Коронавирус обострил хронические болезни грузинской экономики, в результате чего 2020 год оказался критическим для страны. При этом о выздоровлении в наступающем году говорить рано, даже если отступит пандемия.
Пандемия коронавируса повергла экономику Грузии в глубокий шок. Оптимистический рост первых двух месяцев 2020 года плавно перешел в глубочайший за всю историю Грузии экономический кризис. Только в марте, после введения первого локдауна, ВВП страны скатился почти в минус 17 процентов. Резкое сокращение турпотока, вызванное распространением коронавируса, остановило основной источник поступления валюты. Экспорт в марте упал примерно на 22%, импорт – на 13,4%. Под давлением этих факторов обвалился грузинский лари, который, несмотря на масштабные валютные интервенции Нацбанка, к концу года обесценился на 22% по отношению к доллару США.
Масштабы краха можно проиллюстрировать сравнением с одним из индикаторов относительно благополучного 2019 года:
«По данным Национальной администрации туризма Грузии, иностранные гости обеспечили Грузии доходы в 3,3 миллиарда долларов, при рекордном числе приезжающих за всю историю страны – 9,3 миллионов».
В сложившейся ситуации Грузии оставалось рассчитывать только на внешние заимствования. Общий объем внешней помощи составил 3 миллиарда долларов США, а в целом на антикризисные меры только в 2020 году было израсходовано порядка 3,5 миллиардов лари.
Только по итогам первой антикризисной программы помощь от государства в размере 200 лари в течение шести месяцев получили 350 тысяч граждан, потерявших работу в условиях чрезвычайного положения. Расходы бюджета на эти цели составили 460 миллионов лари. Кроме того, этой категории граждан предложили трехмесячную отсрочку выплат по банковским кредитам. Еще 75 миллионов лари пошли на единовременную помощь в размере 300 лари, которую получили самозанятые граждане.
Антикризисные меры предполагали адресную помощь бизнесу. Прежде всего, средства пошли на субсидирование подоходного налога работников. Как заявлял премьер-министр Георгий Гахария, эти субсидии рассчитывали из оклада 750 лари, и касалась всех окладов до 1500 лари.
«Бюджет этого мероприятия составляет 250 миллионов лари», – говорил Георгий Гахария.
Кроме того, 434 миллиона лари было направлено на помощь строительному сектору. Правительство просубсидировало 4% ипотечных кредитов, которые граждане получили до конца 2020 года. На это было выделено около 85 миллионов лари.
Третий пакет помощи – социальный. Его объем составил 83 миллиона лари.
Оппозиция жестко раскритиковала объемы социального пакета. По словам Нино Бурджанадзе, лидера «Демократической Грузии», цифры, названные правительством, оставили гнетущее впечатление. Они свидетельствовали о чрезвычайно сложной ситуации в стране, где часть населения попросту обречена на голод.
«Когда было объявлено, что в нашем бюджете будет дефицит в размере 3,5 миллиардов лари, и в то же время правительство заявило, что в результате затягивания поясов было мобилизовано только 300 миллионов, – это очень тяжелая цифра. Когда правительство заявляет, что оно поможет инвалидам только на 30$, это крайне тяжелые цифры», – сказала Нино Бурджанадзе.
Наблюдатели также были разочарованы скудностью антикризисного пакета.
«За некоторыми исключениями мы увидели программу социальной помощи, которая практически не имеет ничего общего со стимулированием экономики. Печально, когда 80% кабмина не понимает разницы между экономикой и социальной помощью», – отметил политолог Гия Хухашвили.
Экономический спад оказал ощутимое давление на инфляцию, которая за год выросла на 6,1%. Негативный фон при этом оказался значительно смягчен падением цен на топливо, однако рост цен на продукты питания побил даже рекорд 2008 года – к примеру, фрукты выросли в цене почти в полтора раза, яйца и молочные продукты на 17%, рыба – на 15,8%, мясо – на 13%, хлеб – на 10%.
Относительное улучшение дел в экономике наступило к концу летнего сезона, когда благодаря развитию внутреннего туризма страна стала оправляться от первого шока.
Средний реальный рост ВВП за первые семь месяцев упал почти на 6%. Самый серьезный спад был зафиксирован в сфере гостиничного и ресторанного бизнеса, культурного досуга и развлекательного бизнеса – театры, концертные площадки, кинотеатры, спорт надолго выпали из общественной жизни.
Глава Минэкономики Натия Турнава назвала «обнадеживающими» эти проблески стабилизации:
«Экономика находится в стадии оздоровления, она восстановлена в троекратном объеме, что дает нам надежду на то, что в будущем году у нас будет довольно значимая положительная динамика. Очень важно, что активизируется внутренний туризм», – подчеркнула Турнава.
По словам профессора Тбилисского госуниверситета Иосифа Арчвадзе, эту динамику подтвердила рейтинговая компания «S&P» (Standard & Poor's), которая не только положительно оценила состояние грузинской экономики на уровне BB и финансово-банковского сектора, но и сделала оптимистичный прогноз. Вместе с тем, по мнению эксперта, говорить о восстановлении экономики в разгар пандемии было преждевременным:
«Даже если в будущем году экономика и приостановит падение, это не будет означать восстановления экономики к уровню докризисного 2019 года. Допускаю, что в сравнении с провальным нынешним годом в будущем году будет достигнут 3-4-процентный рост, но даже этого будет недостаточно, думаю, некоторое оживление все же следует ожидать к концу 2022 года, и это при условии, что пандемия коронавируса пойдет на спад».
По мнению доктора экономических наук Ираклия Макалатия, некоторое восстановление экономики было обусловлено ростом цен на мировых рынках на золото и медные руды, которые были и оставались основной статьей грузинского экспорта, но для возвращения к докризисным показателям необходим двузначный рост ВВП, а не топтание на месте:
«Грузия является страной со слабой экономикой и без должного роста может поддерживать видимую стабильность лишь за счет внешних заимствований. В случае двузначного роста ВВП, страна приблизится к уровню самых слабых стран ЕС лет через 20. На деле мы видим, что восемь последних лет экономика растет, в лучшем случае, на 5%, и нам это преподносится как достижение. Но в реальности наша экономика больше похожа на больного, подключенного к капельнице, а инъекцией служат международные гранты и заимствования. На этом фоне вместо двузначного роста мы получаем двузначное процентное снижение, и даже это власти выдают за достижение. Это дешевый предвыборный популизм, не более!»
Пессимистичным выкладкам экспертов соответствовали и результаты опросов общественного мнения. К примеру, подавляющее большинство населения назвало безработицу самой большой проблемой грузинской экономики, как следовало из исследований Национально-демократического института США (NDI).
Эту статью назвали главной экономической проблемой 67% опрошенных. Во вторую очередь граждан беспокоил рост цен – 33%. Далее шли бедность – 22%, низкие зарплаты – 20%, обесценение лари – 18%, высокие налоги – 11%, коронавирус – 10%, закрытые границы – 6%, коррупция и отсутствие туристов – 5,5% (опрос допускал название трех приоритетных проблем). Примечательно, что эти же проблемы были названы в списке общенациональных: безработица – 49%, бедность – 39%, территориальная целостность – 28%, рост цен – 20%.
По мнению Иосифа Арчвадзе, влияние пандемии на безработицу оказалось не слишком существенным, при этом произошло переформатирование рынка труда:
«Она (пандемия) привела не столько к сокращению рабочих мест, сколько к падению доходов населения, что означает углубление проблем бедности. В целом можно сказать, что пандемия значительно переформатировала рынок труда, где выросла доля удаленных услуг. И я не ожидаю возвращения к докризисному показателю занятности ранее, чем через 3-4 года».
Также, согласно опросу, 43% граждан в той или иной форме получили помощь государства в период пандемии коронавируса, но около половины при этом посетовали на мизерный объем помощи.
«Мы должны учитывать экономические последствия пандемии», – заявил в связи с этим Андриа Урушадзе, бывший министр здравоохранения и консультант Международной организации здравоохранения:
«Согласно мировой статистике, почти каждый второй, занятый в неформальном секторе, рискует потерять доход, и я не думаю, что в Грузии другая ситуация. Да, правительство пыталось отреагировать на кризис, но главное – результат, которого мы добились. Суть в том, что наша система соцобеспечения, наш национальный ресурс – финансовый или инфраструктурный – не готов ответить на такой вызов. Бедность убивает не меньше, чем болезнь».
На фоне кризиса объем прямых иностранных инвестиций из-за рубежа установил новый антирекорд, достигнув минимального уровня за семь лет. За первые три квартала, по сравнению с аналогичным периодом 2019 года, их объем сократился на 23,6 процента.
При этом, впервые в истории удельная доля реинвестиций (133,6 миллионов долларов) на 71% превзошла приток реального капитала (97,4 миллионов долларов).
По мнению экспертов, проблема появилась не только из-за пандемии. Председатель Союза налогоплательщиков Александр Ратишвили назвал основной фактор, отпугивающий реальных инвесторов:
«Ни одна страна и ни один уважающий себя инвестор не вложат и цента в экономику государства, где нет независимой судебной системы. Именно отсутствие суда, основанного на букве закона, является главным барьером на пути притока иностранного капитала в Грузию. Результат плачевен у нас на фоне острого дефицита реального производства, мы становимся все больше зависимыми от импорта, даже товары первой необходимости приходится завозить из-за рубежа».
Ну и, наконец, под конец года Грузия получила обновленный бюджет на 2021 год. Он сверстан, исходя из 4% роста ВВП, при уровне инфляции в 3,5% и дефиците бюджета 7,6%. При этом доходная часть в сравнении с прошлым годом сократилась на 1,6 млрд лари, а расходная часть, напротив, выросла на 2,4 млрд лари. Дефицит планируется покрыть за счет внешних и внутренних заимствований объемом в 5,3 млрд лари, в том числе за счет выпуска новых еврооблигаций в 2021 году.
Некоторые эксперты считают параметры представленного документа нереалистичными. По словам директора фонда «Свободы и демократии» Анны Гоголодзе, бюджет словно не учитывает продолжение пандемии:
«При расчетах роста ВВП, по всей видимости, не учтены никакие риски. В случае продолжения кризиса, обусловленного пандемией коронавируса, выполнение доходной части окажется под вопросом. Соответственно, придется его корректировать на ходу, возможно, дефицит бюджета будет значительно выше. Что касается внешних заимствований, то поначалу было запланировано занять 3 млрд лари, но затем потолок был увеличен, что делает Грузию крайне уязвимой к малейшим колебаниям».
В целом, как говорится в докладе Конференции ООН по торговле и развитию, экономические последствия COVID-19 надолго переживут саму пандемию. По итогам 2020 года связанный с ней спад в мировой экономике составит 4,3 процента. В 2021 году экономика должна восстановиться на 4,1 процента. «Появление эффективных вакцин не остановит распространение экономического ущерба, который будет ощущаться еще долго, в особенности для самых бедных и уязвимых экономик мира», – утверждают аналитики ООН.
