно вытягивать, не довлея над ней, а тихо стоя в сторонке, не мешая развитию, так сказать, демократического процесса. И Армения довела идею до логического предела: ее власть вовсе отказалась от ответственности за вверенную ей страну, как однажды стряхнула с себя на Россию остатки на что-то годной промышленности. Когда в 2015 году граждане спросили свою власть, почему так растут цены на электричество, власть развела руками: а мы-то тут причем – это Москва, и это была святая правда.
Москва не предавала Армению – просто потому, что никогда и ничего ей не обещала и не брала на себя никаких обязательств. Ну да, она называла ее союзником – но мало ли, например, какие народы, включая грузинский и украинский, она называет братскими? Можно спорить о мотивах и интересах, которые движут Москвой, но Москва, как все на свете, исходит только из них, и армяне в своем большинстве об этом хорошо осведомлены как минимум с апреля 1915 года. Это для Еревана российские миротворцы оказались поворотным моментом и последним спасением. Для самой России они - не самоцель, как многим почему-то думается, а инструмент фиксации нового статус-кво, которого она дожидалась три десятка лет, поддерживая старый. Как Южно-Кавказская железная дорога, дочка РЖД, долгие годы лелеявшая армянские железные дороги, вещь в себе, полумертвым грузом лежавшую на ее балансе. А теперь, если все получится, ЮКЖД станет символом того мегапроекта, которым для нее, так же как и для Баку и Анкары, станет открытие грандиозного логистического центра на разблокированных границах Армении, Азербайджана, Турции и Ирана.
Тридцать лет Москва выслушивала рассказы конспирологов про свои планы поддержания тлеющего карабахского огня, дабы держать под контролем и Баку, и Ереван. Может быть, поначалу в отдельных стратегических кремлевских головах оно так и было. Но довольно быстро стало понятно, что Азербайджан нашел способ с этим более или менее справиться, равноудалившись – благо, ресурсы позволяли – и от Востока, и от Запада. А с Арменией, как уже было сказано, можно было и вовсе не напрягаться, особенно после 2013 года, когда цена армянской преданности и вовсе резко упала.
На самом деле, Москве конфликт был нужен только в той степени в которой она могла оказаться рядом при его разрешении - хоть в соответствии с Мадридскими принципами, хоть с принципами трехстороннего заявления 10 ноября 2020 года. Закрытость Армении была ей нужна лишь в условиях этого ожидания, а сверхзадачей была наоборот раскупорка всех местных сосудов, которые сразу становятся стратегическими. Чтобы стать бенефициаром этого процесса Россия даже играла по правилам, и даже не искала монополии, потому что получиться могло только вместе с кем-то. Если не с Минской группой, то с Турцией, – в чем-то для Кремля еще лучше. И при этом с Минской группой тоже не ссорясь, получая возможность участвовать сразу в двух форматах – в том, который принимает решения, и в том, который их одобряет. Ведь у Минской группы как не было особых разногласий с Москвой, так не появятся они и сейчас. Карабах, возможно, последнее (или первое) место на Земле, где Москву довольно трудно в чем-то всерьез упрекнуть, если, конечно, отвлечься от мифа о преданной ею Армении.
Пашинян проигрывает и начинает
Впрочем, и эту обиду Еревану суждено проглотить. В этом, наверное, есть какая-то логика, что человеком, который довел отсутствие государственной концепции до вполне концептуального уровня, стал именно Никол Пашинян.
Если его предшественник делился с Москвой суверенитетом лишь в масштабах избавления от ответственности за внутриполитические риски, то нынешнему премьер-министру не придется соглашаться на роль генерал-губернатора с расширенными полномочиями лишь потому, что Москве, скорее всего, это просто не потребуется. И без этого в любых вопросах Ереван, не стесняясь, вынужден апеллировать к ней, идет ли речь о Шурнухе, разделе золотого рудника в Сотке, большая часть которого расположена на территории перешедшего под контроль Азербайджана Кельбаджара, о доступе к монастырю Дадиванк, который остался там же, перемещения через Лачин, о пленных.
Конечно, Еревану в стратегическом плане тоже интересно открытие границ, но кого волнуют стратегии, если в нескольких сотнях метров от кафанского аэропорта азербайджанские солдаты, если на дороге к нему из Гориса, то есть, из Армении в Армению – приветствия на азербайджанском, а объявления о скором отправлении поезда из Еревана в Москву через весь Азербайджан выглядят скверным троллингом. Но в том-то и дело, что Россию интересует именно это, Сюник и пленные для Москвы вопрос исключительно инструментальный и вторичный. Они, как и миротворцы – лишь часть страховки от неприятных неожиданностей, да и коридоры все-таки надо прокладывать по Армении.
Ведь и для Алиева поездка в Москву не была безоговорочным праздником. То, что не решено для Еревана, не решено и для Баку, так устроен пакет, который то ли отложен, то ли запущен в долгое обсуждение. Просто Баку с этим может легко жить и строить глобальные планы, а Ереван – нет, ему остается только под ними подписываться в надежде на то, что Москва что-то решит с пленными и поставит новый пост в очередном селе. Поставит, наверное. И решит. Но не сегодня.
И кто упрекнет Москву в том, что одной лишь тени ее присутствия достаточно, чтобы, скажем, в Карабахе воодушевились люди, требующие полной милитаризации, отпора Соросу и вообще жизни по колониально-гарнизонному уставу. А те, кто привык за тридцать лет к сравнительной карабахской вольнице, готовятся к отъезду неизвестно куда. Эдмон Марукян, лидер «Просвещенной Армении», некогда соратник Пашиняна, после революции оппонировавший ему с прозападного вроде бы фланга, сегодня призывает поставить в Сюнике российскую военную базу – уже вторую. И если досрочные выборы в Армении все-таки состоятся, и при поддержке Москвы Пашинян – а зачем ей теперь поддерживать кого-то еще? – их выиграет, в Армении, кажется, уже никто не удивится.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
